Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
Если бы ты знал, как все внутри кричало от чувства неизвестности, обиды и страха: что меня ждет внутри твоей обители, как ты ко мне отнесешься. Я даже представить не могла, что ты окажешься таким… человечным.
Ты помнишь тот вечер, когда я вышла из камина?
Ты выглядел холодным, спокойным, безразличным. Впрочем, как всегда. Хотя на какую-то секунду мне почудилась искорка беспокойства в твоих антрацитовых глазах. Но я не разрешила себе заблуждаться на этот счет. Ты был для меня очередным мучителем, бездушным хозяином, человеком, который приобрел для себя новую живую игрушку.
Северус,
Каждой клеточкой своей истерзанной души.
Я ненавидела тебя за этот бесполезный, наигранно дружеский разговор, за твои дурацкие вопросы по поводу заклинаний. Словно ты просто надо мной издеваешься… Придумал новую пытку и теперь так искусно впиваешься, проникаешь внутрь моего сердца.
Знаешь, на мгновение мне даже показалось, что ты смутился от моего ответа: будто на самом деле позабыл, что перед тобой стоит не грязнокровная проститутка, а кто-то равный тебе.
Это было неожиданно… и как-то… странно.
Но следующие твои слова подняли во мне очередную волну душевной муки: в который раз ты пытался мне напомнить, что я должна быть гордой, смелой, строптивой… что там еще… храброй… А мне так хотелось закрыть уши ладонями и громко орать: я человек, а не машина, выкрашенная в ало-золотые цвета! И мне, помимо всех этих требуемых, хваленых гриффиндорских качеств, не чужды и другие!
Прости, пожалуйста, что я не оценила тогда все твои попытки напомнить мне, кто я есть на самом деле. Предшествующие восемь месяцев практически стерли мою личность.
Прости за ту вспышку агрессии, за то ужасное желание сделать тебе больно в ответ, задеть.
Ведь я с самого начала прекрасно знала, что ты не был предателем. Я знала, что ты всегда был на светлой стороне, даже в ту секунду, когда убил величайшего в мире волшебника.
Да, любимый, Гарри успел мне рассказать, что было в том флакончике с подброшенными воспоминаниями…
Я прекрасно знала всю твою историю, поэтому теперь мне вдвойне больно от того, что в тот вечер я заставила тебя почувствовать себя уличенным в предательстве. Ведь я заметила искру душевной боли, хоть ты и быстро отвернулся.
Прости, пожалуйста, но в тот момент я почувствовала мгновенное, сжигающее изнутри удовольствие.
Знаешь, когда я ощутила отголосок былого уважения? Ты удивишься. В тот же вечер.
И все благодаря Тинки. Она была такой одновременно заботливой, доброй, настойчивой, упрямой, совсем не похожей на ранее знакомых мне забитых, несчастных человечков. Именно тогда в моей голове промелькнула мысль: может, ты и не такой уж плохой, каким всегда хотел казаться?
Но все эти мысли были перекрыты новой волной страха: не думала, что могу еще бояться близости с мужчинами, но в тот момент… я просто тряслась от ужаса, от неизвестности. Я не знала, чего ты захочешь, каким ты будешь, один или…
Жалость к самой себе накрывала с головой, слезы душили…
Но я пыталась себя заставить найти хоть что-то приятное в сложившейся ситуации, хоть что-то обнадеживающее в новой обстановке: в моей обители — новой темнице — по крайней мере было окно. Я долго наблюдала за двигающимися облаками, колышущимися деревьями…
Утирая слезы, убеждала себя в том, что справлюсь со всем, что тебе
будет не к чему придраться, что мое поведение будет безупречным.С ролью покорной, фарфоровой куклы мне было справляться не в первой…
Я слышала, как ты вернулся домой в тот вечер: сидела вся, как на иголках, ожидая твоего прихода, очередного надругательства. Вслушивалась в приглушенные голоса, пытаясь разобрать, один ты или привел кого-то еще…
От волнения я уже больше не могла находиться в комнате: откуда мне было знать, что за игру ты затеял? Я боялась, что ты сочтешь меня непокорной, вернешь назад, боялась, что из-за любого недоразумения погибнут близкие люди…
Именно поэтому сама пришла в твою комнату, в твою постель, в твои объятия…
Меня очень удивило то, что ты практически выпроводил меня из своей спальни. Нужно признаться, приятно удивило… Вот когда в душе опять шевельнулось что-то, отдаленно напоминающее уважение…
Это была первая ночь за столько месяцев, когда я была предоставлена сама себе…
И только растянувшись на свежих простынях, я вдруг осознала, что теперь мне никто заботливо не принесет заветный флакончик…
Слезы разочарования горячими дорожками струились по щекам: ведь я прекрасно понимала, что мой гениальный план провален. Ты бы точно не позволил так глупо обвести себя вокруг пальца…
Я честно попыталась уснуть… Но стоило тревожной дремоте окутать мое сознание, как я увидела картины той давней, страшной ночи. Они никуда не делись из моего подсознания. Просто сдерживались зельем.
Я резко встала с кровати и села на подоконник: лучше вообще не спать, чем видеть такое…
Утро наступила на удивление быстро…
Северус, ты помнишь то первое утро?
Прости, мне безумно стыдно…
От вида шикарной библиотеки мое сердце просто затрепетало. Если бы ты знал, как я соскучилась по бесконечным полкам, разнообразным книгам, запаху пергамента и шороху потрепанных временем страниц!
Я сама не знаю, что на меня нашло, что заставило в твоих безобидных словах услышать пошлое предложение. Но оно спустило меня с небес на землю. Наверное, просто за эти месяцы я слишком привыкла к отведенной мне роли. К тому же не могла поверить, что я тебе нужна для чего-то другого, кроме удовлетворения накатившего желания…
Когда я практически срывала с себя платье, в голове билась горькая мысль: «А вы профессор, оказывается с неплохим чувством юмора… Вот только юмор у вас черный. Правильно, самое оригинальное место для секса с Невыносимой всезнайкой — библиотека».
Если в прошлый вечер во мне зародился малюсенький росточек уважения, неясной благодарности и абсурдной надежды, то только что он был растоптан…
Отвращение, обида, разочарование — вот те эмоции, что меня захлестнули в тот момент.
А еще вдруг появилось желание тебя задеть: сама не знаю откуда… Ведь я должна была быть покорной куклой. Возможно, все-таки твои слова хоть немного, но добрались до моего сознания…
Я смотрела в твои глаза, видела в них огонек желания и похоти, вспоминала твою вчерашнюю пламенную речь в ночи… и готова была просто смеяться… истерично, горько, до хлынувших из глаз слез: «Что, профессор, принципиальности хватило меньше чем на сутки?»