Женщина с мужчиной и снова с женщиной

— Чего, чего? — не понял я. — Ты откуда, Инфантище, цитату утащил? Кто тебя на нее навел? Знаешь что, зря ты с цитатами связался, не идут они тебе. Неуклюжий ты какой-то с ними. Тебе бы лучше, как раньше…

— А!.. — завизжал на том конце Инфант. — Ты меня в свою серую, мизерную жизнь назад не утащишь. Я прозрел, у меня открылись глаза. Я вынырнул к свету, я понял, в чем она, истинная жизнь, истинное счастье…

— В чем? — спросил я, потому что мне вдруг захотелось узнать. Может, его и вправду озарило.

— Да ты все равно не поймешь, — явно махнул на меня рукой взбунтовавшийся Инфант.

— А ты попробуй, — попросил я.

— Да не поймешь, не сможешь понять!

— Ну, испытай меня, попробуй на прочность.

— Не осилишь, не удержишь в своем скудном умишке! Не переваришь им!

— И все же. Ты же ничем не рискуешь, — еще сильнее попросил я.

— Хорошо, — вдруг согласился Инфант и сразу затих паузой. Наверняка запланированной.

А потом пауза прорвалась.

— Она накручивается!!! — раздалось яростным восторгом.

Так победно трубят в джунглях африканские слоны. Один из которых, кстати, еще недавно плакал горючими слоновьими слезами. Но, похоже, часика этак три тому назад — перестал.

Сначала мне показалось, но Инфант прав, что я действительно не осилю. Потому что я своей сонной башкой сначала подумал про светлую жизнь с чистыми идеалами, о которой Инфант только что эмоционально рассуждал. Я подумал, что это она накрутилась на Инфанта одним из своих чистых идеальных концов. Но как жизнь может накрутиться? Чем? Этого я понять не мог.

— Чего-чего? — уточнил я.

— Накручивается! — снова победоносно подтвердил Инфант.

И я снова не осилил.

— Кто на кого? — решился я на еще один вопрос.

— Она на меня, — прорвалась трубка ответом. — Как никто на тебя, бедного, ничтожного пигмея, не накручивался! Так что тебе никогда не суждено понять! Не суждено ни оценить, ни осмыслить! — попытался снова сбить меня Инфант с панталыку. Но на сей раз ему не удалось.

Потому что сразу в моем мозгу выстрелило и отсветило имя: «Маня». А вслед за именем ее, Манин, образ. И получилось так, что я разом все понял: и про смысл жизни, и про прозрение. Вот только про пигмеев оставалось по-прежнему неразборчиво.

— По часовой стрелке или против? — поинтересовался я с нарастающим искренним интересом.

— Пигмей — он везде пигмей, — оценил мой вопрос Инфант. — А ты со своей упрощенной моделью мира даже не пигмей, а так — пигмейчик. В твоем одномерном представлении только правило буравчика и существует!

— А как она еще накручиваться может, если не по правилу буравчика? Чего, еще один вид накрутки существует? А я и не знал. Потому что даже магнитное поле, — вспомнил я из школы, — по правилу буравчика работает. Не говоря уже о…

— Я же говорю, пигмейчик, — продолжал стращать меня Инфант непонятным для себя словом. — Что ты можешь оценить? Во что ты можешь проникнуть? Я же говорю: кто не испытал такого, тот не поймет! Так что желаю тебе дремать благополучно в твоем слепом невежестве!

— Так в каком все же направлении, если не по стрелке? — попробовал я еще раз докопаться до истины.

— А!.. — опять завизжало Инфантовым голосом из трубки, а потом из нее сразу полезли тонкие извивающиеся гудки.

Я пожал плечами в веселом недоумении и взбил подушку, намереваясь тут же примять ее и доспать воскресное ранее утро. Но, видимо, не суждено мне было доспать. Потому что тут же снова зазвонил телефон.

— Ну что, и ты тоже пигмейчик? — спросил меня Илюха.

— И я тоже, — согласился я.

— И тоже про жизнь ничего не понимаешь?

— Не-а, не понимаю.

— И не накручивался на тебя никто так?

— Он сказал, что нет.

— А про направление накрутки ты спросил?

— Ну конечно. Интересно же — по часовой или против.

— А валерьянку ты ему посоветовал попить? Прямо из бутылочки, не разбавляя, концентрат.

— Нет, не успел, он слишком быстро оборвал разговор, — посетовал я.

— Вот здесь между нами различие, я-то как раз успел. А все остальное совпадает. Ну и как, какой диагноз? — начал консилиум Илюха.

— Знаешь, Б.Б., может, нам не следует все отметать так сгоряча, — предположил я вслух. — Может, ведь кто его знает, там и есть какой-нибудь такой неожиданный круток. Ну, который меняет все и который особенно редкий в исполнении.

Я задумался, ища сравнение. И нашел его:

— Вон в фигурном катании сколько прыжков и подкруток наработано. А что фигурное катание по сравнению с жизнью? Ни по длительности существования, ни по количеству участников ему с ней не сравняться.

— Нет никакого крутка, — уверенно не согласился Илюха. — Ни тройного тулупа, ни тем более ридберга. Кораблик, может, и есть, ласточка, наверняка подскоки случаются, хотя и редко, поддержки всякие… Но не волнуйся, ничего ты в жизни не пропустил — все крутки столетиями опробованы, и ничего нового изобретено быть не может.

Тут я облегченно вздохнул. Хорошо все же понимать, что твоя жизнь не впустую прожита.

— А про фигурное катание я тебе так скажу, — продолжал Илюха. — Им ведь профессионалы занимаются. Программы разрабатывают, музыку выбирают, хореографию, да потом и отрабатывают каждое движение на тренировках годами. И только с одним, заметь, партнером. А это, согласись, в жизни совершенно невозможно. Потому что жизнь у нас у всех абсолютно любительская, и никто для нее хореографа нанимать не будет. Да и хореографов на всех не напасешься.

— Может, Маня как раз из профессионалов? Может, ее тренировали и оттачивали долго?

— Ты не понял, — снова возразил Б. Бородов. — Жизнь — она не зрелище, не перед зрителями ведь выступаем. В ней нет профессионалов. Вернее, наоборот — мы все в ней профессионалы, раз худо-бедно, но продолжаем в ней участвовать. К тому же ридбергер без фигурных коньков и не исполнишь.

— Может, Маня в коньках была? И на Инфанте, может, тоже зашнуровала. Ты посмотри, в каком он трансе оказался. Может, как раз из-за коньков?

— Да зачем ей коньки, у Инфанта ведь в комнате пол не залит? То есть залить-то он, конечно, мог, когда мы ушли, но вот только подмерзнуть бы не успело.

— А чего он тогда такой возбужденный оказался? — снова не понял я.

— Что с Инфанта возьмешь? — разумно заметил Илюха. — Знаешь, если очень оголодавший человек вдруг на еду безостановочно навалится, у него вполне завороток кишок может случиться. Вот и у Инфанта завороток случился, только не кишок. Ты чего — не видел, он, как одинокий слон, весь слезами обливался последнее время. Ты про слезы одиноких слонов знаешь?