Женитьба дядюшки Жиля

А Аделин держалась дольше всех, но во время того обеда громко поссорилась с детьми госпожи Рокар. Мадлен не поняла, что они там делили, но участвовали все – и четверо местных, и три её красавицы. Кажется, кто-то кому-то что-то сломал, домик или замок – пока взрослые обедали в гостиной, уже накормленные дети развлекали себя во дворе. И развлекли.

Когда Мадлен услышала крики и выбежала во двор следом за госпожой Рокар, там творился хаос. Младшие дети – Шарлотта и пятилетний Пьер – швырялись друг в друга землёй и кричали. Чепец Шарлотты валялся на земле, волосы растрепались. Аделин стояла посреди двора и со словечками, явно почерпнутыми у Ангеррана и его братьев, швырялась магическими огнями в Жака, самого старшего, который забрался на уступ стены и ругательски ругал её оттуда. Мари размахивала руками, призывала на всех громы и молнии в попытках утихомирить воюющие стороны, а Сюзетт, сестра обоих мальчиков, вцепилась в юбку Аделин и пыталась её куда-то тащить.

Старшая дочь госпожи Рокар, Сесиль, стояла в сторонке и кривила губы, но как только увидела мать, то тут же бросилась к ней и принялась жаловаться – естественно, на Аделин и остальных «этих невоспитанных и глупых де Кресси, с которыми невозможно». А Мадлен просто встала на пороге, надеясь, что хоть кто-нибудь её заметит и прекратит.

Заметила Мари. Она перестала кричать и пошла к Мадлен, и Аделин тоже заметила – что-то изменилось, она оглянулась, опустила руки, магические огни разлетелись и погасли. Тоже пошла к Мадлен, по дороге подняла с земли Шарлотту вместе с чепцом, встряхнула, чтобы с неё осыпалась земля и трава, поставила на ноги и повела к дому. Госпожа Рокар обняла своих – девочек и младшего мальчика, а старший, увидев, что опасности больше нет, спрыгнул на землю и тоже подошёл к матери.

– Госпожа Рокар, примите мои извинения. Дети не должны были так себя вести, - произнесла Мадлен как могла сурово.

Правда, та всё поняла правильно. Она опустила голову, вздохнула и тоже извинилась за своих. И влепила затрещину Жаку, который попытался сказать что-то про «она сама виновата».

Мадлен молча кивнула своим – в дом, и быстро.

На третий этаж поднялись в молчании, зашли в комнату. Едва успевшая пообедать Луиза как увидела, во что превратилось ещё недавно чистое платье Шарлотты, так только ахнула. А Мадлен пропустила всех внутрь и закрыла дверь. И села на лавку у стены.

– Мамочка, оно само так вышло, я не хотела. Я понимаю, что не следовало в него кидаться огнём, лучше просто травой, - Аделин подошла и села рядом на пол.

– Они первые начали, мама, - подошла и Мари. – И сказали, что им ничего не будет, потому что за них вступится отец, а за нас не вступится никто.

И дальше был путаный рассказ о том, как строили домик для куклы Мари, и Сюзетт с ними тоже строила, а потом пришёл Пьер, и стал бросать в тот домик камнями, и оказалось, что его подучили старшие – Сесиль и Жак, которые стояли в сторонке и смеялись. Шарлотта сгребла всё, что оставалось от того домика, и вывалила обидчику на голову, и он не остался в стороне, Жак подбежал разнимать и отшвырнул Шарлотту в сторону, и этого уже не стерпела Аделин. В итоге Жак не помнил, как забрался на стену повыше, куда его загнали магические огни, а Аделин уже не позволяла ему спуститься во двор. Сесиль хихикала в сторонке, а Мари и Сюзетт пытались всех разнять.

Мари рассказывала, Аделин вздыхала. А Шарлотта просто стояла и хныкала, и теребила в руках изгвазданный в земле и траве чепец.

– Привести себя в порядок, немедленно. Помыться, причесаться и переодеться. Всем. Шарлотта, собери здесь всё, - от её утренних капризов осталась полна комната разбросанных вещей. – Мари, учебник древних языков. Учишь имперский алфавит до заката. Потом спрошу. Аделин, найди в сундуке свою недошитую сорочку и пришей уже к ней рукава. Они лежат там же рядом. Если не успеешь до заката – ты знаешь, как бороться с темнотой. Луиза, пригласи Николь, и проследите за девочками, будьте любезны.

