Жена для виконта-отступника

Теперь Стенсбери глядел на меня с явным интересом. Наверное, не ожидал, что я и в самом деле скажу то, что думаю, но, было совершенно ясно, что это пришлось ему по душе.

— Да, я и впрямь не очень общителен, — признался он, — но не кажется ли вам, что это лучше, чем пустая болтовня? Особенно для мужчины.

— При дворе каждый второй болтун, — сказала я. — И немало доносчиков, которые с радостью превратно истолкуют любые ваши слова. Все, что угодно можно извратить дурным пересказом. Особенно, если извращать намеренно. И это еще одна причина, по которой мы покинули дворец.

За разговором я и не заметила, как мы выехали на небольшую поляну, в центре которой темнело озеро. Заросшие рогозом берега полого спускались к воде, на поверхности которой недвижимо застыли опавшие листья и мелкие ветки. На противоположной стороне стояла на одной ноге мокрая от дождя цапля, зорко выглядывая неосторожных лягушек.

— Если вы жили при дворе, то, должно быть, слышали о том, что произошло с Фрэнсисом, — сказал виконт, устремив взгляд на черную гладь.

— Да, — я не хотела заводить об этом речь, но если он сам заговорил, значит, то было ему необходимо. — Мы не были знакомы, но мне, правда, очень жаль. Примите мои соболезнования.

— Его арестовали по доносу, — будто не слыша меня, продолжил виконт. — Фрэнсис был хорошим, но не умел держать язык за зубами. Увы.

Цапля выследила, наконец, зазевавшегося лягушонка, молниеносно ухватила бедолагу клювом и тотчас проглотила.

— Его оклеветали?

— Нет, — тихо сказал Стенсбери после короткой паузы. — Он был сторонником старой веры.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Не насытившаяся цапля снова заняла выжидательную позицию у берега, хищно двигая маленькими черными глазками.

— И… — осторожно начала я, будучи не до конца уверена, стоит ли спрашивать о таком, но раз виконт хочет, чтобы я говорила начистоту, все же решилась, — как вы относились к этому?

Стенсбери повернулся ко мне. Наши взгляды встретились.

— Он был моим кузеном.

— Вы, верно, очень любили его, — я подошла поближе и коснулась затянутой в кожаную перчатку руки.

— Да… — медленно ответил Стенсбери. — Любил. — Вдруг он крепко сжал мои пальцы, но в следующую секунду отпустил. — Нам пора возвращаться. — Он посмотрел на небо. — Вот-вот начнется дождь.

По возвращении мы отогревались у жарко натопленного камина в библиотеке на втором этаже. Агата принесла разогретое вино со специями и пирог из поздних осенних яблок. Вечер еще не вступил в свои права, но из-за туч и темных деревянных панелей на стенах комнату окутывал вязкий сумрак.

Первый же глоток вина разлил по телу умиротворяющее тепло, и я с наслаждением сжимала кружку обеими руками, согревая озябшие пальцы. Стенсбери, видя это, поднялся с кресла, взял с подоконника плед и укрыл мои ноги.

— Благодарю, милорд.

— Можете звать меня Ричардом, — великодушно разрешил он.

— Благодарю, Ричард, — повторила я, пробуя это имя на вкус. И мне понравилось, как оно звучало из моих уст.

— У вас, должно быть, сложилось не слишком радужное мнение об этих местах, — предположил он и посмотрел в окно, — согласен, осенью здесь тоскливо, а зимы суровые.

— Я не боюсь холода.

Ричард посмотрел на меня и вскинул бровь.

— А чего вы боитесь?

— Много чего, — ответила уклончиво, — я вообще довольно трусливый человек.

— В самом деле? — усмехнулся он. — Мне так не показалось. Не каждая столичная дама отважится бросить прежнюю жизнь и уехать в глухомань на другой конец страны к незнакомому человеку.

Я не ответила.

Ричард взял стоящий у огня кувшин, заново наполнил наши кружки, протянул мне и сделал большой глоток. Поморщился, обжигая горло, и заговорил:

— Как вы уже поняли, Элизабет, я не располагаю большими деньгами. У меня есть замок и земли, но с трудом хватает средств, чтобы содержать все это. Слуг почти не осталось, лишь те, кому некуда идти, а мой годовой доход составляет около пятисот золотых в год, и то, если есть урожай, а крестьяне платят аренду. И я сразу говорю, что не смогу дать вам той жизни, какая была бы у вас с несостоявшимся мужем.

Мне стало обидно. Неужто, он, правда, считает, что меня волнует исключительно материальная сторона?

— Последние два года мы сами экономили на всем, и даже при дворе я не могла позволить себе роскошные наряды и украшения. И вы, конечно, знали об этом, когда договаривались о свадьбе. Не разумнее ли было найти более состоятельную невесту? И поверьте, я знаю цену деньгам и умею распоряжаться ими. Не бойтесь, я не стану требовать у вас шелков и драгоценностей, если вы беспокоитесь об этом.

Взгляд Ричарда немного смягчился.

— Простите меня, я не это имел в виду, — миролюбиво сказал он. — Лишь хотел предупредить вас.

— Что ж, — ответила я, поднимаясь с кресла, — можете считать, что я предупреждена.

Я даже не собиралась скрывать, что меня задели его слова. Не думала, что произвожу впечатление охотницы за состоянием.

— Хватит злиться, вам это не к лицу, — скривился он. — Сядьте и допейте ваше вино.

— Это приказ, виконт? — я обернулась.

— Вы не служанка, чтобы я отдавал вам приказы, — Ричард кочергой перемешал тлеющие в камине угли. — Но я не хочу, чтобы вы уходили так скоро. Наш разговор только-только становится интересным.

Насчет этого он был прав. Несмотря на его диковатость, я еще днем обнаружила, что мне нравится дискутировать с ним.

— Вы не жалеете, что приехали сюда? — спросил он, дождавшись, пока я займу место в глубоком кресле.

— Еще рано делать выводы. Я здесь всего второй день, но мне нравится ваш замок, нравится ваша кузина и ваша дочь.

— Анна? — Ричард выглядел удивленным. — Вы уже познакомились с ней?

— За завтраком, — улыбнулась я. — Она не по годам умна и рассудительна, но, мне кажется, вам надо быть с ней помягче.

На его лице появилось уже знакомое мне угрюмое выражение. Он залпом допил содержимое кубка, громко поставил его на каминную полку и развернулся ко мне, сложив руки за спиной.

— При всем уважении, Элизабет, но я сам решу, как воспитывать мою дочь.

— Разумеется, Ричард, — проворковала я, довольная возможностью отыграться, — но вы сами велели мне говорить то, что думаю, даже если мое мнение не сходится с вашим.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга и, затаив дыхание, я ждала его реакции. Что он сделает, как выкрутится — рассердится, возьмет свои слова обратно и скажет впредь держать язык за зубами? Мне было страшно и любопытно одновременно.