Женитьба дядюшки Жиля

Если честно, Мадлен всю свою жизнь больше времени и сил уделяла чистоте, чем красоте. Матушка, графиня Шарлотта, в детстве пережила эпидемию, и была убеждена, что все болезни от скученности и грязи, и за чистотой следила очень строго – чтобы комнаты ежедневно убирались, а подвластные ей люди – мылись. По крайней мере, те, кто работал в замке и непосредственно с ней сталкивался. Поэтому и Мадлен в своей замужней жизни следовала тем же правилам – и очень удивилась, когда оказалось, что далеко не для всех чистота тела и дома – нечто само собой разумеющееся.

О нет, она всё понимала про сложности с тем, чтобы натаскать и нагреть воды, но сорочку-то свежую можно утром надеть? И хотя бы водой облиться – уж она нагреет? А для братцев Кресси и их матушки это вовсе не было чем-то привычным. Раз в неделю, так и быть, помыться, ну и переодеться. Тьфу. Как хорошо, что всё это в прошлом.

Королева же Маргарита считала, что природные данные не грех и приукрасить немного – с умом и в меру. Более того, при дворе, как слышала Мадлен, дам без драгоценных украшений и косметики вовсе серьёзно не рассматривали, и для придворных это было чем-то вроде обязательного знака командира – для военных. Наверное, поэтому, когда Мадлен случалось бывать при дворе, на неё практически не обращали внимания. Впрочем, и хорошо, потому что если вдруг обращали, то… В общем, Мадлен радовалась, что не принадлежит к первым придворным красавицам.

Тем временем её величество усадила пять юных девиц напротив себя и спросила – как они думают, какую даму считают при дворе и в обществе красивой?

– Красиво одетую, - сообщила Сесиль.

– Не без этого, - усмехнулась Маргарита, - но прежде того, всё же, чистую, опрятную и аккуратную. Если не умываться – никакая красивая одежда не поможет.

О да, Сюзетт утром устроила своей матушке форменный скандал – не хотела умываться холодной водой, слышал весь дом. Говорила – я лучше буду грязная ходить.

После того, как девицы согласились с необходимостью гигиенических процедур, а Аделин даже сообщила, что уже пробовала греть для такого дела воду, и у неё, кажется, получилось, можно было переходить к украшательствам.

Её величество знала много о разных снадобьях для красоты даже и без книжки. И прямо говорила – если есть возможность, девочки, то используйте магические средства. Например, такие – доставала флаконы и показывала. Они дороже в несколько раз, но – от них кожа не портится и не стареет преждевременно. Потому что чем отбеливают лицо те дамы, которые не ходят в магическую лавку? Свинцовыми белилами. Смесью свинца, уксуса и кое-чего ещё. Лицо будет, как у портрета или у покойника, и смыть – целое дело, чтобы без остатка, и потом ещё неделю в зеркало смотреться не хочется, особенно – если оно приличное и хорошо всё отражает, потому что кожа становится серой и сморщенной. И вообще, лучше не знать, из чего делают свои притирания столичные парфюмеры.

– А если нет рядом магической лавки? – вздохнула Сюзетт.

– Тогда берём то, что есть. Мёд. Яичный белок и желток. Со всем этим можно делать маски – для умягчения кожи. Если есть арро – то после того, как выпили утром чашечку, можно взять гущу и поскрести с ней лицо. Отбеливать кожу лимонным соком – лимоны в зеленных лавках, говорят, встречаются. Руки мазать гусиным жиром, держать некоторое время, потом тщательно вытирать.

– А как сделать себе красивые глаза? – спросила скромница Мари.

– А тут уже нужна специальная краска.

И королева достала из большого сундука ящичек меньшего размера, а уже оттуда – баночки и кисти. Чёрная сурьма, алая киноварь, что-то ещё – и тонкие кисточки, чтобы всё это использовать.

Она поманила Мари, та села поближе, и Маргарита собственноручно чуть подвела девочке глаза, подкрасила ресницы крошечной щеточкой и чуть подкрасила алым губы. И дала в руки зеркало.

Остальные девицы обступили Мари с восторженными вздохами, Шарлотта пыталась потрогать губы Мари, а потом сунуть нос в баночку с алой краской, Сюзетт разинула рот, Сесиль и то смотрела заинтересованно. Только Аделин одобрительно кивнула и снова принялась разглядывать склянки в большом сундуке и читать надписи на них.

