Жертва ума

Эдди сделал небольшую паузу, чтобы набрать побольше воздуха для продолжения вещания, но Хану совершенно не собирался в данный момент прослушать полный курс местной мифологии. Слишком много "воды", надо бы перейти к конкретике.

Уже скоро вечер, а так и не было понятно, что ему делать, куда идти, и где он будет сегодня ночевать, а потому нетерпеливо перебил мальчика, который уже грозился вот-вот перейти к пространному и подробному изложению всей редакции многотомных 'Первоисточников' и сонма комментариев к ним, но, по-прежнему, ни слова еще не сказал о настоящем времени.

– И какие же были плоды духовной практики?
– спросил Хану.

Мальчик недовольно и мрачно посмотрел на него. Скорее всего, у него в голове уже было выстроено еще более эпическое в своей продолжительности предложение, но теперь мысль безнадежно сорвалась.

– Конечным плодом атеистических духовных учений и их практик обычно считается "просветление" и "нирвана-без-остатка", являющихся внеконцептуальными понятиями, что уже само по себе является оксюмороном. А промежуточные результаты и знаки всегда имели сверхъестественный и научно-необъяснимый характер. Их список зависит от вида практики и упоминается в канонических текстах 'Первоисточников'. Это могло быть что угодно. Левитация, ясновидение, прохождение сквозь скалу или даже дойка нарисованных на стене коров. Хотя, очень многие из них никогда более не повторялись, а практики, ведущие к ним, утеряны навсегда, - ответил Эдди и вдруг понял, что теперь имеет полное моральное право обиженно надуться.

– Мы договаривались всего о паре вопросов, а я все же еще очень мал и не могу всерьез претендовать на объективность, говоря о столь сложных вещах. Думаю, в нашем офисе вам могли бы помочь лучше, - сухо произнес он, снова вспомнив о потерянном времени.

Ударение было совсем по-детски сделано на слове "мал". Парень обиделся и теперь уже злился не на шутку, а может, только сделал вид, что разозлился. Возможно, у него были веские причины избегать своей оценки настоящего, но он с видимым удовольствием, мог часами продолжать вещать о славном прошлом. Следовало бы поискать другие источники информации, поскольку Эдди, как скользкий угорь, виртуозно избегал неудобных для него тем, для которых, скорее всего, был необходим специальный допуск и прослушивание пары дополнительных курсов. Хотя, с "дисквалификацией техников', он все же сумел проболтаться. С другой стороны, это могло быть сделано и намерено.

Хану почувствовал себя неловко. Надо было все же дать возможность мальчику всласть выговориться, произвести впечатление и повысить самооценку.Тем более, это был его первый выход на свет после очень непростого обучения. Но время и вправду поджимало.

– Большое спасибо, ты очень помог мне. Давай я заполню твою анкету, - сказал он, демонстративно зашуршав его бумагами.

Пока Хану возился с опросником, до небес восхваляя в нем все знания Эдди, тот тактично стоя в паре шагов от него, судорожно ткал в уме свои сети. Мальчуган хотел максимально использовать неожиданно наметившееся было психологическое преимущество из-за возникшего чувства вины у пока еще ни о чем не подозревающей жертвы.

Когда утомленный писаниной Хану закончил переписывать добродетели Эдди, мальчик изо всех сил постарался придать своему голосу оттенок искренности и смирения:

– Сэр, теперь вы можете поступать как угодно, но если бы вы потеряли еще немного времени и прошли со мной до нашего офиса, проведя там не меньше десяти минут, то мне бы для моей семьи выделили бонусные баллы...

Хану представил в уме многочисленную, голодную и истощенную семью Эдди, вопиющей о помощи. Все эти изможденные рожицы, самого разного калибра и пола, тянули к нему высохшие ручонки, умоляя дать им хотя бы пару бонусных баллов. Но что-то не сходилось. Возможно, намертво вшитая в рыжего мальчишку, какая-то смутно угадываемая пакостность, диссонировала с образом несчастной семейки. Скорее, для этого бы лучше подошел выводок упырей...

