Жертва ума

Хану подумал, что и сам был бы не против, прослушать этот курс полностью. Когда для этого будет время. Когда для этого будут силы, энергия и подходящие обстоятельства. И когда это будет? Отрывки из текста на стенде снова ожили в уме - '...Я очень глуп, думая что буду жить вечно... чтобы я осознал тщетность всего этого...'.

Он тяжело вздохнул и тут же поймал на себе взгляд, подошедшей женщины. Хану встал и поспешно поздоровался:

– Здравствуйте, меня зовут Хану. Я хотел бы поговорить с вами, если есть время...

– Конечно-конечно, здравствуйте. Марта. Меня зовут Марта. Можем и здесь, у меня как раз перерыв.

Видимо, она была в курсе его появления. Похоже, что Хану оказался в этом здании достаточно популярен, а его обитатели прошли подробный инструктаж с пошаговой схемой действий при его появлении, которую наверняка еще и расклеили по всему городу по соседству с табличками аварийного выхода, чтоб не забыли. Интересно, вот этим детям, которые только что выбежали, тоже раздали его фотографии?

Они присели за первую парту и тут же испачкались в меловой пыли, щедро накрошенной на стулья. Видимо, чувство юмора у детей всевозможных миров совершенно одинаковое и им было чем заняться на этой лекции. А внимательны и сосредоточены они были именно по этой причине, а не потому, были захвачены и поражены темой духовного роста и потрясены вдруг открывшимися перспективами. Обмазать стулья на первой парте мелом под носом вещающего высокие истины учителя, несомненно, требовало серьезной концентрации, усидчивости и терпения.

Однако, Хану насторожила не сноровка местной молодежи, а отсутствие у Марты естественной для такого приключения, реакции. Ни улыбки, ни чувства досады или злобы не отразилось на ее лице. Только видимое напряжение и скованность жестов. Возможно, она сильно нервничала и это было заметно еще до мелового казуса. Важно было понять, что именно в явлении ей Хану, могло это вызвать и требовалось проявить максимум осторожности и такта.

– Вы, наверное знаете, я тут человек новый и мне посоветовали зайти вниз на лекции. У меня много вопросов и я, честно говоря, даже не знаю с какого начать...

Он посмотрел в ее глаза за очками. Они были по-прежнему наполнены печальной, видимо очень педагогической мудростью, но теперь к этому добавилось еще и какое-то тревожное выражение. Хану даже оглянулся себе за спину, но кроме них в аудитории никого не было видно. Со стен смотрели портреты людей, очевидно призванные вдохновить и произвести впечатление своими духовными достижениями. Под шторами не было видно ни предательски вылезших носков ботинок, ни подозрительных выпуклостей. Они все же были одни тут, и тем непонятнее, тогда было ее выражение глаз, которые словно умоляли его быть осторожным и не болтать тут лишнего.

– Посоветовали оттуда?
– Марта подняла вверх длинный палец, даже не назвав этого отдела или хотя бы этажа.

По ее жесту, было понятно, что она, по меньшей мере, сильно опасалась этих людей. Хану не знал, стоило ли упоминать имя отправившей его сюда Инны, но сам ее нервозность, теперь заставила занервничать и его самого. Их подслушивают или возможно, тут каждый шаг отслеживается и записывается? Тогда, это вполне объясняло ее необычное выражение лица, которое, видимо, могло бы сообщить ему многое, но не в этом месте и при других обстоятельствах. Камер нигде не было видно, хотя он по-прежнему ничего не знал о местной технологии. Для этого вполне могли бы подойти и дрессированные мыши с биноклями.

Мышиные ассоциации, последнее время, почему-то прочно обосновались в уме и по его лицу скользнула улыбка. Марта недоуменно подняла брови. Она не поняла ее причины и была по-прежнему, очень серьезна.

Еще раз, на всякий случай, отряхнув одежду от мела, она достала зеркальце, чтобы убедиться, что не ее испачканное мелом лицо, послужило сейчас источником веселья для Хану. Он же, с трудом удерживался от желания попросить его у нее, чтобы наконец изучить свою внешность. Зеркала в этом здании, в силу каких-то, видимо, суеверных причин или странного обычая, просто отсутствовали. Но времени не было даже на это.