Мадлен сама не ожидала от себя такой суровости, но – ещё только не хватало, ссориться с местными детьми! Впрочем, поговорить с госпожой Рокар придётся.

– Но они говорят про нас гадкие вещи, - всхлипнула Мари.

– Детка, с гадостями вы тоже отлично справились. Они здесь живут, а мы – в гостях. И жизнь наша такова, что нам сейчас отсюда деться некуда. Поэтому придётся как-то уживаться, и с ними тоже. И вообще, в будущей жизни тебя далеко не все и не всегда будут любить, - со вздохом завершила Мадлен. – О них сейчас не будем, будем о вас. Вы – девицы из приличной семьи, как мне казалось. И не должны вести себя так, будто вас не учили дома ничему хорошему.

Она вышла и осторожно прикрыла за собой дверь. Изнутри донеслись крики – Аделин злилась на несправедливость мира, ей вторила Шарлотта. Ничего, перемелется.

Мадлен спустилась вниз – собиралась же отыскать госпожу Рокар. Но та как будто сама поджидала Мадлен.

– Госпожа де Кресси, не держите зла на детей, очень вас прошу. Они помирятся с вашими, ей-богу, помирятся. Только вот… хорошо бы ваша Аделин магию-то свою попридержала, тут взрослому страшно, не то, что ребёнку.

– Я поговорю с ней, - кивнула Мадлен, она считала просьбу вполне справедливой. – И буду вам благодарна, если ваши старшие тоже себя придержат. Сегодня все они друг друга стоили.

Госпожа Рокар согласно кивнула и исчезла. Мадлен же опечалилась – ссора с семьёй управляющего не сулила им с девочками ничего хорошего, хоть открыто ей никто, скорее всего, ничего и не скажет. Эх, скорее бы Жанно выздоравливал…

Она выдохнула и оглянулась – гости за время детской склоки разошлись, наверное – виконт де ла Мотт доставил их по домам. Но соседняя с гостиной дверь была приоткрыта, и оттуда донёсся голос Жакетты:

– Мне бы нужно домой за лекарствами. Есть здесь кто-нибудь хоть с какой-нибудь магической силой, чтобы хотя бы просто умели греть?

Ей кто-то что-то ответил, а Мадлен подумала – уж греть-то она может, всё дело, чем стоять у девиц над душой и злиться. Нужно остыть, а за полезным делом это легче, чем просто так.

Она отворила дверь и вошла, и сказала:

– Что нужно делать? Я могу что-нибудь согреть.

И потом только увидела полулежащего на подушках хромого принца. Его нога без чулка и обуви была вытянута на небольшую скамеечку, и Мадлен изумилась – что ж он сделал-то с той ногой, что её так разнесло! И болит, наверное, нешуточно.

– Госпожа Мадлен, я буду вам очень благодарна. Нужно снять приступ, я это сделаю, но мне нужны кое-какие лекарства для примочки, - говорила Жакетта. – А пока нужно немного подержать вот так, - она показала, как обхватить воспалённый сустав. – И греть еле-еле, просто чтобы нога не остывала. И следить, чтобы господин Жиль не вздумал подниматься и бегать.

– Я попробую, - Мадлен невольно улыбнулась, она и вообразить не смогла, как это – она не позволяет принцу что-то делать.

Жакетта принесла из угла кувшин и тазик, полила Мадлен на ладони, потом дала полотенце. И велела сначала погреть свои пальцы, а потом уже браться за пострадавшего.

Мадлен всё выполнила, села на место Жакетты и положила руки, как та показывала. Сустав был горячий.

– Я быстро, - улыбнулась им обоим Жакетта. – Госпожа Мадлен, вы не видели Орельена? Нет? Не страшно, сама сейчас найду, - и выскользнула наружу.

Мадлен сосредоточилась на своих ладонях – еле-еле, как сказано, чтоб не холодно, и особо не греть. На остальные части принца она старалась не смотреть. Ничего же такого, она просто поможет ему – как он ей вчера. И всё.

Жиль проклинал свою неуклюжесть – но ровно до того момента, пока в комнату не зашла госпожа Мадлен и не предложила помощь. Если его дрянная нога вдруг вызывает в ней сочувствие – пусть болит дальше. Он потерпит.