Жена палача

– Почему вы спрашиваете? – спросила я, вытирая слезы, которые катились градом, и остановить их не было никакой возможности. – Ведь я вышла замуж, какая еще дорога назад?!

– Вы можете потребовать развода за то, что муж не выполнил супружеский долг.

Эти слова прозвучали для меня, как гром с ясного неба.

– Никогда! – гневно ахнула я, прежде чем подумала.

Клодетт посмотрела на меня, и взгляд ее смягчился. Так смотрела на меня тётя - с любовью, с нежностью, с затаенной грустью, и я всхлипнула, чувствуя себя маленькой и бесконечно несчастной девочкой.

– Вы и правда любите его? – спросила Клодетт.

Я опустила голову и несколько раз кивнула, стесняясь произносить это вслух.

– Говорили ему об этом?

Я отрицательно покачала головой.

– Тогда скажите, - предложила Клодетт. – Спросите прямо – намерен ли он стать вашим мужем по-настоящему. Это лучше, чем делать вид, что ничего не происходит и плакать тайком.

– Да, скажу, - произнесла я медленно, обдумывая ее совет и соглашаясь. Действительно, этот вопрос – не дамские пустые разговоры о покупке кружев или штопальных иголок. Почему я должна молчать?

– Вот и скажите.

– Да, сегодня за ужином я скажу ему…

– Не за ужином, глупышка, - рассмеялась Клодетт. – Наденьте самую красивую ночную рубашку и зайдите к нему в комнату без стука.

Время до вечера я провела, как в лихорадке. Рейнар приехал на закате, пожелал мне доброй ночи и поднялся к себе, чтобы переодеться. Я метнулась в свою комнату и надела ночную рубашку, которую подарила мне тётя – из тонкого шелка, в оборках, лёгкую и полупрозрачную, как паутинка. Но идти к мужу в таком виде я застеснялась и набросила поверх рубашки халат, затянув его на талии пояском.

Я решительно подошла к двери комнаты мужа и, как советовала Клодетт, распахнула ее, не постучавшись.

Рейнар стоял у кровати в одних штанах и как раз собирался надеть рубашку, но не успел. В любое другое время я была бы потрясена, и испугана, и взволнована, но не сейчас. Вернее, я была очень взволнованна, но совсем по другой причине, чем увидев полуголого мужчину так близко.

Захлопнув за собой дверь, я подошла к мужу и остановилась перед ним, воинственно сжимая кулаки.

– Почему вы избегаете меня? – спросила я, и голос от злости сорвался. – Мы женаты уже неделю, а вы уходите каждую ночь.

– Я же говорил вам… - Рейнар отвел глаза, надевая рубашку, и я немедленно поняла, что сейчас услышу обычные отговорки.

– Не верю! – выпалила я. – Не верю ни одному слову про больных! Можно подумать, разом слегли все окрестные деревни! Это предлог, Рейнар!

Я подскочила к мужу и встала лицом к лицу с ним, распаляясь гневом всё сильнее. То, что он не стал переубеждать, что я ошибаюсь, ещё больше разозлило и возмутило меня.

– Можно подумать, - я старалась сохранять спокойствие, но это уже плохо получалось, - я выжила вас из собственного дома. Где вы ночуете? В лесу? Под ракитовым кустом? Или у Клодетт? Или… в Нижнем городе, в веселых кварталах?

– Не волнуйтесь… - начал он, но я перебила его.

– Я – ваша жена и требую ответа. Я требую, чтобы вы ночевали дома, чтобы вы…

– Это невозможно, - теперь он перебил меня, и я увидела, как его губы сжались в тонкую полоску – сурово, непреклонно.

– Невозможно – что? – спросила я, испытывая дикое желание схватить его за рубашку и хорошенько встряхнуть.

– Послушайте, - он потер лоб, собираясь с мыслями. – Вы с ума меня сводите. Лучше бы вам отправиться спать, время уже позднее.

– Не уйду, пока не объяснитесь. И не дам вам сбежать, - сказала я страстно и в подтверждение своих слов схватила его за руку.

Конечно же, вздумай он вырваться – я не смогла бы его удержать. Но муж не собирался вырываться, а только быстро и коротко вздохнул, уставившись в пол.

– Не молчите, - требовала я ответа, - иначе я воображу себе невесть что из-за вашего странного поведения.

– Вы зря волнуетесь, - повторил он. – Я ведь обещал защищать вас.

– И что?..

– И буду защищать, - он посмотрел мне прямо в глаза, и взгляд его смягчился и потеплел. – Я так решил. Если в браке семь лет не будет детей, мы сможем развестись, и вы станете свободной. И никто не посмеет вас упрекнуть. Таких разводов сейчас достаточно много, на них уже никто не обращает внимания.

Мне понадобилось время, чтобы это осмыслить.

– Семь лет?! – произнесла я потрясенно. – Вы обрекаете нас на лживую жизнь на семь лет?

– Так будет лучше, - он потихоньку освободил руку из моих пальцев и принялся застегивать пуговицы на своей рубашке. – Вы и так пожертвовали ради меня слишком многим. Теперь моя очередь позаботиться о вас. А если вы подадите на развод по причине, что фактически брак не был заключен – то и семи лет ждать не надо. Всего лишь десять месяцев. Фьер Монжеро подготовит иск.

Я впилась в него взглядом, начиная кое о чем догадываться.

– Мой дядя? – спросила я, чувствуя, как за плечами разворачиваются огненные крылья. Сейчас мне хотелось не просто встряхнуть мужа, а ударить, и не один раз. – Мои тётя и дядя обо всём знали? Что вы будете избегать меня, и я рано или поздно соглашусь на развод?

Он не ответил, но теперь его ответов и не требовалось.

– Так вы в сговоре, - я сухо засмеялась, понимая, что меня выставили настоящей дурочкой. Решили всё за меня, не спросив, не поинтересовавшись, чего хочу я.
– Вот почему тётя совершенно не волновалась, отправляя меня с вами после свадьбы. Я беспокоилась, спрашивала у неё о первой брачной ночи, а она посоветовала довериться вам. Вы оправдали её доверие, Рейнар!

– Иначе я не мог, - глухо сказал он.

– Только моего доверия вы не оправдали!

– Я обсудил это с фьером Монжеро, и он полностью меня поддержал. Это ради вашего блага.

Я слушала и не верила, что слышу это. Они обсудили, они решили, они рассчитали, как для меня будет лучше…

– А меня вы спросили? Что я считаю благом для себя? – сказала я гневно. – Мои дядя и тётя не смели вмешиваться в нашу жизнь. В нашу, Рейнар!

– Вы слишком молоды и…

– А вы, как будто, столетний старик! – я почти кричала. – Я требую исполнения супружеского долга! Иначе пожалуюсь прелату! Или сразу – самому королю!

Я хотела схватить его, затрясти, ударить, но не сделала ни первого, ни второго, ни третьего. Зато Рейнар схватил меня за плечи и сжал, как будто с трудом сдерживаясь, чтобы не встряхнуть меня.

При свете свечей глаза его казались золотистыми, похожими на бурлящее расплавленное золото. Я вся горела от обиды и возмущения, но утонула в этих глазах, уже уступая, покоряясь, проигрывая…

– Вы так хотите палача? – спросил он, и по моему телу пробежала сладкая дрожь – оттого, как он прикасался ко мне, как смотрел, оттого, как звучал его голос – чуть хрипловато, вкрадчиво…