Жертва обязательств

– Не смотри!
– Антон продолжая удерживать Вадика за спиной, повернулся к Ширкоеву: - Я уже думал, ты никогда не выстрелишь.

– Хотелось дослушать и прицелиться поточнее.

Выглядел террорист плохо: на губах появилась кровь, слегка пузырившаяся при дыхании, говорил он хрипло и тихо. Ширкоев успел слегка прислониться к какому-то агрегату и полулежал на полу. Левой рукой он зажимал рану в животе, а правой держал пистолет.

– Не двигайся. Даже не думай!
– не опуская наведенного на Антона пистолета, Ширкоев поднял левую руку ко лбу и стянул с себя маску. Под ней обнаружилось очень бледное покрытое испариной лицо. Антон знал, что Рустему сейчас должно быть около тридцати, но выглядел он моложе.

– Если ты думаешь, что я тебя спас, то ошибаешься, - раненный дышал с присвистом. 'Пробито легкое,' - почти машинально отметил про себя Антон.

– Не думаю. Отпусти мальчика, он ничего тебе не должен. Он же еще ребенок, - в ушах Антона набатом звучало: 'Спасите Вадика, прошу вас! Вы же можете, конечно, можете. Вы можете! Можете! Можете!'

– А разве Азамата вы пожалели? Он тоже был молод, - от напряжения на посиневших уже губах Ширкоева появилось чуть больше крови. Кровотечение усиливалось, без скорейшей медицинской помощи террорист явно был не жилец.

– Будь лучше нас. Лучше меня. К тому же, мальчик сможет рассказать про Никитина.

– Это уже неважно. Слышишь? Тихо. Бой закончился, Палтус. Спецназ взял здание. Надо спешить, - Ширкоев говорил с усилием, лицо его искажала гримаса боли.

– Зачем он тебе? Хочешь унизить меня? Давай, я на колени встану. Хочешь причинить боль? Ну прострели мне руку или ногу. Говорят, в этом мало приятного. Ты еще хуже нас, Рустем. Азамату был двадцать один, и он играл против нас. Вадиму двенадцать, и он знать не знает, о чем идет речь.

– Пусть уходит. Только быстро, - решил террорист. Казалось, у него просто не осталось сил и времени для споров.

– Вадик, иди в коридор, там тебя найдут. Только сюда не возвращайся.

– Дядя Антон, как же так? Я искал вас, искал...
– Антон вдруг сообразил, что это были первые слова Вадика после его появления.

– Вадим, - Антон стал на одно колено, чтобы не смотреть на мальчика сверху вниз.
– Послушай, Вадим, я обещал твоей маме сделать все, чтобы ты не пострадал. Обещал, понимаешь?

– А как же вы?
– повторил мальчик. Антон чувствовал, что парень сейчас расплачется.

– Со мной все будет хорошо, - соврал Антон.
– Беги скорее! Ну!

Он подтолкнул растерянного Вадика к дверям, тот испуганно шарахнулся от лежащего на полу тела Никитина, обошел его по большой дуге и наконец вышел из комнаты.

Антон облегченно выдохнул, только когда мальчик скрылся за дверью. Он вдруг почувствовал себя воздушным шариком, из которого со свистом выходил воздух. Совсем как из легких Ширкоева. Все, что мог, он сделал, раздал все свои долги, какие сумел. Большее ему не под силу. Разом навалилась усталость, за ней пришло безразличие. Антон не стал подниматься на ноги, а сел на пол прямо там же, где и стоял. Колено ныло, запястье болело, будто его выкручивали. Он сообразил, что спал этой ночью около трех часов и уже примерно сутки ничего не ел. Знал бы, как все повернется, не стал бы изображать оскорбленную гордость и съел Катин ужин. Как давно это было... Бедная Катя, он так ей и не перезвонил.

– Ты готов, Палтус? Времени больше нет. С минуты на минуту сюда нагрянут ваши спецы. Да и я долго не протяну...
– Ширкоев действительно выглядел все хуже и хуже.

– Готов, Рустем, лучше уже не подготовлюсь. Так что давай, не тяни.

