Жена змеиного короля

– Надо срочно доставить ее в замок, к лекарю.- сказал он немного спустя оглядывая кнарков.

Все солдаты заволновались, послышались голоса, окрашенные искренним испугом за девушку:

– Да если мы будем гнать всю ночь, все равно раньше утра не доберемся.

– Да, да, слишком долго...

– Как же быть...

Сделав непроницаемое лицо и, видимо, на что-то решившись, Кахир негромко проговорил:

– Если по воздуху, то недолго.

Бъен сразу к нему подскочил:

– Нет, вы не можете, это слишком опасно. Да и Черный...

Его Величество хмыкнул со странным выражением лица:

– А я говорю не о Черном.

– и подошел к Серебряному, встав напротив его морды.

Дракон, все это время обеспокоенно оглядывающийся на Унну, тоже повернулся к королю и сурово посмотрел в ответ.

– Я знаю, что я тебе не нравлюсь.
– заговорил Кахир низким голосом.
– Но сейчас девчонка в опасности. Ее надо как можно скорее доставить в замок. Мы сделаем это один раз, а потом забудем навсегда. Согласен?

Кнарк внимательно посмотрел на короля и медленно кивнул огромной головой.

– Развязать ремни на крыльях Серебряного!
– закричал его Величество отходя от дракона и собираясь забрать тело принцессы. Но потом, остановившись, расстегнул вначале свой плащ и, крепко прижимая к себе Унну, попросил мечника застегнуть обратно.

– Ваше Величество...
– умолял Бъен, делая последние попытки остановить короля.

Но тот взобрался в седло на спине Серебряного и, одной рукой схватив поводья, как-то зло усмехнулся:

– Вот и узнаем, насколько сильно он ее любит, этот Серебряный. Взлетаем!

Все быстро разбежались, освобождая место для хлопнувших крыльев и дракон, делая крупные взмахи, поднялся в воздух.

Дождь застилал всем глаза и не давал рассмотреть, что происходит в небе.

Черное небо, грохочущие тучи, ливень и безумный ветер, облепляющий мокрыми волосами золотое лицо. Ничего этого я не видела.

Полет продлился около двух часов. Серебряный кнарк отдал все, что мог, прорываясь сквозь бурю. И когда они достигли королевских пастбищ, сверху уже накрапывала лишь небольшая морось. Дракон опустился на землю, перед главной лестницей, ведущей во дворец. Заметившие заранее шокирующее появление кнарка с всадником слуги сбегались, чтобы с огромным удивлением обнаружить короля с необычной ношей.

Перед тем как начать подниматься, Кахир обернулся к тяжело дышащему дракону и сказал:

– Я зайду к тебе с новостями, когда... все прояснится.

И закричал на опешивших слуг:

– Лекаря, быстро!

Всю дорогу он не разрешал себе ни о чем думать, но лихорадочно горящее тело в его руках говорило само за себя. И оглушала бесконечная злость от осознания своей беспомощности.

Когда его Величество занес Унну в ее покои, там уже находились горничные, готовые помочь с переодеванием девушки, а следом вбежал и лекарь в темных одеждах, неся в одной руке небольшой чемоданчик с готовыми настойками на местных травах.

Положив принцессу на кровать и отдав ее на попечение умелых рук служанок, король отошел в сторону, приходя в себя и одновременно отмахиваясь от лакея, который пытался снять с него мокрый плащ.

– Что с ней? Откуда этот жар?
– спросил Кахир суетившегося лекаря.

Тот ненадолго оторвался, чтобы удивленно посмотреть на короля и ответить:

– Из-за холода и дождя, конечно.

– Что значит из-за дождя?
– нахмурился Кахир, начиная сердиться.

– Это просто дождь, черт возьми!

Все-таки сумев влить в рот девушки содержимое одного флакона, тихк выдохнул и пояснил более развернуто:

– Ваше Величество, разрешите вам посоветовать ознакомиться с трактатом об особенностях строения человеческого тела, если вы его не читали. Там вы найдете очень подробные ответы. Прошу меня извинить, ситуация серьезная. Я продолжу лечение, хотя наши лекарства... на свой страх и риск.

Король сверкнул глазами и вышел из комнаты, кинув по дороге кому-то свой плащ и оставляя мокрые следы, направился в библиотеку.

Там, среди разнообразных и знакомых томов, таких как "Искусство убивать человека" и "Человеческая культура и обычаи", он, наконец, нашел трактат об отличиях человеческой расы от тихков. И прихватив с собой пачку сшитых листов, с иллюстрациями, пошел обратно в покои принцессы. Где лекарь уже закрывал свой чемоданчик, а из всех горничных осталась только одна, поправлявшая подушку под головой спящей девушки.

– Думаю, все будет в порядке. Я дал ей сильное жаропонижающее средство и оно, слава Гелико, подействовало. Все же людей мы обычно... не лечим.
– сказал тихк.
– Теперь остается ждать, когда она очнется.

Лицо короля ничего не выражало. Не высохшие пряди волос змеями свисали около холодных глаз.

– Я вас понял, благодарю.
– ответил он и легким движением переставил тяжелое кресло к кровати девушки и положив нога на ногу, уселся в него открывая трактат.

Лекарь немного замялся:

– Ваше Величество, здесь будет дежурить горничная и вам необязательно...

– Я подожду здесь.
– прилетел ответ из-за исписанных листов.- Горничная пока может удалиться.

– Как прикажете.

Сделав знак притихшей тихке, лекарь подхватил свои вещи, и они вышли из комнаты.

25.

Когда я открыла глаза, то следом сразу подумала, что лучше бы я этого не делала: голова по ощущениям походила на чугунный котелок, такая же огромная, пустая и гудящая. Все косточки ломило, а сил не было даже пошевелить пальцем.

Я немного удивленно повела глазами по комнате: последнее, что я помню, была качающаяся спина Серебряного и непрекращающийся шум дождя. Взгляд медленно скользил по шкафу, стене с цветочным узором и остановился на Кахире, сидящем в кресле и читающем какую-то пачку бумаг, скрепленных сверху. Лоб нахмуренный и лицо такое сердитое.

– Ваше Величество?
– спросила я еле слышно. Горло тоже нещадно болело, а в груди горячо клубился кашель.

Король моментально вскинул на меня глаза и посмотрел с откровенной ненавистью:

– Почему вы не сказали, что замерзли?
– спросил он, четко разделяя слова, и поднимаясь из кресла. Рукопись была отброшена на сиденье позади.

– Я спрашиваю, почему вы ничего не сказали?
– закричал его Величество с искаженным яростью лицом и, не позволяя мне ничего сказать.

Я смотрела на его темнеющую на фоне окна фигуру. Это было слишком для меня. Я была не готова к такой вспышке ненависти и сейчас у меня не было сил, чтобы как-то противостоять или объясняться. Я только отвернула лицо и по щеке покатилась слеза.