Женить принца
Шрифт:
Ниже, у ворот, стояли двадцать пять открытых карет. Бархатные сиденья, золотая бахрома, королевский вензель на дверцах. Крошечные золотые колокольчики вплетены в гривы лошадей, гирлянды из ивовых веток украшают сбруи, пажи в золотых ливреях готовятся сопровождать процессию.
Где уж тут девушке заметить серого невзрачного человека, не сводящего с нее глаз!
Герцог Скалигерри смотрел только на нее. На герцогиню Адорно. Затянутая в корсет она была еще тоньше, чем обычно, темно-бордовый цвет шел ее коже… А как он шел ее золотым волосам! С вплетенными алыми прядями и кокетливо приколотой к прическе шляпке
Скалигерри нахмурился. Нет, формально придворный портной не нарушил этикета. Цвет королевского двора – светлее, также совсем другой оттенок у золота. И все же подобное сочетание – намек на то, что герцогиня Адорно – фаворитка его высочества. А это ему не нравилось. Ох, как не нравилось…
Герцогиня Скалигерри стояла возле ее величества. На шляпке статс-дамы покоилась довольно внушительная композиция из черных лилий, из украшений – лишь маленькая серебряная брошь. Не заметить ее среди всего этого великолепия цветов и оттенков было сложно, и королевский секретарь решительно направился к родительнице.
– Ваше величество, - поклонился герцог королеве. – Вы обворожительны.
– Спасибо. Хотя мне кажется, можно было бы и скромнее. Но Айк не терпит критики, – королева улыбнулась.
Ее голубое платье с золотыми рыбками на шляпке было расшито действительно по-королевски.
– Могу сказать лишь «Браво, Айк!», ваше величество, - вновь поклонился секретарь.
– Спасибо, друг мой. Скалигерри! Оставим комплименты. Я надеюсь на вас! Его величество не должен нарушать предписания лекаря. Его состояние… Ну, вы же понимаете?!
– Да, ваше величество, - герцог поклонился как можно ниже, пряча честные глаза.
А что прикажете делать, если дал слово королю раздобыть то, что можно есть, как только уедет королева, а королеве – следить за диетой мужа вплоть до ее возвращения? Вот вы сами… Как бы поступили? А? То-то же…
– А где его высочество? – статс-дама вопросительно посмотрела на сына.
– Его высочество не ставил меня в известность относительно своих планов на сегодня. – Скалигерри поклонился, делая матушке слегка заметный знак отойти в сторону – им надо поговорить.
Герцогиня едва заметно кивнула и что-то прошептала королеве, поклонившись.
– Разумеется, - со вздохом кивнула королева. – Я очень надеюсь, что в планы принца Патрика входит посещение вернисажа под открытым небом… Очень, очень на это надеюсь!
Однако буквально минуту спустя к королеве подбежал паж, и надежды ее разбились волной о каменные скалы. Сын просил его простить. Дела, связанные с организацией скачек, которые он взял на себя в связи с болезнью его величества, требуют постоянного личного присутствия. Он глубоко сожалеет о том, что не сможет посетить…
– Гаденыш… - прошипела про себя королева, и обворожительно улыбнувшись королевскому секретарю, порвала бумагу в клочья.
– Матушка, - поклонился герцогине Скалигерри, когда они отошли. – Я прошу вас проследить за герцогиней Адорно. Хелен, она…
– Я уполномочена ее величеством следить за ВСЕМИ девушками, проходящими отбор, - голос герцогини холодом бил по щекам, будто звонкие пощечины. – Так как герцогиня Хелен Адорно входит в их число, соответственно,
я прослежу и за ней. Что-нибудь еще, Реньер?– Простите меня, матушка. Желаю вам приятно провести время.
– Я надеюсь, ты не разочаруешь ее величество. Помни, о чем попросила тебя королева Мария.
– Конечно, матушка.
И герцог Скалигерри удалился.
– Реньер без ума от Хелен, - улыбнулась королева, глядя вслед удаляющемуся королевскому секретарю.
– Вас… это не радует? Если вы и его величество желаете…
– Мы можем много чего желать, - королева сжала герцогине руку. – Они не любят друг друга. Патрик и Хелен. Я чувствую. Однако Патрик – влюблен. Это я тоже чувствую! Еще принца что-то сильно беспокоит… Уж я-то вижу его насквозь.
– Так вы… не против?
– Если у Герцога Скалигерри и герцогини Адорно сложится? Конечно, нет!
– Тогда давайте не будем показывать им нашу благосклонность… Пока.
– Очень мудро, - кивнула королева.
– Что же касается ваших опасений относительно принца… Терпение, ваше величество. Уверена, скоро мы все узнаем…
Тем временем девушки рассаживались по своим местам. Хелен выпало сидеть в одной карете с Лиллиан. Статс-дама и ее величество заметили это:
– Какая неприятность, - вздохнула королева. – Это испортит девочке путешествие. А ведь она столько пережила! В ее жизни было так мало радостей…
– Не сочтите за дерзость, ваше величество, но… Разве вы не всесильны? Во всяком случае, в этом вопросе, как мне кажется, вполне?
– О! А ведь и правда...
И королева Мария направилась к открытой карете под номером пять.
– Хелен, дорогая! Мы с герцогиней Скалигерри просим тебя присоединиться к нам! Простите нас, Лиллиан. Не обижайтесь. Наша задача привлечь внимание молодых людей, радовать их глаз, не так ли? А пурпур с зеленым сочетаются плохо.
Хелен и королева Мария уже сделали несколько шагов, когда герцогиня Адорно услышала очень тихий, но злой шепот: «Как и с голубым…»
Королева остановилась. Очень медленно развернулась. Улыбнулась всем присутствующим, включая графиню Тиберин:
– Вы. Что-то. Сказали. Дорогая?
– Ах, нет, ваше величество, ничего! – Лиллиан выскочила из кареты и присела в глубоком реверансе (настолько глубоком, насколько смогла).
– Лиллиан. В моем присутствии либо говорят громко и четко, либо молчат. Запомните это, пожалуйста. Я делаю вам предупреждение. Приятного путешествия. Хелен, пойдем, дорогая…
Глава двадцать вторая
Медленно, маленькими шажками, придерживая юбки, Хелен шла между расставленными лабиринтом мольбертами. Вернисаж под открытым небом! Естественный свет. К каждой работе можно подойти. Иногда рядом стоял сам автор, есть возможность выразить свою признательность или что-нибудь спросить… Купить картину, если есть желание.
Она никогда не думала, что когда-нибудь пожалеет, о том, что не вылезала все эти годы из библиотеки Академии. Казалось – весь мир сосредоточен в формулах, расчетах, ингредиентах. Хелен только сейчас начала понимать - все это время рвение к учебе было обусловлено жаждой мести.