Женитьба дядюшки Жиля

Мадлен хохотала.

– Простите, господин Жиль. Смешно.

– Мне тоже, - он сбросил заёмное одеяние и поцеловал её. – Берите любые мои сорочки, какие захотите. И вообще – что захотите.

– Спасибо, - она смотрела, решалась, а потом тоже потянулась к нему и поцеловала. – Но скажите, чем вам дорога эта сорочка? Она ж вся ветхая, - и показывает на рукава, а те и впрямь уже в локтях светятся.

– А это, госпожа моя, счастливая сорочка. Ей уже много лет, тут вы правы, и её для меня сшила одна достойная дама, весьма хорошо ко мне относившаяся. Нет, только не подумайте лишнего, просто я этой даме немного помог, более ничего, - и вправду, даже и мысли не было о ней, как о женщине, ещё бы, ей лет-то было уже под восемьдесят, когда они познакомились. – А она была искусной рукодельницей и ещё артефактором, представляете? Так и появилась эта сорочка. В ней мне везёт, проверено. И вчера повезло, я ж не просто так её надел, - она слушала его, будто он ей какую сказку рассказывает. – Но сейчас я её, всё же, с вас сниму, потому что хочу обнять вас и тоже поспать пару часов.

– Без сорочки слаще спится? – улыбнулась она.

– Без сорочки я смогу ощутить всю вашу нежную кожу. Очень вдохновляет, не поверите.

Жиль приоткрыл окно, впуская утреннюю прохладу, забрался под простыню, натянул сверху плащ и поцеловал Мадлен. Свою Мадлен. Хорошо-то как, господи.

– Но ведь нам придётся всем всё рассказать, - вдруг встрепенулась она. – И девочкам, и его преосвященству.

– И расскажем, делов-то. Я думаю, с вашими девочками мы как-нибудь договоримся. Я хочу знать, что они у вас любят, и мы подумаем, как их порадовать. Но – потом. Сейчас – спать.

Второй раз утро настало, судя по солнцу на улице, ближе к обеду, Мадлен и припомнить не смогла, когда ей доводилось так долго спать. Давно? Никогда? Не в замужней жизни точно.

Эх, кажется, вчера она обещала, что снова станет замужней дамой. Что же это значит? Мадлен поняла, что никак не может вообразить себе принца в качестве мужа. Она могла представить Ангеррана де Кресси, и немного – отца. Но отец всегда относился к матушке с большим уважением, и как сейчас понимала Мадлен, с большой любовью. Раньше-то она думала, что у всех так, и очень удивлялась, что у неё – иначе, и никогда ничего не говорила матушке – потому что искренне считала виновной себя. У других сестёр всё хорошо, значит – и у неё тоже должно быть хорошо. А если нет – наверное, она недостаточно старается.

И вот теперь, после всего, происшедшего и сказанного ночью, она понимала – да, она и вправду согласна стать женой этого странного принца. Скажи ей кто десять лет назад, что к ней будет свататься принц – засмеяла бы. К последней дочери графа, за которой дают клочок земли со старой башней. Настоящий принц из Роганов.

Жаль, что юным девицам не позволено узнать жениха так близко – сколько бы свадеб не состоялось? Мадлен не сомневалась, что останься она с Ангерраном наедине хоть на час, она бы убедила отца в том, что не нужно этой свадьбы. Как-нибудь. Наверное.

Мысль о том, что родители всё понимали, но считали, что положение жены старшего в захудалом роду лучше, чем незамужней девицы, она гнала от себя изо всех сил.

Тем временем настоящий принц из Роганов проснулся, зашевелился, потёрся об неё носом и едва ли не замурлыкал. Как бывает-то, однако!

– Доброго вам утра, моя чудесная Мадлен.

– И вам, - она улыбнулась.

Оказывается, подниматься утром с улыбкой приятно. Кто бы мог подумать!

– Благодарю вас за то, что не оттолкнули, - он смотрел серьёзно, но разом с тем – по-доброму. – Я понимаю, что выгляжу не так, как мог бы выглядеть привлекательный человек, и владения мои не сказать, что хороши и обихожены. И надеюсь, что при свете дня не превращусь обратно в тролля… или в жабу.

– Принц-жаба? Что-то новенькое, - усмехнулась Мадлен. – Знаете, я тоже пойму, если вы поглядите на меня при свете дня, а ещё точнее – на мою девичью банду, и передумаете.

