Женщина приручает лаской, мужчина - терпением

***

Мы трансгрессировали прямиком в выделенные апартаменты в очень престижной гостинице.

На всякий случай наложил отменные защитные чары на наш номер.

Люциус тут же развалился на диване в общей гостиной, призывая бутылку Огневиски, и щедро наполнил стаканы.

Я уселся в кресло напротив, принимая направленный мне чарами стакан. Но… чертова огненная жидкость просто не лезла мне в глотку!

Я сам не понимал, что именно со мной происходило. Отчего меня прямо потряхивало от неведомого ужаса?

Как я не старался заглушить, задавить свои непрошеные мысли, меня не покидало странное, высасывающее чувство, что надвигается беда. Что-то страшное должно сегодня произойти. Со мной… или с ней?

Беспокойство о Гермионе не уходило, а набирало силу. Что она сейчас делает? Смогла ли уснуть? Мы ведь так давно не ночевали по раздельности. Оставили ли ее ночные кошмары? Все ли в порядке?

И Тинки не призовешь: не хотел, чтобы девушка хоть на минуту оставалась в полном одиночестве…

Не в силах больше сидеть, вскочил с места.

Люциус удивленно приподнял бровь.

Стараясь опередить ненужные расспросы, направился в свою комнату:

— Пойду спать, и тебе советую, раз уж ты так жаждал отдохнуть, — не мог не поддеть его.

Захлопнув дверь, тут же прижался спиной к шершавой поверхности. В комнате было очень тепло, но… отчего меня так трясет?

Даже не раздеваясь, улегся на кровать. Все, нужно просто закрыть глаза, просто уснуть. Завтра со всем разберусь и буду рядом с ней, буду рядом… буду…

Не заметил, как провалился в беспокойный сон-явь…

Во сне увидел испуганную Гермиону с распахнутыми от ужаса глазами: она что-то кричала… Увидел, как неведомая сила приложила ее об стену… в моей гостиной…

Проснулся от того, что меня кто-то тряс.

— Северус! — распахнул глаза, тут же вскакивая и выхватывая палочку, наставляя на прикасающегося ко мне человека.

Люциус.

— Что случилось? Тревога? — от сонливости не осталось и следа.

Уже был на ногах.

— Нет! Ты! — выдал Малфой, хмуро меня разглядывая. — Так орал во сне, что, если бы не твои заглушающие чары, уже бы вся гостиница сбежалась!

— И что я говорил?

Люциус прищурился:

— Имя одной очень аппетитной… — рука с палочкой сама метнулась к его шее.

Малфой криво улыбнулся.

— Имя своей будущей жены.

Этот чертов сон. Такой реалистичный. Такой живой. Но на доме отменные защитные чары! С ней ничего не должно случиться!

Я метался по комнате, как раненный зверь, стараясь избавиться от липкого, неприятного кошмара…

Почему я увидел эту сцену во сне? Была ли эта плохая шутка моего воспаленного от беспокойства мозга или… Или что? Что тогда?

А вдруг все это правда? Вдруг именно сейчас кто-то… Аж зубы свело, ведь я прекрасно понимал, кто скрывался за этим «кто-то»… Если ей сейчас больно? Вдруг на нее напали?

Нет! Это невозможно!

Или… или все-таки?

Мне хотелось схватить голову ладонями и орать не своим голосом!

Сердце так и выпрыгивало из груди, в ушах шумело от прилившей к голове крови!

Что мне делать?

Как заставить себя избавиться от этого необоснованного ужаса?

А… так уж ли он не обоснован?

— Что тебя так беспокоит сегодня? — Люциус проницательно смотрел на меня.

Черт. Я был так поглощен своими страхами, что совсем позабыл об этом невольном зрителе.

— Ничего, — выдавил я из себя, пытаясь натянуть на лицо привычную маску безразличия.

Судя по всему, вышло не очень…

Малфой скривил губы в ухмылке:

— Мне завтра нужен свеженький напарник, а не ходячий, злобный труп с трясущимися от волнения руками… Еще в меня случайно проклятием попадешь… А я жить хочу.

К чему он клонит?

— Так что иди проверь свою грязно… В общем трансгрессируй домой, удостоверься, что там все нормально, и возвращайся!

Мне не нужно было предлагать дважды.

— Люциус — ты настоящий друг!

— Вот и не забывай об этом, — хмыкнул Малфой.

***

Четыре трансгрессии — и я во дворе нашего дома…

С каких пор я употребляю слово «нашего»?

Была глухая ночь, но я сразу обратил внимание, что в доме горит свет.

Метнулся к двери, убеждая себя в том, что просто Гермионе не спится, или Тинки еще хозяйничает по дому…

Ничего плохого не произошло…

Но меня ожидало жестокое разочарование.

В коридоре царили хаос и разруха: клочки штор, осколки люстры, ошметки порванной обшивки мебели… Кровь застыла в жилах, когда среди этого бедлама мой взгляд выхватил крошечное тельце Тинки.

Я тут же кинулся к ней: домовая была жива, но без сознания.

Значит, Гермиона лишилась защитницы.

Катастрофически стало не хватать кислорода, ноги сделались ватными, а грудь стянул жесткий, удушающий обруч страха, отчаяния и боли.

Я знаю, кто за этим стоит.

Я убью его.

Звенящую тишину прорезал вскрик и последовавший за ним звук падения.

Здесь.

Я не мог поверить в такую удачу.

Гермиона здесь.

Это просто милость судьбы!

Никогда лестница на второй этаж не казалась такой бесконечной. И почему я не трансгрессировал? Не знаю…

В какой из комнат?

Звук возни решил мои метания практически моментально.

Ворвавшись в комнату, я увидел ее: тонкая девичья фигура лежала перед камином, широкоплечий мужчина, в котором я без труда узнал Маклаггена, прижимал всхлипывающую девушку коленом к полу, не давая двигаться, и своими ручищами рвал на Гермионе одежду.

Видно, мое появление осталось незамеченным: юнец даже не обернулся.

Сквозь пелену накрывающей ярости до меня донеслись слова:

— Я же тебе говорил, Грейнджер! Я тебя предупреждал! Я всех их прикончу! Всех! Всех до одного!

Всхлип-вскрик, поднимающий в душе еще одну волну ярости и боли.

— Так что покажи, чему тебя научили, шлюха! И не жди, что твой престарелый заступник появится! Уж я постарался забросить его подальше!

А вот это перебор, Кормак.

Все, что ты сегодня натворил — перебор.