У Хану вдруг сильно зачесалась шея. Возможно, это была своего рода аллергическая реакция на формализм в любом его виде. Его приводила в ужас идея того, что может его ждать в офисе, битком набитого десятками еще свеженьких эддичек. Притом, что всей этой избирательной, коварной и липкой сладкоречивостью одного из них, он уже был сыт по горло. С момента начала разговора, не продвинушись вперед ни на шаг, Хану все глубже увязал в невольных обязательствах, грозивших надолго похоронить его под кипой бюрократических процедур и формальностей.

Скорее всего, все это без труда читалось на его лице. Поэтому, после поспешно сочиненной тирады о бонусных баллах для несчастной семьи, отчаянно взывающей к его помощи, Эддичка выдал свой аргумент последней надежды:

– Вам все равно нужно найти место для ночлега. Боюсь, что вы уже не успеете найти безопасное жилище, а офис предоставит вам место на одну ночь, пока вы не определитесь со своими эммм... Духовными запросами, сэр, - вкрадчиво сказал коварный мальчик.

Приманка и пугало были удачно заброшены в точно выбранный для этого момент. Жертва была озадачена и напугана одновременно, а инициатива перехвачена. Оставалось только ждать.

– Безопасное?
– Хану ожидаемо нервно среагировал на ключевое слово, ведь ему пока даже не приходило в голову, что что-то может грозить ему в его собственном, как он по-прежнему полагал, сне или галлюцинации.

– Абсолютно безопасное, сэр. Видно, что вы очень устали. Подробности для вас прояснят в офисе, когда вы будете готовы. Через пару минут, мы уже будем на месте, - строго сказал Эдди, всем своим видом излучая уверенность.

Не дожидаясь ответа, мальчик повернулся к Хану спиной, торопясь закрепить успех и наконец-то отволочь долго упирающуюся рогами и копытами добычу в свое логово, пока она еще не успела прийти в себя и закидать его все новыми бестолковыми и бесконечными вопросами.

Хану посетила унизительная мысль, что сейчас он больше похож на недоверчивого бычка с норовом, которому пастушок неожиданно и коварно вдел в ноздри кольцо, причиняющее боль при любом сопротивлении, и теперь торжествуя ведет его в стойло для убоя. Хотя, наверное, самым разумным сейчас, действительно, было идти за мальчиком в офис и попытаться прояснить ситуацию там. Почему-то, хотелось сделать все наоборот, и Хану поймал себя на мысли, что такое соперничество было очень глупым. Его терзало уязвленное самолюбие, что этот рыжий и наглый малыш, в итоге одержал свою первую и очень важную для него победу.

4

Хану плелся за мальчиком по вымощенной плиткой дороге, размышляя о причудах своего ума, позволившего себе ввязаться в совершенно тупое эмоциональное противостояние с мальчишкой, в то время, как самым логичным было бы использовать все возможности для того, чтобы разузнать побольше.

В ногах была слабость, а голова немного кружилась. Кроме того, где-то на заднем плане, словно мягко распустившая капюшон кобра, мерно маячило переживание тревожности, вызванное из темной опасной корзины, быстро шагающим впереди заклинателем.

Он не представлял себе, что ему могло бы сейчас угрожать. Вокруг были люди. Никто пока не желал из них ему зла. Но, уверенность в том, что это был его сон, как-то незаметно исчезла. До него вдруг дошло, что в сновидении не может возникнуть вопроса о реальности или нереальности сна, не превратившись при этом, уже в осознанный сон. Но признаков такового, так и не было видно. Эддичка впереди все столь же методично мерил шагами дорогу, отказываясь трансформироваться в более приятные для взора Хану объекты. Его так и не удалось превратить, ни в знойную стриптизершу из бара, ни в выигрышный лотерейный билет, а значит все обстояло намного хуже, чем представлялось на пляже. Возможно, он сам сейчас снится кому-то?