– О чем бы Вы хотели поговорить?
– сказала Марта, видимо решив немного ускорить темп диалога.

Она спешила, скорее всего, даже не потому, что торопилась воздать должное деткам за их изобретательность или куда-то все же опаздывала, а потому, что хотела, видимо, успеть сообщить ему нечто критически важное. Поэтому, в голосе чувствовалось нетерпение и даже досада из-за потерянного времени. Возможно, она понимала, что разговор окажется очень недолгим.

– Почему 'Приходящий'?
– спросил Хану, правильно прочитав ее интонацию.

Он решил больше не стесняться и задал вопрос, ответ на который должен был бы вытянуть за собой и все остальное. Если разобраться, кто он такой, то уже гораздо легче будет и понять и где он, почему так, почему тут и что можно и надо сделать, чтобы все исправить. Если вообще это требует исправления.

– Очевидно, потому, что вас тут не было, а вы пришли, - это прозвучало как-то резковато и Марта тут сделала паузу, продолжив чуть мягче.
– Подобные вам люди, появляются очень особенным и необычным способом. Конечно, не из цветка лотоса, как в старых мифах, но все же, вы не родились здесь естественным способом, как все мы. Это своего рода, чудо, 'сиддхи'. То есть, событие или сила, возникающая иногда у очень сильных духовных практиков. 'Перенос сознания' один из немногих оставшихся ритуалов и феноменов и сохранившийся только в линии 'ССБАУНЛПиБ'. Это все еще хоть как-то работает после событий 'Кризиса веры', произошедших чуть более ста лет назад, когда Бюро и было создано.

Хану не смог справиться с накрывающим его гневом и возмущением. Он, как и подозревал ранее, оказался в роли глуповатой подопытной крысы, которую из родного и уютного гнезда, бесцеремонно перемещают куда угодно и засовывая во что попало. А попало сейчас, видимо именно в это тело. И в этот мир. А его проблемы с памятью и все сопутствующие этому, не самые приятные эмоциональные и психологические нагрузки, оказывается, были вызваны лишь тем, что какой-то чертов умник тут, никак не наиграется со своими 'сиддхами'. Его, как тупого, покорного и слепого барана, все это время водили вокруг жертвенного камня, забалтывая совершенно пустой и нелепой бюрократической хренью - 'Ах, 'мистер', пройдите туда, пойдите сюда... Да, гребаные долбоящеры, пойдите вы все сами на ...'.

Ум быстро закипал неистовой яростью, поднимающейся из его самых темных и дальних уголков подсознания, все больше напоминая бешено свистящую скороварку. Он понимал, что эта женщина, скорее всего, тут вообще не при чем, но невольно как-то странно посмотрел на нее, словно ища место, куда можно впиться зубами и выпустить удушающий его злобой пар -'Да, вот этот ее палец бы, точно подошел и если больно укусить до крови...'.

Марта, не дожидаясь результата схватки с охватившим его бешенством, быстро взяла его за руку, как бы успокаивая и приводя в чувство. В ту же секунду, Хану почувствовал, что у него в сознании все словно перевернулось, будто бы, наконец грохнули на пол и разбили диковинную и чудовищно визжащую стеклянную игрушку. Не было никаких ярких спецэффектов, не было добавлено вообще ничего нового. Просто, вдруг убралось то, что оказывается так сильно мешало. Исчезла не вспышка ярости, в отсутствии подпитки, быстро угасавшая где-то уже на заднем плане ума, а отношение к ней. Изменилось отношение ко всему. Исчезла вовлеченность, привычная и потому незаметная окрашенность ролью, которая теперь хоть и продолжала проигрываться, но смотрелась уже равнодушно и отстраненно, как вроде бы уже с дистанции. Словно из первых ролей его понизили или наоборот, скорее повысили до роли заднего фона, своего рода 'подложки' на которой и продолжало разыгрываться все это представление.