Жена двух мужей

Прокашлявшись, я улыбнулся в ответ.

– Алена, поправь меня, если я ошибаюсь. Я поставил задачу учить французский?!

– Си, месье Строгов!

– Ну что такое «Си», «бонжур» и «месье», я, положим, знаю. Но что это еще за китайские примочки?

Округлая бровь Алены еще больше выгнулась в удивлении.

– Это в китайском одно и то же слово несколько раз может кардинально менять значение в зависимости от интонации. А ты мое имя на разные лады произносишь.

Алена рассмеялась так искренне и заразительно, что я на миг засомневался в наличии у нее «прицепа» из кровососов и нескольких лет рабского сущестоввания за плечами.

– Сава – это ты! А Са ва' ? – это вопрос. «Как дела?» или «Все в порядке?» и ударение на последний слог.

– Успехи, я смотрю, уже есть. Так, глядишь, ты у меня не только для бытового общения язык выучишь, но и личным переводчиком сможешь стать.

И едва не укусил себя за язык – душа и так рвется на части, а тут еще не думая, подкинул себе вариант, как, не нарушая данной себе клятвы, оставить Алену дольше, чем на полгода. И чтоб замять этот момент, быстренько переключился на то, ради чего приехал. Ну или это официальная версия.

– Алена, ну-ка угадай, зачем я приехал?

– Наверно, что-то нужно, - осторожно протянула она.

– Браво, Шерлок! Изумительная догадка! – меня опять сносит в легкомысленное подтрунивание, от которого с души сваливаются пудовые гири. Ощущение, что я по-настоящему дома, где меня ждут и мне рады, захлестнуло, смяло, и как мощная волна, просто дезориентировало. Я только ступил на порог и уже понял, чего не хватало здесь. Именно ее, той, которую я не смог забыть и которую не могу здесь оставить.

– Ты как умудрилась потратить тысячу рублей? Я примчался, потому что испугался. Я подумал, что ты тут решила голодом себя уморить. Я же тебе карточку дал не для того, чтоб ты на нее любовалась, а чтоб привыкала к нормальной жизни. Ален, ну правда! Соберу партнеров на шашлык, а ты будешь вздрагивать от вида дорогих продуктов. Почему ты вдруг решила голодать?

– Я не голодала. Здесь есть крупы. Утром я овсянку варила. Плюс печеньки испекла к кофе. На обед гречка или рис. Я курочку купила и разделила ее на несколько частей. Яблоки, кефир. Мне неудобно было тратить твои деньги, ведь я еще ничем не отработала.

– А печеньки есть? – я, как ребенок, радовался, до нетерпеливого топота ножками, домашней еде. Приготовленной своими руками и хранящую их заботливое тепло. Лори так и не научилась готовить, сколько я ни просил. Случайно увидев в мусорке чек за доставку, я перестал питать иллюзии, но честно говорил, что вкусно.

Алена как –то смущенно, по-детски улыбнулась.

– Есть. Только постные. Кофе сварить?

– Угу.

Бросив на диван сумку, я сам привалился к спинке и закрыл глаза. Ощущение «Я дома» вползало под кожу, порабощало, как наркотик, словно мощная заглушка, оно нейтрализовало все доводы разума. Я дома. На кухне моя женщина готовит мне кофе. Чертов слабак. Ругаю себя, но даю поблажку. Разрешаю себе насладиться моментом.

– Сава …, - осторожный голос Алены выдернул меня из сладких грез. – Твой кофе и печеньки.

– А ты? Не составишь мне компанию?

– Я?

– Нет, Папа Римский! Разве тут еще кто-то есть?

– Никого.

– А кстати, я забыл спросить, как ты, освоилась? Не боишься спать одна?

– Ты знаешь, я нашла себе кучу занятий. Научилась пользоваться косилкой – заметил, газоны постригла? Правда, кое-где проплешины получились. Но, думаю, отрастет. Зато мышцы накачала получше, чем в зале. Шторы перестирала. Убралась в котельной, разложила по полкам все, что нашла. В общем, из обезьяны труд сделал человека, а из меня «небояшку спать одна», потому что падала на кровать без сил. Плюс два часа занятий с месье Гренье. И еще по дому развесила стикеры с французскими словами. А на ночь слушала диалоги и засыпала, как младенец.

