Жертва ума

В дверь вежливо постучали, щупальца мыслей мягко и беззвучно втянулись обратно, а Хану насторожился и тихо подошел к двери. Глазка для подглядывания не было и за ней могло стоять, кто или что угодно. Пришлось довериться судьбе и открыть дверь.

"Что угодно" на этот раз оказалось ладной и на вид несколько нагловатой красавицей с волосами медно-медового цвета, забранными в хвост. Ее одежда была украшена атрибутикой, обычной для людей, желающих четко обозначить всю степень своей духовной продвинутости и дать ясно понять окружающим о том, кто они такие и каким непростым делом тут занимаются.

Круглое зеркальце и четки на шее, разноцветные шнурки на запястьях, какие-то непонятные буквы и эмблемы, но каким-то чудом, все это было оформлено с хорошим вкусом, что вероятно заняло немало времени и сил. Судя по всему, здесь очень терпимо относились к дресс-коду, хотя стандартный серебряный значок лотоса все же присутствовал.

Хану, виновато вздохнув, отметил для себя немалое количество яда, которым было нашпиговано его первое впечатление. Девушка же возможно решила, что этот вздох говорил о несовпадении явленного и ожидаемого. Она не была до конца в этом уверена, но на всякий случай эффектно нахмурилась и спрятав до лучших времен, заранее уже было приготовленную версию улыбки - 'очаровывающую и подавляющую остатки всякого сопротивления', просто произнесла:

– Доброе утро, мистер Хану, меня зовут Инна. Завтрак ждет вас в комнате справа, а ко мне вы можете обратиться с вопросами в комнате слева.

Поочередно взмахнув ручками в направлении дверей с жестами, которыми стюардессы обычно показывают аварийные выходы и надувные трапы, она изящно повернулась на носочках в направлении ее комнаты, дав возможность оценить стройность и всю красоту ее изящной, но видимо сильной фигурки.

Впрочем, Хану было уже не до этого. Он вдруг понял, что еще ничего не ел в этом мире и, к тому же, не помнил, ел ли вообще в мире прошлом. У него ранее, почему-то не возникло вопроса, едят ли они тут вообще. Но теперь, его не слишком заботили даже мысли о том, что именно они тут едят.

Старательно излучаемые девушкой в его направлении ферромоны, были безжалостно истреблены и разорваны в клочья, буквально взвизгнувшими от голода, мгновенно проснувшимися и оголенными пищевыми рецепторами. Не уделив и положенной секунды внимания, он мгновенно развернулся и чувствуя спиной сверление уничтожающего и разочарованного взгляда Инны, без малейшего стеснения помчался в указанную ему комнату.

Завтрак был, как это почему-то обычно стыдливо описывается в рекламных описаниях дешевых семейных отелей - "континентальным". То есть, никаким по сути, ассортименту, весу и содержанию. Хану остался полуголодным и потому достаточно злым, а его ум сохранил ясную прозрачность, которую он сейчас с удовольствием бы заменил, на простое и тупое переживание сытости. Требовалось сделать паузу и подождать, пока не догонит хоть какое-то подобие чувства насыщения. Может вчера, как раз и был в голодный обморок?

В комнате слева, тактично, но отчетливо и настойчиво прокашлялись. Видимо, давали понять, что его время уже было расписано, а возможно, девушка уже не видела в нем перспективы и хотела побыстрее сплавить его по инстанциям далее, после чего спокойно продолжить заниматься своей духовностью.

Пришлось поднять и вытолкать недовольное и слегка раздраженное псевдо-завтраком тело в соседнюю комнату, где его уже ждала, наверняка сытая Инна, которая за это время уже справилась с временным, как она надеялась, отсутствием к ней интереса. Начистила перышки и уверенно излучала в пространство нежные и ласкающие лучи добра и света. Кипа книг, свитков и справочников на ее столе выглядела угрожающе и не обещала для Хану легкой жизни, по крайней мере, на первую половину этого дня.

– Итак, садитесь пожалуйста. Нам необходимо сейчас провести первичное тестирование, чтобы определить...
– бодро начала она, подвинув поближе к себе какие-то бумаги, а к нему стул.

