Женитьба дядюшки Жиля

Надо узнать у матушки, жив ли её любимец Волчок – большой, очень добрый ко всем Саважам и безжалостный к врагам. Ему как-то случилось перегрызть горло лазутчику, пробравшемуся в отцовский лагерь высоко в горах ночью, и пытавшемуся заколоть отца. После того отец всегда отдавал Волчку лучшие кусочки.

– Какие хорошие собаки, - восхитился принц. – А нельзя ли взять у вас щенка? Я люблю крупных и умных животных.

– Да вы что, господин Жиль, его милость Котальдо съест того щенка, и всё! – замахала руками Жакетта.

– Кто это – его милость Котальдо? – изумилась Мадлен.

Щенки были весьма велики, и зубы у них уже в детском возрасте были весьма серьёзными.

– А это, госпожа Мадлен, наш котик. Вы любите котиков? Мы любим. Только у нас же всё, не как у людей, вот и котик размером с табуретку, - хохотала Жакетта.

– Котик – что? Почему он размером с табуретку? – не поняла Мадлен.

– Вырос такой. Я не знаю, где господин Жиль добыл того котика, и какие звери ходили у него в родителях, - качала головой Жакетта. – Красивый, умный и очень ласковый, только что не говорит по-человечьи. Но – вот такого размера, - и Жакетта показала руками что-то размером с того Волчка, никак не соответствующее представлениям Мадлен о котиках.

– Сказки какие-то рассказываете, - Мадлен, отсмеявшись, осторожно надела чулок на перевязанную ногу принца, дотянула до колена, прикрыла манжетой штанов.

И надела второй – на здоровую ногу. Потом уже подумала – на вторую-то мог бы и сам надеть. Или нет, ему, наверное, всё ещё несладко, пусть лежит.

Заглянул его преосвященство, спросил – как самочувствие родича. Тот сразу же стал говорить, что с такими дамами уже всё отлично. Только, правда, выйти к ужину он, кажется, всё же не сможет. Господин Лионель посмеялся и сказал, что сейчас велит принести ужин сюда. Только для Жиля или для всех? Для всех – радостно сказал Жиль.

– Тогда я приглашу её величество и госпожу Жийону, а вы пока здесь командуйте, - сказал господин Лионель и ушёл куда-то наверх.

Мадлен тоже сходила наверх – девочки были накормлены и уложены спать. Видимо, волнений дня оказалось достаточно, и сегодня никто не бродил и магических книг не читал. Она тихонько поцеловала каждую, выслушала отчёт Луизы и Николь, отпустила их спать и отправилась вниз.

А внизу уже стоял стол, и на нём – еда и вино. Госпожа Рокар, командующая процессом сервировки, старалась не встречаться с Мадлен взглядом. Ничего, как-нибудь всё образуется. Наверное.

– Ой, как всё мило, - восхитилась её величество Маргарита, войдя в комнату.

Страдающий принц, очевидно, чтобы меньше страдать, развлекал себя освещением – по стенам переливались всеми цветами радуги разнообразные шарики, Аделин бы оценила очень высоко.

– Всё для вас, дорогая Маргарита, - улыбался принц.

– Знаете, нам сейчас для счастья не хватает только брата госпожи Мадлен, его супруги и их гитары, - продолжала тем временем Маргарита.

– Супруга Саважа ещё и поёт? – изумился принц.

– А вы не слышали? Ещё как! А вместе у них получается чудесный дуэт, - сообщила королева.

Мадлен знала, что Жанно неравнодушен к музыке – у него хорошо получалось ещё в детстве. Но вот, оказывается, небеса ему ещё и супругу такую же послали – это ли не счастье? Ох, пусть он будет самым счастливым из их семьи, он заслужил, думала Мадлен, усаживаясь за стол.

А место ей оставили – рядом с принцем. По другую сторону от него сидела Жакетта, а напротив них – хозяин дома в окружении королевы Маргариты и госпожи Жийоны.

За ужином смеялись, мужчины рассказывали всевозможные истории, и королева – тоже. А потом оказалось, что принц дремлет, и Жакетта при помощи Лионеля переправила его на кровать и накрыла одеялом.

– Завтра утром боль уйдёт совсем и будет, как новый, - улыбнулась Жакетта Лионелю и Мадлен. – То есть – как обычно. Излечить его совсем мне пока не удаётся, но я могу очень немногое.

– Вы очень хороший целитель, Жакетта, - покачал головой Лионель. – И родич вас очень высоко ценит.

А Мадлен подумала, что, наверное, принц в целом хороший человек – раз у него такая дочь, и раз она так к нему относится, несмотря на то, что росла совершенно без его участия.

Наутро, согласно всем предсказаниям Жакетты, Жиль проснулся здоровым и бодрым. Правда, судя по солнцу, это было вовсе уже не утро, а что-то ближе к полудню.

Жакетта умудрилась добыть из городского дома камердинера Венсана, тот принялся охать и ахать, что Жиль снова куда-то вляпался, хоть и знает, что вляпываться ему нельзя. Жиль даже подозревал, что зять-маршал, удруживший ему Венсаном, избавился от того исключительно из-за его неумеренной болтливости. Венсан был круглым, жизнерадостным, ворчливым и столь же лысым, как его господин. И он боготворил Жакетту – после того, как та вылечила ему какое-то неприятное застарелое явление, о сути которого Жиль так ничего и не узнал.

Венсан кудахтал, но – отмотал с ноги вонючую примочку, подал умывание и одежду, и завязал все шнурки, да так, что потом их не вдруг развяжешь обратно, и с ювелирной точностью надел чулок и сапог на больную ногу. И сообщил, что завтрак уже произошёл, но он сейчас велит, чтобы господину Жилю всё подали.

Господин Жиль согласился с такой диспозицией, но предложил, чтобы подали в гостиную – там, наверное, происходит какая-то жизнь, а мало что на свете Жиль так не любил, как скучать в одиночестве.

Но увы, в гостиной никого не было. Жиль подумал, что неплохо было бы проведать госпожу Мадлен, и у него даже есть отличный повод – ведь нужно вернуть ей чудесные тёплые и мягкие чулки, в которых было так хорошо спать! И он в самом деле задумался о паре тех щенков, что вырастают в собак, которые столь велики, что способны загрызть врага, и столь разумны, что им можно доверить стадо. Какие-то стада у него точно есть, за ними тоже нужен пригляд. Ну и в целом щенки – это весело.

Он отправился наверх, на третий этаж, и так погрузился в раздумья, что за поворотом лестницы едва не запнулся о плачущую маленькую девочку. Да-да, маленькую девочку, дочку госпожи Мадлен. Ту самую, которую он уже как-то нёс до комнаты – давным-давно, ещё в столице. Шарлотта, её зовут Шарлотта.

– Доброго вам утра, госпожа Шарлотта! Отчего вы плачете? – ему показалось, что даже невидное сейчас небо за окном нахмурилось, так горько плакала девочка.

Она подняла на него взгляд своих вишнёвых глаз, вздохнула – и снова заплакала, ещё горше.

– А у неё свинья Жак пироженку забрал, - сообщила её сестрица, та самая, которая уже маг. – А мне запретили пугать его магией, а то я бы уже.

Девочка спускалась по той же лестнице сверху.

– Это тот самый, которого ты вчера загнала на стену? – уточнил Жиль.