Интересно, сколько еще Алена будет меня удивлять?! Надо ж додуматься – косить газоны!

– Ален, я, конечно, не могу тебе запретить заниматься хозяйством, но предпочел бы, чтоб ты больше занималась собой. Понимаешь, мне нужна жена, соответствующая стандартам высшего общества, а не домработница. Ну представь, придут ко мне гости, а ты в фартуке , вся в муке, пот на лбу. К тому же от работы портятся руки. А они как раз лакмусовая бумажка, показатель ухоженности.

Я взял руку Алены, и снова остро-сладкий спазм закрутился в области паха. До одури захотелось перевернуть ладошку вверх и поцеловать, заставляя ее лавандовые глаза распахнуться от изумления. Но я, сцепив зубы, позволил только посмотреть на ее пальчики. Черт знает, что она со мной творит! От вида ее аккуратно обстриженных, как у девочки, ноготков пересохло горло. Желание защитить, обнять, прижать к себе срывало тормоза. И чтоб не дать волю своим «хотелкам», я поспешно отхлебнул кофе.

– Ален, ну вот где маникюр? – начал я «воспитывать». – Ты видела кого-нибудь хоть по телевизору без накрашенных ногтей?!

Моя незаконная жена обиженно взмахнула веером ресниц и куснула уголок губы.

– Ну я же никуда не хожу?!

– Леди только тогда леди, когда она выглядит как леди, даже тогда, когда ее никто не видит. – Сказал и сам чуть не заржал от собственного пафоса. На самом же деле, я настаивал на маникюре, желательно кричащем, чтоб максимально убрать ее естественный шарм, притягательность, которые меня сводят с ума. Понятно, что женщины моего круга не стоят у плиты, не позволяют себе часто улыбаться, чтоб не нажить морщины, не выражают открыто свои эмоции, считая это дурным тоном. Их не застанешь без макияжа, и по дому они ходят не босиком, как Алена, а исключительно на каблуках.

И от этих мыслей даже во рту стало как-то кисло. Если бы я планировал отбить Алену у Полуянова, я ни за что бы не стал требовать от нее этого лоска. Я бы, как неандерталец, закрыл ее в своей пещере и ревностно оберегал от посторонних взглядов. Ел бы с ее рук, и …

– Сава, у тебя кофе остынет, - моя мудрая девочка переключила внимание. – Я постараюсь соответствовать.

Она не обиделась, просто восприняла как требование к работе, как добросовестный сотрудник, хотя нарисованный образ идеальной жены вызывал у нее такую же реакцию, как и у меня.

– Сава, а ты в четверг сможешь приехать? – неожиданно задает вопрос Алена.

– Я все могу. А что будет в четверг?

– Мне нужна твоя помощь. Ты же хочешь, чтобы твои бизнес-партнеры говорили: «У Строгова потрясающая жена»?!

– Интригуешь, Алена! Я верю в то, что ты сделаешь так, чтобы мне завидовали, и для этого готов для тебя на что угодно!

Слова вылетели сами собой, будто между нами не стояла стена отчуждения. Будто мы не временный союз заключили, а самый настоящий, основанный на трех китах счастья: единстве души, разума и тела. И разум, и душа меня, с моим желанием видеть в Алене продажную, меркантильную сучку, очень быстро уложили на лопатки. Рядом с ней я не чувствую и грамма негатива, наоборот, отдыхаю и расслабляюсь. Нас смешит одно и то же, нам легко вдвоем.

Предает меня и тело, каждой клеточкой отзывающееся на близость той, с которой я не могу быть. Сам же подчеркнул этот пункт в договоре. И по-любому не имею права даже поцеловать.

Теперь я понял выражение «Танталовы муки». Мифический Тантал жестоко был наказан – стоя по горло в воде, он не мог попить воды – она уходила, видя над собой восхитительно вкусные грозди винограда, не мог дотянуться – они поднимались высоко-высоко.

За что я наказан? Возможно, за желание отомстить. Я, как Тантал, вижу перед собой самую прекрасную женщину – и не могу обнять ее, не говоря уже о том, что от желания сносит крышу.