Жена двух мужей

– Сава, ты слишком много выпил. Ты сам хоть поднимешься на второй этаж? Или тебе здесь постелить?

– Заботливая ты моя… Конечно, сам. Я все всегда сам, - заплетающимся языком я усыпил ее внимание.

– Ну тогда спокойной ночи? Пойду учить французский.

– Ученица ты моя, - уже не стесняясь, называю ее «моя» и от этого так становится тепло, будто все становится на свои места… Сегодня я себе это разрешаю. В конце концов, день рождения у меня, и я хочу свой подарок. «Моя», - повторяю про себя еще раз и кайфую.…

Как опытный хищник, сижу в засаде, подстерегая свою трепетную лань, и жду, пока она пойдет в ванную. Адреналин зашкаливает, пульсируя бешеными толчками крови в висках. Стоя под дверью, слушаю, как шумит вода, и представляю, как она обнимает упругое тело моей лани. И ловлю себя на мысли: я долбанный романтик, который вдруг прорвался через кордоны цинизма и расчета. Мне нравится созвучие, которое только что отследил – Алена – лань…

Но она такая и есть. Мягкая и нежная, будоражащая мою плоть и кровь. Мой фетиш.

Я втянул наверно кубометр воздуха носом, чтоб обрести контроль, который вот-вот помашет ручкой. Я не потеряю голову, а буду наслаждаться каждым мгновением. Как только за дверью воцарилась тишина, я выждал еще несколько секунд и рывком распахнул дверь.

Алена испуганно ойкнула, ее ресницы тревожно затрепетали, а взгляд приобрел то выражение, которое я ожидал – волнение, смущение и страх.

Впору было облизнуться – она стояла тоненькая, стройная и совершенно голая. Глупенькая, она инстинктивно сжала бедра, будто пытаясь скрыть от моего голодного взора аккуратный треугольничек. Неосознанно наступая одной ступней на другую, она выглядела совсем юной, неискушенной. И, как я и предполагал, ее грудь была восхитительно упругой, стоячей и маленькой. Еще не прикасаясь к ней, я мысленно уже примерил свою ладонь и плотоядно усмехнулся – она идеально поместится.

Я стоял, привалившись к косяку двери, и тонул в зрительном оргазме, впечатывая в память каждый изгиб любимой женщины.

– Сава, - нервно сглотнув, почти шепотом произнесла она, наверно, не решив, что хотела этим сказать. Однако даже не шевельнулась, чтобы прикрыться, будто загипнотизированная.

Вот он, момент истины. Она не визжит, не прячется, и я понимаю, что она отдается на мою волю. Плевать я хотел на контракт, спишу все на то, что был пьян и ничего не помню. А пока я получу сполна. За все годы, которые толкали в мою постель чужих женщин.

Как тигр, одним махом преодолеваю расстояние, разделяющее нас, и схватив с полки полотенце, дрожа от возбуждения, рваными движениями вытираю с ее тела влагу.

– Сава, - вновь мое имя хриплым вздохом срывается с ее губ.

– Да, моя девочка, - не в силах сдержаться, я припечатываюсь жадным ртом к ее груди. Оттянув губами сосок, я вырываю ее сдавленный «ох», пьянящий и сладкий. Первый жаркий стон моей любимой женщины. Руки, не встречая сопротивления, нагло блуждают по ее телу, изучая, записывая на подкорку каждую клеточку.

Хватаю на руки, и как пещерный человек, тащу свою загипнотизированную добычу в свое логово.

За всю мою жизнь я ни разу не испытывал такого дикого возбуждения, такого горячего желания, срывающего все тормоза.

Чуть ли не швырнув Алену на кровать, я навис сверху, впитывая ее дыхание, слушая отчаянный стук ее сердца. Черт! Сколько раз я ложился в постель с нелюбимыми, но всегда доводил ласками почти до оргазма. Сейчас я до одурения хочу просто раздвинуть ее ноги и ворваться, как завоеватель. Без прелюдий. Как варвар. Но голос разума отрезвляет меня. Нельзя так. Рывком стащив брюки вместе с боксерами , я почти придавил Алену своим телом, желая слиться с ней каждой клеточкой. Опираясь на локти, я жадно впился в тонкую кожу на шее. Спустившись на грудь, жестко целовал, оставляя красные метки. Грубо, но я чувствовал ее каждой частичкой себя, и ее рваные всхлипы были молчаливым разрешением на все, карт-бланш на безумство. С каждой секундой давление в паху нарастало, нестерпимо хотелось уже вбиться в свою девочку, завладеть и подчинить. Я погладил ее бедру, с наслаждением провел рукой о промежности, шалея от того, что она уже готова принять меня и чуть не кончил от ощущения влажного шелка под пальцами. Не в силах больше сдерживаться, я толкнулся внутрь и едва не зарычал от крышесносного ощущения. Моя девочка словно обхватила мой член своей жаркой теснотой. Невероятно узенькая и горячая.

