Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем!
Шрифт:
— Так, девочка! — растерялась я, видя почти труп. Долго же ее по лесу таскали!
— Держись! — прошептала я, укутывая ее шубу и пытаясь растереть белоснежные руки. — Держись, хорошая моя!
Покрытые инеем ресницы дрогнули, показывая, что все не напрасно. Ресницы дрогнули, пока я растирала ее своей шубой, жалею, что у меня нет теплого питья.
Только сейчас я заметила, что девушка действительно удивительная красавица. Мы с ней напоминали две фотографии. Я — «до», а она — «после». Красивое, почти сошедшее с картин лицо, огромные глазища, красиво очерченные губы, из которых вырывалось
— А все мои проклятые снежинки! — прошептала я, видя, как на руках угасает несчастная девушка. — Это я виновата.
Ее бы в тепло! А где его взять? Так, погодите!
— А иди-ка ты, милая, к Лешему! — крикнула я на нее, вспоминая теплый очаг и проигранных белок.
Только я успела шубу свою с нее сдернуть, как девка исчезла.
— У меня тут что?!! — послышался крик на весь лес. — Гостиница?!!
— Мотель! — крикнула я, видя, как откуда-то из лесу взлетает стая ворон.
— Да ты с ума сошла! Мне Мизгиря с головой хватает! Усе конфеты сожрал! Чем я теперь людей кормить буду! Зайцы какать не успевают, как он конфеты трескает! — кипятился Леший, но уже где-то рядом. — Хоть бы кто грамоту мне написал на Мизгиря! Уже ничего не надобно! Просто грамоту!
— Почетная грамота, — усмехнулась я, вспоминая проделки Лешего. — Вручается образцовому лешему нашего района! За занятое первое место в конкурсе «Задолбал года!»
— Вот шутишь, да? — послышался скрип коряги за спиной. — Хорошо смеется тот…
— У кого зубы есть, — продолжила я, зевнув.
Зато девка отогреется! Нет, ну здорово я придумала! Теперь Леший обязан о ней позаботиться.
— Ты там расширяйся! — засмеялась я. — Налаживай гостиничный бизнес! У меня на твою избушку большие планы!
Я уже собиралась возвращаться во дворец, как вдруг услышала: «Семен!!! Старый пень! Ты где?!»
Судя по тому, что я слышала, голос был женским. И подозрительно знакомым.
— Швырк, швырк, — слышалось в тишине заснеженного леса.
— Чив-чив-чив! — налетела на меня стайка воробьев, атакуя информационным мусором.
— Лешему конец! — послышался бас.
Стайка тут же вспорхнула на ветку и расселась, словно обычные милые птички. Одна птичка, сидящая рядом со второй, встрепенулась и нахохлилась и попыталась отпрыгнуть.
— Куда намылился? А греть меня кто будет? — послышался бас. — Сегодня твоя очередь!
И птичка придвинулась обратно.
— Аленушка? Марфуша? — удивилась я, глядя на плюгавенькую пичужку.
— Малуша, — послышался бас.
— Очень приятно, — кивнула я, глядя на Малушу.
— Семен! Старый хрыч! — слышался голос уверенной в себе женщины. — Ты где?!
— Прошу тебя, — внезапно зацепилась за мою шубу ветка. — Снегурочка, милая, я очень тебя прошу… Не говори жене, что я леший. Она этого не переживет. У нее сердце слабое!
— Семен! Если ты еще живой, найду и убью! — слышался голос той, которая знала наш номер наизусть. Интересно, как она попала сюда? Наверное, так же, как и я!
— Я не шучу! — послышался швырк-швырк по снегу совсем близко. — Найду и убью!
С елки упал снег. На поляну вышла укутанная дама, таща за собой надувную ватрушку.
Там были одеяла и еще какая-то дребедень.— Я очень тебя прошу, — скрипел пенек рядом, протягивая ко мне свои веточки. — Пусть домой возвращается! Скажи ей!
В руках у супруги Семен Семеновича был фонарик на батарейках. Его свет шарил по елкам. Как будто первое место, где может оказаться Семен Семенович — верхушка ели.
— Семен!!! — заорала она. — Вот попомни мои слова! Если ты сейчас же не отзовешься, я тебе туалетную бумагу подавать не буду! И очки твои клеить тоже! И канал переключать! Как смотрела свой сериал, так и буду смотреть!
Фонарик высветил меня. Я едва не ослепла, видя, как лупит мне в глаза прожектор.
— Семен! Я очки дома забыла? Это ты? — с подозрением спросила несчастная жена Семен Семеновича. — Нет, кажись, не ты!
— Я прошу тебя… — скрипнул пенек.
— Слышь, девка ты или парень, не вижу! Ты мужичка здесь не видал? — заметила укутанная в несколько пуховиков жена Семена Семеновича. — Такой плюгавенький… В куртке теплой! Ой, не вижу без очков! Семеном зовут…
— Видела, — усмехнулась я, с вожделением глядя на ватрушку и фонарик.
— Ты что? Сдать меня решила? — послышался перепуганный голос Лешего.
— Вот такой невысоконький? Да? Облезленький? — послышался голос дражайшей супруги. В нем было столько надежды, что мне снова очень-очень захотелось найти Носка. — А то его искали-искали… Даже девушка пропала в лесу! Потом девушку искали… Так и не нашли! Как в воду канула! Так все и бросили!
Не может быть! Это же я! Значит, меня тоже искали? Вот что значит неудачный поцелуй на морозе!
— И я вот сама решила его найти! Звала-звала! — на меня смотрели близорукие глаза боевой бабушко-единицы. Я лично с ней не общалась. Это делали кураторы поиска. Но что-то мне подсказывало, что Лешему стоит переехать в другой лес. И как можно скорее…
— Где ты его видала, девонька? — спросила супруга Носка, кряхтя и таща за собой целый воз.
— Эм… Да вот, неподалеку… — отмахнулась я.
— Значит, я успею его догнать и убить! — кивнула бабушка. В этот момент дерево рядом проскрипело так жалобно, что даже бабка прищурилась. — Он же ушел, таблетки свои не взял, что доктор прописал! Вот я все несу!
Она открыла одеяло, а там была целая гора таблеток.
— А то вдруг ему плохо станет? — продолжала супруга Носка, проваливаясь в сугроб.
Дерево опять проскрипело. И я поняла. Лешему уже плохо.
— Он же у меня болезный, — сетовала бабка. — Давление у него скачет! А еще недавно врач сказал, что у него… белочка!
Ах, у Лешего белочка? Ничего себе!
— Лежит себе и про каких-то белок бормочет. Я же сразу скорую вызвала. Сказали, что белочка! Я ему говорю, не пей! А он что? — жаловалась супруга Лешего, которая не подозревала, что «старый пень» — прямо в точку.
— А он говорит, что не пьет! А я ему — вообще не пей, родненький! Я же о его здоровье забочусь! Найду — убью! — послышалось сопение. — Он же у меня запорами страдает! Вон сколько таблеток выписали! Как возьмет детскую книгу про лес, так и засядет на четыре часа в туалете! Я ему говорю: выходи! А он отмахивается! Ну я ему и говорю, что к доктору пора!