Мужчины и Жакетта появились посреди этого пиршества красоты – девицы пытались нарисовать себе румяные щёки и что-то ещё, и выщипать сочтённые лишними брови. Это последнее Мадлен сразу же жёстко пресекла – вот ещё, всё потом, как подрастут, а то сейчас как выщиплют себе что-нибудь не то!

Прибывшие из столицы были шумны и радостны, они рассказали, что, оказывается, его величество наградил всех, кто спасал их с королевой во время беспорядков. Раскрывший заговор Орельен де ла Мотт теперь граф, и ему пожаловали владения, а Жанно – тот даже герцог, и ему положен орден, и его храброй супруге – тоже! И сегодня всё это было оглашено, и монсеньор Анри взялся сам известить Жанно о новостях, но – как только Жанно встанет на ноги, им с супругой надлежит явиться ко двору и получить награду.

Это было просто чудесно! Надо же, Саваж теперь – герцогство, как бывает-то! Обязательно вечером нужно будет поговорить с Жанно, а пока – радоваться за тех, кто здесь, то есть – за Орельена. Наверное, у них с Жакеттой тоже совсем скоро будет свадьба, и это чудесно!

Господин Лионель распорядился – через час торжественный обед, а пока – нужно кое-что обсудить. Ему, принцу и Орельену.

Названные пошли за ним наверх, а сундук с притираниями унесли в комнату Маргариты. Хозяйка комнаты и сундука тут же позвала к себе Жийону, Жакетту и Мадлен, и там взрослые дамы смеялись и намазывали на себя всякое и разное ничуть не хуже девочек перед тем.

Ровно до того момента, пока в комнату не вбежала так и не умывшаяся Мари.

– Мама, мама, Аделин и Шарлотта ушли и пропали! Я пыталась их остановить, но они всё равно ушли!

Жиль определённо обрадовался появлению в столице ещё одного племянника – Анри. Тот уже довольно уверенно ходил, опираясь, к слову, на посох, и в навершии у того посоха был укреплён небольшой приятный взгляду кристалл. Очевидно – не только для красоты. Жакетта говорила, что лечение сломанной ноги идёт хорошо, и что скоро племянник вполне сможет обходиться без посоха. И замечательно.

Похоже, как раз следствием прибытия племянника стало высочайшее повеление де ла Мотту явиться ко двору. Жиль подумал, что парня отродясь лично никто ко двору не приглашал, потому что тот на некоторое время утратил дар речи, а потом заверещал – как же он пойдёт, да зачем, и что надеть. Жакетта некоторое время всё это слушала, потом взяла со стола книгу и треснула по болтливой башке. Помогло, во всяком случае – он замолчал. Ну да, Жакетта целитель, ей виднее, что чем лечить, и про неуёмное словоблудие она тоже, выходит, знает.

Далее командовала именно что маршал Жакетта. Что надеть, где это взять, да-да, Венсан, вон там, в сундуке. Ландри, убери этот дублет, он сегодня не годится для твоего господина. Что-что, где цепь с гербом? Наверное, в шкатулке, я туда в последний раз её убирала. Где нашла? У котика в кресле, котик брал поиграть. Нет, не рыжий котик, рыжий такого себе не позволяет, и вообще он маленький такую цепь таскать.

Рыжим был кот де ла Мотта – да, у разгильдяя был при себе кроме камердинера Ландри, парня из Лимея, ещё и пушистый кот. Обычный рыжий кот, ни капли не магический. Оказалось – этого кота ему подарила Анжелика, тогда ещё бывшая невестой племянника Анри. И всё потому, что в Лимее развелось слишком много мышей – что-то невероятное, конечно, в образцовом Лимее мышей быть не должно. Как рассказывала Жакетта – у них с Анжеликой был кот, у госпожи Антуанетты, кузины Анжелики, была кошка, у Орельена – кот, а у Саважа – хитрая некромантская защита, которую выставлял на ночь его Марсель, и которую не могла преодолеть ни одна мышь. Жиль никогда бы не подумал, что коты и некроманты выполняют в мире сходные функции.