Жёнка

Глава 6

Вечером, после трудного дня, когда солнышко уже не пекло, а нежно ласкало разгорячённые кропотливой работой тела, молодежь, искупавшись первыми в речке, близ которой и расположились все, гуляла, разбившись парочками по лугу. Бабы, приготовив ужин на костре, для которого детвора натащила хворосту, общались в своём кругу, сплетничая про объявившегося насильника и убийцу, предостерегая девок. Детишки играли недалече, а то и крутясь рядом, прислушиваясь к нашей речи. Возле речки мужики ставили шалаши от непогоды. Спать там не собирались, разве что укрыться при необходимости да припасы сложить.

Луг хоть и разбили по семьям, но сено делить потом будут всем скопом по числу душ. Ведь работу не все годны выполнять: есть старики, оставшиеся в деревне и присматривающие в том числе и за нашей скотиной, и чада, оставленные на тех же стариков. Се мы своих деток всех забрали, Врана не оставишь, а старшие пусть лучше под боком будут. Хотя можно было попросить родителей Голубы присмотреть за ними. Да что ж мы, разве втроём не управимся?

Увидала я воеводу прячущегося в густой растительности в отдалении, он тихонько свистнул, позвал Бера. На сей раз я его разглядела хорошо. Телосложение у него было поуже Бера в плечах, но ростом тому не уступал. Светло-русые волосы свисали с головы, образуя с бородою единую растительность одной длины. Нависающие на светлые очи немного редковатые брови, прямой нос, немного выпуклый высокий лоб.

Пока я рассматривала воеводу, Бера рядом не стало. Вот как он ходит так тихо?

Я встала, сказала бабам, что иду в кустики, пошла туда, где ещё недавно прятался ордынец. Бер, уже хмурый, возвращался в стан, когда я его заметила.

– Что он тебе сказал?
– спросила тихо, дабы не привлекать ненужного внимания.

– Плохо дело. На деревню напали. Повезло, что там по большей части народу почти не осталось. Обошлось несколькими разоренными домами, людей же всех отбили. Ежели б не наше с тобой дело... А так воевода вовремя вернулся с пленным, дабы опросить по горячим следам.

– Узнали что?

– Да. Сего человека наняли, дабы отвлечь внимание. Убийство было запланировано.

– Но зачем было стрелять в нас? Ведь ежели хотели просто отвлечь внимание...
– начала я, имея в виду, что выгодно было обнаружить тела. Зачем тогда давать себя поймать?

– Слишком рано тела обнаружили. Вначале должны были хватиться пропавших, злоумышленники не учли пору сенокоса.

Не нравилось мне се. Что-то не то, что-то мы упускаем из виду.

– А что насчёт той, первой, женщины?

– Не знаю. Мне не сказали.

Я кивнула и ушла к остальным бабам. Болтать о сём не стоит, начнётся шумиха. Всё, что надо, Бер скажет другим мужикам, а те своим жёнам. Я всё равно не знаю местных.

А то, что знает двое, знает вся деревня...

Голуба глянула на меня и отозвала в сторону.

– Василиса, что у тебя за дела с мужем?
– начала она допрос. Се она о сегодняшнем говорит? Разве Бер ей не сказал?

– Дела?
– кошу под дурочку.

– Я не хочу ссориться.

– Вот и я не хочу.

– Понимаешь, надо жить в мире, иначе се добром не кончится.

– Так я что - против?
– ежели честно, мня уже не нравился сей разговор. Ссориться мне не на руку, или Голуба на что-то намекает?

– Ага, тогда почему ты избегаешь нас?
– она начинала уже злиться. И хотя голос был по-прежнему спокойным, но она теребила передник каждый раз перед тем, как ответить мне. Пытается успокоиться?

– Ну, я не хочу мешать вашему счастью.

– А ты не се делаешь? Убегая каждый раз, ты выносишь сор из избы.

– Что?
– я возмутилась. Нет, ну как се понимать?

– Я понимаю, се внове строить такую семью. Но мы должны попытаться подружиться.
– первая жёнка смущённо отвела взгляд. Я удивлённо хлопала глазами. Она се серьёзно? Она меж тем, не замечая моего недоумения, продолжала: - Ты заставляешь его выбирать. Он мучается, боясь обидеть меня и с тобой мается.

– И что ты предлагаешь?
– я само спокойствие.

– Прекращай шептаться с ним по углам. Хочется тебе внимания мужа, так попроси. Приди к нам, в конце концов.

Я просто задохнулась от возмущения. Она как себе се представляет? Спят они вдвоём на печи, прихожу я и втискиваюсь между ними? И Голуба просто лежит в сторонке или тоже целует мужа?

Помотала головой, стараясь отогнать видение.

– Васька, ты меня поняла? Никаких обжиманий в сторонке!
– она взглянула на меня сурово.

– Ты мне грозишься?
– бросила я вызов, дразня её.

– Да нет. Но ты вряд ли войну выиграешь, мы с Бером долго вместе прожили и знаем друг друга. И ты ему просто больно сделаешь. Оно тебе надо? Неужели ты не желаешь ему счастья?

Я обиделась и ушла к реке, в заводь, где бабы купались. Огляделась по сторонам - нет никого. Разделась до нижней сорочки и влезла в воду, думая о своём.

Нет, я понимаю, что Голуба в чём-то права, но как же больно признать се.

Принять мужчину, а вместе с ним его жену. Как? Разум говорил, что се правильно, а сердце не могло покориться.

Как же Голуба смирилась? Она ведь его любит. Как она пошла на се? Без сомненья, она мудрее меня, она привыкла уступать мужу, она его чувствует так, как я не ощущаю.

Я вылезла на берег и стала отжиматься, сняв мокрую одёжку. Вытерлась рушником, стала одеваться в сухое.

Ко мне подбежала Веснянка и схватила за руку, как только я была готова. Ждала, пока я закончу?

– Мама, пойдём ко всем, что ты тут одна?
– я присела и просто обняла кроху. Дети ведь всё чувствуют, всё понимают. Странно, что она сказала лишь "мама".

Мы какое-то время просто обнимались.

– Как мне принять се?
– прошептала я себе под нос.

– Мамочка, пойдём, надо быть вместе.

Даже дитя се понимает. И я пошла. Как там Голуба говорила, постараемся быть подругами?

Я попробую, ради него.

Голуба, увидев меня, улыбнулась. Я попыталась тоже, но, как мне показалось, вышло кривенько.

Села напротив, Голуба протянула мне мешочки со старым рваньём и нитками да иголками, и я занялась починкой одежды, которую захватили с собой, а то скоро стемнеет, уже не пошьёшь.