Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
Он резко схватил меня за волосы на затылке, дергая, заставляя посмотреть в свое мерзкое, искаженное злобной гримасой лицо.
— А кто тут у нас? — тонкие губы сложились в гадкую ухмылочку. — Да это же твоя грязнокровная подружка! Грейнджер, как же ты могла предать нашего повелителя и не выдать эту мразь? Что, заодно была с этим ничтожеством?
Я плохо соображала, что он несет. Видела только хищный блеск в невыразительных, безумных глазах.
— Она ничего не знала! — вдруг раздался голос Рона. Это были первые слова, что он произнес с того момента, как эти люди появились в нашем доме. — Отпусти ее!
— Тогда,
— Никогда, — зло рыкнул Рон.
— Что ж… Другого я и не ожидал, поэтому припас Сыворотку правды. Самую лучшую. Сам Северус Снейп изготавливал, — грубые пальцы опять потянули за волосы, возобновляя зрительный контакт, пожирая меня своим взглядом. — Уизли, твоя смерть будет трудной, мучительной, это я тебе обещаю. Но вначале я буду очень милостив: ты получишь один приятный бонус. Смотри и наслаждайся! Небольшое представление специально для тебя!
Кормак сжал мой подбородок и, приблизив лицо, громко прошептал:
— Знаешь, Грейнджер, если бы ты меня не отвергла тогда, я бы просто тебя прикончил, но… ты не заслужила смерть!
Его губы впились в мой рот отвратительным, тошнотворным поцелуем. Я извивалась всем телом, пытаясь отстраниться, но безликий страж позади по-прежнему крепко держал меня в своих стальных руках.
Что я чувствовала в тот момент?
Кроме ужаса и отвращения…
Обреченность…
Ведь прекрасно понимала, что помощи ждать неоткуда. Чудесный спаситель не появится по взмаху волшебной палочки и не избавит меня от этого унижения.
— Отпусти ее! — я отчетливо слышала крик Рона, но Маклагген не обратил на его реплику никакого внимания, продолжая жадно мучить мои губы своим грубым ртом. — Она тут не при чем! Гермиона ничего не знает о Повстанцах! — в голосе любимого человека так и сквозило отчаяние.
— А мне плевать, — усмехнулся Кормак, наконец отрываясь от меня.
Но то, что за этим последовало…
Это хотелось бы забыть и никогда больше не вспоминать…
Он грубо разорвал мое праздничное платье и белье, тут же жестко, болезненно сжимая в ладонях грудь. Я не хотела кричать, не хотела видеть эту ухмыляющуюся физиономию с горящими похотью глазами, жмурилась, стараясь молча сносить это унижение. Не желала доставлять еще больше удовольствия этому ублюдку. Старалась сильнее сжать коленки, но куда там… Когда его пальцы грубо ворвались внутрь, я не удержалась от вскрика. Тело было зажато ужасом, все мышцы напряжены, а эти прикосновения отдавались жгучей болью…
— Люблю, когда женщина кричит, — хмыкнул Кормак, толкая меня на диван.
Я пыталась сесть, прикрыться освободившимися руками, но Маклагген резко навалился, придавливая в диван. Я задыхалась от ощущения его слюнявого языка у себя во рту, пыталась избавиться от жадных пальцев между ног, но силы были не равны.
— Ох, Рон, я совсем про тебя забыл. Тебе же так ничего не видно, — почти с заботливыми нотками в голосе глумился насильник.
Он тот час перевернулся меня на живот и потянул вверх, ставя на колени. Я попыталась податься вперед, вырваться из хватки грубых пальцев, но тот резко сжал одной рукой мою шею, перекрывая кислород, а второй надавил на поясницу, заставляя прогнуться, раскрыться…
В
душе все выло от ужаса, отвращения, страха и стыда.Рон все видит. Все… все эти люди видят…
Господи!
За что?!
Резкий толчок в самую глубину вырвал из горла крик. Каждое его новое движение отдавалась внизу живота новыми болезненными спазмами.
Уткнувшись лицом в подлокотник, я сквозь хлынувшие слезы молилась, чтобы все это оказалось сном. Кошмарным сном…
Но жесткие, яростные толчки, сотрясающее мое тело, жадные, грубые пальцы, выкручивающие соски, непристойные стоны над ухом и крики Рона где-то далеко — мои уши будто заложило — говорили о том, что все реально.
Кормак опять больно сжал волосы, заставляя оторвать лицо от подлокотника, вынуждая повернуть голову куда-то в бок… и посмотреть в глаза любимому.
На лице Рона читалось такое отчаяние. В его глазах я увидела свое отражение: перекошенное от боли лицо, распахнутые от ужаса глаза, искусанные губы и струящиеся по щекам слезы…
— Смотри на него, Грейнджер! Смотри, как ему нравится наблюдать за твоим унижением! — этот мерзкий голос позади…
— Отпусти ее, Кормак!
В который раз за вечер Рон сказал это?
Маклагген пыхтел сзади, все больнее сжимая бедра… еще несколько резких толчков — и я почувствовала, как он запульсировал внутри.
Глотая слезы, я закрыла глаза.
Отчаяние переплеталось с отвращением и желанием умереть…
Наверное, я все же на какое-то время выпала из реальности… Из тупого беспамятства меня вырвал ставший ненавистным голос:
— Видишь, Уизли, что бывает, если не идти сразу на контакт!
А дальше… дальше была какая-та возня, и до меня донеслись булькающие звуки. Значит, они заставили выпить его Сыворотку…
Несколько томительных минут: вдруг не подействует? Но…
Я услышала, как он заговорил… Сколько знакомых имен!
И их всех ожидает расплата… казнь… смерть…
— Обещаю, когда их всех будут мучительно убивать, я расскажу, кто их выдал, — кажется, Кормака весьма забавляла вся эта ситуация. — Их лидер! Их светило!
Отвратительный смех четырех мужчин отражался от стен.
— Что ж, Уизли, ты свое представление получил, а теперь второй акт. Но на этот раз для твоей грязнокровки!
И меня заставили смотреть…
Я пыталась закрыть глаза, но даже тогда видела извивающееся в муках тело любимого.
Я видела, как Рона поражает тройная Сектумсемпра. Как пол и стены забрызгиваются кровью. Как эти звери направляют палочки и безостановочно насылают на него Круциатусы…
А я только рыдала, удерживаемая четвертым мучителем. Просила их остановиться, кричала, предлагала взамен что угодно, но эти нелюди были глухи к моим мольбам.
А потом Кормак залечил все раны Рона… Только чтобы через секунду повторить все заново.
Время как будто замедлилось…
Нет! Оно вообще словно остановилось!
Рон умер глубокой ночью.
Я смотрела в остекленевшие глаза, понимая, что чувствую облегчение: мой любимый больше не мучился. Для него все самое страшное закончилось.
Кормак раздавал приказы, что-то говорил, требовал от своих подчиненных… Я ничего не слышала.
Слез уже не осталось.
Я видела, как эти ублюдки забирают тело Рона, левитируя перед собой… Наверное, тогда я и очнулась:
— Куда вы его уносите? Куда?