Хану болезненно поморщился и сел. Все шло по самому нежеланному для него сценарию. Что-то подозрительно похожее на гороскоп, составляемый на жутком чиновничьем сленге верхушкой местечкового ЖЭКа и явно не по положению планет. Далось им это "тестирование". Под прессом этих бестолковых процедур, его мозг высохнет до объема грецкого ореха и при каждом движении, будет больно биться о стенки уже слишком большой для него, черепной коробки. Или нет, скорее он изящно растает грустным укором, словно прыгнувшая через костер Снегурочка, следуя нелепым административным инструкциям.

Яркие образы мягко и незаметно перетекали друг в друга. Увлеченный ум смог вернуть себе способность к восприятию речи лишь через несколько минут беспрерывного выступления разошедшейся не на шутку Инны. Разрумяненная в приступе красноречия девушка, тем временем беззвучно шевелила губами, следуя ритму покачивающего головой, в такт ее речи, Хану.

"Пока космические корабли бороздят просторы Большого Театра..." - всплывший откуда-то из недр памяти образ, занял ум еще на пару минут. Следовало бы поберечь силы девушки и попытаться вернуть ее к простой и понятной человеческой речи.

– Инна, извините, но нельзя ли как-то кратко и менее формально вернуться к сути?
– прервал он ее.

Лучи добра и света испускаемые ей во все стороны света и до этого только мягко и одобрительно щекотавшие Хану, теперь обжигающе ввинтились в его наглые и бесстыжие глаза, посмевшие столь бесцеремонно прервать ритуал "первичного тестирования". Девушка замолчала и сделала паузу, явно считая про себя до пяти, чтобы вспышкой разрушительного гнева, не спалить вокруг дотла и нежные ростки своей духовной практики.

Ей необходимо было срочно найти ключ и подход к нему, чтобы не спугнуть его окончательно и не запороть работу многих людей, что грозило для нее большими неприятностями. Инна напряженно думала о причинах такой реакции.

'Для того, чтобы повести себя так, учитывая его обстоятельства, надо быть либо очень тупым, либо очень смелым и совершенно отмороженным авантюристом, а можно объяснить и наличием обычных для них проблемам с памятью, а значит и с нервами. Это могло быть вызвано и неприязнью, чувством опасности или еще чем-то подобным, поднимающимся из глубин его подсознания. Но неприязнью к чему? И опасения чего? Сообщать, что-либо способное повлиять на результаты тестирования, было строжайше запрещено, иначе оно просто теряло бы смысл'.

Молчание затянулось. Длинная, неловкая пауза. Впрочем, неловкой она была только для Хану. Инна уже явно не напрягалась по поводу производимого ей впечатления. Первоначальная вспышка рабочего энтузиазма угасла, а она пока не представляла себе с чего ей нужно начать, чтобы хоть как-то наладить работу с саботирующим ее клиентом. Она не так давно работала здесь, но все же, уже не была новичком и успела повидать немало необычных 'приходящих' с достаточно оригинальными пожеланиями, однако ей впервые попался такой странный тип, который пропустил все те важные вещи, которые она сейчас ему говорила.

Размышляя обо всем этом, она рассеяно посмотрела на резной деревянный шкафчик с пыльными книгами. Хану настороженно проследил за ее взглядом. Возможно, в них и скрывалась тайна его появления или наоборот, возникновения этого мира в его собственном уме.

Он встал, подошел к полкам и потянулся за книгой с самым большим и затертым корешком - 'Страх перед низшими мирами'. Видимо, она была тут достаточно популярна, а в 'низших мирах' было явно не сладко. Хотя, это было, наверное, очень позитивным знаком и признаком того, что этот мир, очевидно, уже считался 'высшим', а где-то рядом должны бы найтись и книги с такими названиями, как 'Радости высших миров'. Хану был бы сейчас совсем не против того, чтобы обстоятельно и не спеша, ознакомиться с полным списком доступных для него здесь удовольствий и опций.