Женимся! Семья за одну ночь

– Он меня уволит? – испуганно спрашивает, и я чувствую, как ускоряется сердце в ее груди, прижатой к моей. Хоть чего-то эта бестия боится. Я уж подумал, совсем бесстрашная и безбашенная.

– Пока ты со мной, никто тебя не тронет. В твоих интересах, чтобы меня не выкинули за борт под шум волны, - самодовольно ухмыляюсь, но Сашка скептически закатывает глаза. Невыносимая.
– В сеть наверняка уже вытекают кадры из ресторана – я должен быть готов ко всему. Целая свадьба нас на телефоны снимала. Представляю, какое там кино… Мне надо выстроить линию защиты, иначе недоброжелатели меня уничтожат. Врагов у меня, сама понимаешь, как забегаловок в городе, - перевожу дыхание, продолжаю мягче: - Помоги мне, Саш, и я в долгу не останусь. Я же вижу, что ты знаешь гораздо больше, чем я, но упрямо молчишь…

Не замечаю, как ласково поглаживаю ее по спине, соскальзываю руками к пояснице, кружу по бедрам. Все-таки подцепяю пальцем ткань юбки, пробую наощупь бархат голой кожи, рисую невидимые узоры.

– Хорошо, я все расскажу и покажу, - часто дыша, Саша упирается ладонями мне в торс. Не откликается на ласки. Наоборот, отталкивает усиленно, царапается, а меня и это заводит.
– Исключительно для того, чтобы скорее избавиться от вас.
– Слушаю вполуха, рассматриваю ее губы, приближаюсь к ним.
– Но сначала оденьтесь, а то ваш заблудший пехотинец в меня штык-ножом тычется.

Застываю, словно меня ушатом холодной воды окатило в лютый мороз – и я сразу окоченел. Медленно опускаю взгляд на место соединения наших тел. Хмыкаю.

– Ох, Сашка, - рассмеявшись, отпускаю ее.

Шагаю прочь из кухни, на ходу поправляя полотенце. Она права, зараза. Немного жаль, что ночью у нас ничего не вышло...

Вылетаю в холл, сталкиваясь там с Маруськой. Пропускаю ее к обожаемой "маме" – пусть заодно присмотрит за ней, - а сам поднимаюсь в спальню. Свежим взглядом окидываю царящий здесь бардак.

– Хм, - потираю подбородок. – Хм-м-м.

Стягиваю залитое вином постельное белье, отправляю все в корзину, ищу для себя чистые вещи. Выбираю серую футболку и джинсы, быстро одеваюсь, чтобы вернуться к Саше и продолжить разговор. Терпеть не могу такие провалы в памяти – ощущаю себя уязвимым, когда что-то выходит из-под контроля.

Телефон вибрирует на тумбочке, а из-под нее торчит уголок паспорта. Сначала достаю документ, который принадлежит моей внезапной жене, и прячу в карман, чтобы хоть как-то ее привязать к себе, пусть даже это некрасиво и подло. Только потом читаю входящее сообщение.

От мамы…

«Олег, я утром случайно познакомилась с твоей девушкой. Она милая. Маруське нравится. Пригласишь ее как-нибудь на семейный ужин? Мы с отцом будем рады»

Утро сюрпризов, мать вашу! Сплошные неожиданности! Начинаю думать, что попал в реалити-шоу. И только Саша владеет информацией, но выдает ее мне дозированно. Как издевается.

– Александр-р-ра! – рычу в коридор, распахнув дверь.

Глава 20

Олег

– Опять папа рычит, - лениво, без тени страха мурлычет моя дочурка, когда я злой возвращаюсь на кухню. Ей вторит тихий женский смешок. Кажется, в этом доме я не авторитет.

Спотыкаюсь на пороге и невольно застываю, сжав в руке телефон. Маруська и Сашка сидят за столом, как настоящая семья, пьют чай с блинами. Между ними – пустой стул, слегка отодвинутый в ожидании хозяина, то есть меня. Напротив – чашка горячего эспрессо, от которой исходит пар. Кипятком «умываться» желания нет, поэтому проглатываю претензии. Да и при малышке ругаться нельзя, даже если очень хочется...

– Наверное, не с той ноги встал утром, - спокойно, с легким налетом ехидства отвечает ей Сашка и невозмутимо продолжает заливать блинчики сгущенкой. Щедро, толстым слоем, так что теста не видно. Нигде не слипнется?

Аппетитно облизнувшись, пальчиком снимает сладкую каплю с края креманки – и подносит к губам. Зажав ноготь зубами, бросает на меня хитрый взгляд исподлобья. Настороженно ждет, как я поведу себя дальше. Прищуривается с опаской, следит за каждым моим движением, нервно ерзает на стуле.

Покосившись на счастливую Маруську, уплетающую блины за обе щеки, я спокойно занимаю свое место.

Живи пока, жена!

– Мама написала, - бросаю как бы невзначай, взяв чашку и вдохнув аромат зернового кофе. – Завтра едем знакомиться с родителями.

– Класс! – восклицает дочка. – А меня с собой возьмете? Воскресенье, мне в школу не надо, - строит просящие глазки.

Саша, которая в этот момент делала глоток чая, неожиданно давится и выплескивает все прямо на стол. Лихорадочно набирает охапку салфеток, прикрывает рот и надрывно кашляет. Из глаз брызгают слезы.

– Ты как? – испугавшись за неосторожную дуреху, с искренним сочувствием похлопываю ее по спине, пододвигаюсь ближе и подаю стакан с водой. – Са-аш? – хмуро всматриваюсь в ее алое лицо. – Жива? Или премию Дарвина захотела? – вскользь мажу пальцем по кончику конопатого носа.

– Нет, - отворачивается, чтобы я не видел ее такой, и суматошно вытирает губы. – Никаких знакомств. Мы так не договаривались.

– Сама виновата, - пожимаю плечами. – Не знаю, что ты утром моей матери наговорила, но она очень хочет тебя видеть.

– Саша бабуле понравилась, - вклинивается в разговор Маруська. – И мне тоже. А тебе, папа? – лукаво улыбается мне.

– До безумия, - отвечаю честно, но с сарказмом. – Она каждый день с ума меня сводит.

Дочка хихикает, а я получаю хук слева от неадекватной жены. Потираю бок, грозно зыркаю на Сашку, но она равнодушно возвращается к блинчикам. Сворачивает один и, наклонившись над тарелкой, с удовольствием откусывает уголок. Видимо, эта Конопушка из той породы девушек, которые много едят, когда нервничают. Но делает она это, признаться, очень вкусно и соблазнительно.

Фокусируюсь на ней, вскидываю руку и, словно в туманной дымке, провожу большим пальцем по пухлым губам, собирая сгущенку, а потом облизываю его, забыв о брезгливости. Не было бы рядом Маруськи, я бы предпочел другой способ, однако пока что вместо поцелуя приходится довольствоваться фантазией. Как назло, после ночи она у меня очень бурная и подкидывает реалистичные картинки, пробуждая осязаемые ассоциации.

Соприкасаемся бедрами, и Сашка отдергивает ножку. До покалывания в ладонях хочется поймать ее, сжать, приласкать, потому что меня не покидает стойкое ощущение, что я это уже делал…