– Нет, что вы! Я с удовольствием посмотрю на вас при свете дня, магических огней ночью было, на мой взгляд, маловато, - и он впрямь отбросил простыню. – Вы прекрасны, Мадлен. Я буду всякий день благодарить господа за то, что послал мне такую красавицу-жену. А с вашей девичьей бандой будем договариваться.

Он смотрел, и как будто не мог наглядеться, и касался её то там, то тут. Но странное дело, ей не хотелось ни убежать, ни прикрыться, ни зажмуриться. Хотелось так же жадно смотреть на него – ночью она смущалась, а сейчас уже не слишком. Она всё время сравнивала этот невероятный опыт с прежним – и прежний не шел ни в какое сравнение. Её покойный муж ни разу не сказал ей, что она красива, она и не задумывалась об этом никогда. И желания разглядывать её без сорочки у него тоже не возникало. Впрочем, и сам он сорочку почти никогда не снимал, и чтобы заставить его надеть свежую, нужно было долго настаивать на своём.

Надо ли говорить, что у принца Мадлен не помнила несвежих сорочек?

И все его возможные запахи как-то легко воспринялись её обострённым чутьём. Не слишком ли легко? Не пожалеет ли она потом?

Жанно всегда говорил, что не попробуешь – не узнаешь, и лучше делать и сожалеть, чем не делать и сожалеть. Значит, делать. И… хорошо бы не сожалеть.

Мадлен улыбнулась принцу, коснулась губами его губ и получила восхищённый взгляд в ответ.

Когда они, всё же, выбрались из постели, оказалось, что нет ни капли воды для умывания. Пришлось воровато выглядывать наружу – стояла тишина, наверное, все ушли куда-нибудь вниз – и пробираться в ванную комнату рядом с детской. Там нашлось достаточно воды, чтобы привести себя в порядок после ночи.

– Скажите, господин Жиль, вы не дали бы мне вашу счастливую сорочку? А я бы попробовала её немного восстановить, - говорила Мадлен, пока они одевались.

– Восстановить? – нахмурился он.

Судя по всему, такая простая мысль вовсе не приходила ему в голову.

– Да. Я попробую… магическим способом, я умею. Надолго не хватит, но вы ведь её не каждый день носите?

– Нет, не каждый, - он внимательно смотрел на неё, что-то там думал. – Пожалуй, вам я готов доверить этот предмет. Знаете, Венсан приведёт её в порядок, всё же, я носил её вчера целый день, и я принесу. Правда, он всякий раз грозится выбросить несчастную сорочку и не сказать, куда – очень уж она, по его мнению, не соответствует моему статусу. А если он узнает, что я ходил в ней свататься – его удар хватит, - рассмеялся принц.

– Строго говоря, сватались вы без неё, - усмехнулась Мадлен.
– Поверьте, я умею приводить в порядок сорочки. Не нужно подвергать Венсана такому испытанию.

– Уговорили, - он просто снял уже надетый было дублет, потом – помянутую сорочку, встряхнул её хорошенько и с поклоном подал Мадлен.

А дублет просто набросил сверху.

– Тогда ступайте одеваться, - улыбнулась она.

– Хорошо, встретимся в гостиной.

Правда, сначала он всё равно обнял её, и они немного постояли так, зажмурившись.

В гостиной чинно сидели за рукодельем Аделин и Мари, а Николь читала им хронику царствования короля Франциска, деда нынешнего Карла.

– Ой, мамочка, наконец-то! – обе тут же побросали шитьё, скатились с лавки и прибежали обниматься. – А Шарлотта с Луизой ушли смотреть, не развалилась ли там стена от землетрясения! А Жак Рокар пришёл с отцом и просил прощения, представляешь?

Ну ничего себе! Значит, с мальчишкой кто-то поговорил? Или кто-то рассказал всё его отцу? Его преосвященство или принц?

Одиль прибежала откуда-то, придирчиво оглядела Мадлен.

– Ох, госпожа Мадлен, мы испугались. Не случилось ли с вами чего.

– Нет, не случилось, - улыбнулась Мадлен.

Наверное, о переменах лучше говорить вдвоём с принцем? А то она сейчас скажет, а он передумает.

Одиль позвала горничную, тут же стали накрывать на стол.

– Будьте добры ещё прибор для его высочества, - попросила Мадлен.

Горничная кивнула и убежала, а камеристка внимательно глянула на хозяйку, но Мадлен постаралась улыбаться как можно более непроницаемо.