Да твою ж мать! Я как пацан, кончил после нескольких толчков, содрогаясь, излился внутрь. Я чувствовал себя за гранью реальности, не в силах сделать хоть одно движение. Со мной такое впервые. Я не следил за партнершей, я просто распался на мелкие атомы, взрывающиеся от счастья.

Глава 22

Когда Сава открыл дверь, я замерла, как кролик перед удавом. Нахрюкался так, что ошибся дверью? Хулиганит? Но его тяжелый, темный взгляд не оставляет сомнений – он не ошибся. Надо прикрыться, попросить выйти, сделать замечание. Надо. Только кому? Правильной Алене, которая всегда слушала старших и поступала, как нужно? Так пусть она идет лесом! Во что она превратила мою жизнь? В «подай -принеси»? А где хоть частичка счастья? Где воспоминания, от которых поет душа? Если я сейчас поступлю, как «мама велит», то точно дату смерти можно с датой рождения совместить – потому что по факту не жила. Но я же не оттолкну? И как не оттолкунуть? Ведь он подумает, что я такая же шлюшка, как его крыска- Лариска? Или он не вспомнит, что было? И тогда не надо будет ничего объяснять…Один раз… ну пожалуйста, Алена, не будь дурой!

Сердце отбойным молотком стучит в груди, дыхание срывается, а в ушах будто слой ваты – я не осознаю окружающую обстановку . Я вижу только единственного мужчину, с которым я могу забыть все.

И сейчас я теряю разум от того, как смотрит Сава. Не раздевает - я и так раздета. Он изучает и словно запоминает мое тело, его жадный взгляд скользит по мне и будто зажигает крохотные искорки, которые обжигают кожу и выводят меня за грань реальности.

Сава пьян в стельку – осушил почти бутылку и, скорей всего, завтра не будет ничего помнить, но сегодня, я как рабыня, хочу принадлежать ему. Пусть это будет всего один раз, но прожить всю жизнь и не испытать счастья быть с любимым, это жестоко.

Пусть это будет один раз, но я смогу почувствовать себя женщиной.

И когда Сава схватил меня на руки, прижав к своему жесткому горячему телу, я почувствовала себя его частью, я растворилась в нем. В голове словно выключили рубильник, отрезав все мысли, сомнения, оставив только жгуче острые, зашкаливающие чувства. Прикосновения Савы, его грубоватые ласки словно оголили мои нервы – я превратилась одну сплошную пульсирующую блаженством субстанцию. У меня не было сил даже откликаться на его ласки – я боялась расплескать малейшим движением это неземное счастье. Можно сказать, ворованное счастье, и от этого такое щемящее пронзительное.

Это невероятно, но как только он вошел в меня, мне показалось, что я умираю – от низа живота разлилось горячее тепло, тягучей сладкой волной накрывшее меня. В том месте, где, как считают, находится душа, все затрепетало, сжалось и воспарило. Нечем стало дышать, а в голове словно образовалась пустота.

– Прости, - пересохшими губами Сава выдохнул мне в шею. – Не знаю, что со мной. Как пацан. Оставил тебя без сладкого.

– Не оставил. Я получила сладкого столько, сколько никогда за всю жизнь не получала, - в этом блаженном состоянии я потеряла контроль и не сдержалась, вывалила свою женскую тоску, которой раньше я не позволяла даже высовываться.

– Ты серьезно? – на мгновение мне показалось, что Сава внезапно протрезвел. А это было в принципе невозможно, учитывая, сколько он выпил. – Тогда я просто обязан исправить это упущение.

– Ты не обязан, - мой ответ был приправлен горечью понимания того, что все самое лучшее, что бросила подачкой мне Судьба, уже случилось. Краткий миг запредельного счастья. Хотя нет. Я могу еще урвать немного запретного счастья. Пока он здесь. Завтра уедет, и мы к этому не вернемся. По договору. По правде жизни.