Антон чувствовал, как проваливается в тупое усталое оцепенение, будто в болото. Наступив одной ногой, уходишь по пояс, и никакой силой тебя оттуда уже не вытащить. Да и зачем?

Ширкоев чуть выше поднял руку с пистолетом и прицелился, хотя особой нужды в этом не было: мишень находилась в десяти шагах от него. 'Наверное, хочет такой же аккуратной дыркой украсить и мой лоб, - Антон и сам удивлялся своему спокойствию.

– Вот уж и правда 'делай, что должно, и будь, что будет'.

За дверью послышались отдаленные голоса, которые перекрыл детский вскрик. Антон услышал топот бегущих ног, а через секунду все звуки слились в адскую какофонию. Первый хлопок больно ударил по ушам, иглами впиваясь в барабанные перепонки. Дрогнул и покачнулся пол. Выстрела Ширкоева Антон не услышал, он увидел лишь, как дернулась от отдачи рука с пистолетом. Правый висок обожгло горячим. Следующая очередь взрывов оглушила еще сильнее, пол заплясал под ногами попытавшегося встать Антона и опрокинул его на четвереньки. Что-то трещало, падало и ломалось.

Словно спринтер с низкого старта он рванул к двери. Куда только подевалась его апатия! Взамен измученного и переутомленного мозга руководство над телом взяли инстинкты. Одним диким скачком он перелетел через тело Никитина. В момент приземления Антон почувствовал сильный удар в левое плечо, какой мог бы нанести боксер-тяжеловес, сумей он догнать его. Споткнувшись и чуть не упав, он по инерции влетел в дверь и вывалился в коридор. Ударившись с разгона о противоположную стену, Антон обернулся. То, что он увидел в закрывающуюся дверь, как фотокарточка отпечаталось в его мозгу. Выкрашенную желтой краской стену, граничившую с аквариумом, наискосок пересекла длинная трещина, вокруг которой уже начало расползаться мокрое пятно. Ширкоев сидел все там же на полу. Глядя в глаза Антону, он поднял руку с пистолетом и приставил дуло к своему виску. Дверь закрылась неправдоподобно громко, два хлопка слились в один.

Слева со стороны служебного входа бежали люди в черных касках и бронежилетах. Антон повернулся к ним лицом и пошел навстречу, показывая пустые руки. Вот только далеко он не ушел. Через пару шагов его покачнуло и бросило к стене, закружилась голова, картинка перед глазами поплыла. Ухватившись за стену правой рукой, он буквально упал в объятия подоспевшего спецназовца. Антон потряс головой, стараясь отогнать подступившую слабость, и попытался встать.

– Тихо, тихо!
– Антон узнал в говорившем того самого майора, который руководил штурмом.
– Сейчас не нужно дергаться, нужно остановить кровотечение.

– Какое кровотечение?
– Антон ошалело посмотрел на него.

– Плечо левое прострелено, разве не видишь? Пуля, наверное, в лопатке застряла. В рубашке родился, товарищ полковник. Попало бы чуть ниже, и печь твоей жене блины на поминки. А так ничего, обойдется.

Антон вздрогнул от такого своеобразного юмора и постарался себя осмотреть. И действительно, на левом боку светлая рубашка намокла и из голубой стала бордовой.

– Но я же ничего не чувствую, слабость только, - Антон растерянно захлопал глазами.

– Ничего, сейчас дойдет, не обрадуешься, - обнадежил майор.

– Вадик!
– Вдруг вспомнил Антон. Его уже бил озноб, и начинало тянуть левый бок.
– Вы нашли мальчика?

– Нашли, нашли, все с ним хорошо. Он уже снаружи, да и тебе, командир, пора.

– А остальные дети?

– Всех вывели. Террористы обезврежены. Кого смогли, живьем взяли.

– Там, в насосной труп Никитина. И Рустем Ширкоев, главарь. Тоже уже труп, кажется, - майор оказался прав: первый шок прошел, на смену ему пришла быстро усиливавшаяся боль. Антон говорил прерывисто, на лбу у него выступили крупные капли пота. Сейчас ему казалось, что его левую руку и весь бок окунули в кипяток.