Жена полковника

Шофер замедлил ход, увидев поднятую руку полковника.

Бойцы, сидевшие под брезентом в кузове грузовика, выглянули наружу, поздоровались и гостеприимно придержали край брезента, под которым было совсем сухо. Полковник прикрыл только плечи краем, продолжая наблюдать за дорогой.

– Какая ближайшая деревня будет?

– А вот сейчас. Сувологи. Да там одни трубы.

– А следующая?
– спросил полковник.

– Следующая Ряднова. Километра четыре. Вы бы с головой накрылись, товарищ полковник, у нас тут сухо... Да вот и Сувологи. Оживленный пункт.

Машина затормозила.

– Вы тут станете?
– спросил полковник шофера.

– Нет, нет, сидите, пожалуйста, товарищ полковник, сейчас дальше поедем.

– А что у вас тут?

– Да так, - как бы извиняясь, сказал шофер, - мальчишки. Мы тут все мимо ездим каждый день, так они привыкли, чертенята.

Машина остановилась среди пустыря, где в дождевом тумане смутно виднелся угол растрепанного плетня, огородившего пустое место, и толстая широкая русская печь на полянке, в нескольких шагах от березы.

Шофер выглянул из кабины, огляделся и крикнул нетерпеливо:

– Э-ей, там!..

– Тут, тут...
– послышался в ответ детский голос, и из-за печи вышел мальчик с какими-то жестянками в руках.

– Что же вы там, оглохли, что ли?
– сердито спросил шофер.
– Стоять, вас дожидаться?

– Бегу, бегу, - сказал мальчик, продолжая семенить мелкой, суетливой рысцой.

Высунувшийся из-под брезента боец свесил через борт руку с котелком.

– Живы?
– спросил боец.

– Теперь-то живы, - пробормотал озабоченно мальчик, деловито принимая котелок, и, расставив на дороге две консервные пустые банки, покрепче вдавил их в глинистую грязь и осторожно стал переливать суп из котелка по банкам.

– Давай-давай, - видимо стесняясь полковника, торопил шофер, - да гущу-то не оставляй.

– А я ее палочкой, - сказал мальчик и стал выскребывать со дна котелка осевшую на дно крупу.
– Все, - он закрыл крышку, протянул котелок бойцу и выжидательно поглядел вверх.

В кузове засмеялись.

– О, ты и с хлебом любишь?
– подмигивая, спросил боец, который подавал котелок.

– О-о, а ты как думал?
– обидчиво, но не всерьез, а улыбаясь усталой улыбкой, ответил мальчик.

– Давай-давай, - нетерпеливо обернулся шофер к бойцу.

– Рассыпалось, собираем, - ответили из кузова, возясь под брезентом.

Мальчик заботливо отнес и поставил свои банки в сторону от машины.

– Вот живут в своей разбитой деревне, а уходить нипочем не соглашаются, - объяснил шофер полковнику и крикнул: - Ну, что, народ к вам в деревню еще не вернулся?

– Да нет, - отозвался мальчик, - никого народу нет. Если которые остались наши-то, так они далеко, еще дойти не поспели. На торфоразработку их немцы позагоняли. А она знаешь где, торфоразработка-то? Разве оттуда скоро дойдешь?

– А что? Оттуда дорога трудная?
– быстро спросил полковник.
– Ведь не так далеко, кажется? Неужели никто оттуда не возвратился?

Мальчик равнодушно мотнул головой куда-то в сторону.

– Вон там какие-то бабы, говорят, с торфоразработков идут. Только это другие разработки. А наших далеко загнали. Оттуда, брат, скоро не выберешься.

– Где бабы?
– спросил полковник.

– Вот спасибо вам!
– быстро проговорил мальчик, бережно, как стекло, принимая из рук бойца кучку хлебных кусков в газетном обрывке.

– Поехали!
– крикнул шофер, захлопывая дверцу кабины.

Зажужжал стартер, и полковник, разом решившись, оперся на борт и спрыгнул на землю, махнув рукой машине.

Мальчик взял в обе руки по банке и, прижимая к себе локтем хлеб, осторожно ступая, пошел в сторону от дороги.

– Где эти бабы, говоришь?
– спросил полковник, догоняя его.

Внимательно глядя на полные банки, чтоб не пролить, мальчик, не поднимая глаз, снова мотнул головой, показывая:

– Вон, у кузни. Отдыхать сели, что ли.

Откуда-то из-под печи вылезло еще двое ребят с банками.

Не обращая внимания на полковника, они расставили банки на земле, присели на корточки, достали жестяную ложку без ручки и сосредоточенно принялись делить суп на три части.

Полковник нерешительно двинулся в ту сторону, куда показал мальчик, и скоро услышал голоса.

В конце улицы показалась высокая женщина в черном. Она широко шагала впереди других, чьи голоса он слышал, и нехотя остановилась, когда он спросил ее, не с торфоразработок ли они идут.

В то же время и другие подошли и остановились полукругом, разглядывая полковника.

– С торфоразработок, спрашиваете?
– переспросила первая женщина, поворачивая к нему скуластое, костлявое лицо.
– Мы не с торфоразработок. Нет. Мы из ада идем. Знаете, какой ад бывает? Вот мы оттуда.

– Ладно тебе, - недовольно сказала пожилая женщина, - ты отвечай по-человечески. Да, действительно, товарищ военный, с торфоразработки. С немецкой, конечно. А сами мы городские, в город возвращаемся...

Полковник, теперь обращаясь больше к этой женщине, назвал фамилию жены и ее имя и спросил, не припомнят ли они такую.

Костистая женщина, хотя спрашивали не ее, быстро сказала:

– Какая? Ярославцева?.. Ох, миленький, да мы не помним, как самих-то вас звали при прежней жизни, не то что еще других.

– Ярославцева?
– повторила пожилая женщина мягко и с видимым сожалением, что, несмотря на свою готовность, ничем не может помочь.
– Не припоминается. Как, никто о такой не слыхал, а?
– спросила она, оборачиваясь к остальным.

Никто не отозвался, только одна седая городская старуха болезненно стала морщиться и что-то бормотать, припоминая, и все к ней повернулись. Потом она замолчала, перестала морщиться и спокойно уставилась на дорогу.

Пожилая женщина тронула ее за рукав.

– Ну, что ж ты, Прокофьева, ты вспомни, что ж ты успокоилась? Слыхала?

Прокофьева оторвала глаза от дороги и спросила:

– Как, говорите, фамилия?

Ей повторили с нескольких сторон.

– Ага, - быстро заговорила Прокофьева, - это маленькая такая?