Жертва

Возле шкафчика с напитками мой взгляд привлекла фотография в рамке, лежащая лицом вниз рядом с серебряным подносом для напитков. Я нахмурилась, испытывая внезапное беспокойство. Моя рука задрожала, дыхание перехватило, когда я подняла ее и повернула, чтобы посмотреть на снимок...

Я едва успела подавить крик, едва не вырвавшийся из горла. Но внутри я орала во всю глотку.

О, черт,– только и смогла подумать я, - о, черт, о, черт, о, черт.

Снимок, сделанный в солнечный день, был старым; Скотту было не больше двенадцати. Его светлые волосы, широкая ухмылка и долговязое тело были безошибочно узнаваемы. С такой же широкой ухмылкой и блестящими карими глазами светловолосая женщина справа от него могла быть только его матерью.

А вот смеющийся мужчина справа от Скотта с седеющими, редеющими каштановыми волосами был не тем человеком, который пошел проверить готовность блюда. Я с недоверием смотрела на незнакомца на фотографии, щурящегося на солнце, и в голове у меня крутились мысли.

Может быть, это дядя или кто-то еще из родственников?

Но как ни спасительна была эта мысль, я не могла заставить себя поверить в нее.

– Понравился виски, я вижу?

Я отбросила рамку, словно ошпаренная, и схватила бутылку виски. Собрав свои черты лица в то, что, как я надеялась, было достойной имитацией нормального, спокойного выражения, я повернула голову, чтобы улыбнуться ему.

– Извините, я думала, что вы не будете возражать.

– Конечно, не возражаю. Думаю, тоже присоединюсь к тебе.

Он подошел ко мне сзади, и я усилием воли заставила свои руки не дрожать. Виски был чертовски хорошей идеей прямо сейчас. Когда он поставил свой пустой стакан рядом с моим, я постаралась не вздрогнуть от его близости. Я чувствовала его прямо позади себя, очень близко. Сделав вид, что не обращаю внимания на то, что он вторгся в мое личное пространство, я налила две щедрые порции виски.

Потребовалось все усилие воли, чтобы не вздохнуть с облегчением, когда он взял свой бокал и отступил к дивану.

Мысленно я перебирала свои возможности со скоростью света.

Где мой телефон?

Телефон остался в моей сумке на пассажирском сиденье в машине.

Дерьмо дерьмовое.

Я подумывала о том, чтобы сбежать, но тогда игра была бы проиграна - он бы знал, что я знаю, что он - не...

Что?

Этот невысказанный вопрос, казалось, висел в воздухе вокруг меня, зловещий, как грозовая туча. Но самым важным вопросом должен был быть: где, черт возьми, Скотт и его семья?

У меня не было выбора; мне пришлось блефовать.

– Их долго не будет?

Мистер Джонс, или кем бы он там ни был,

психопат, он чертов психопат

сел на диван, вытянув свои длинные ноги.

Черные джинсы,– подумала я.
– Вот почему он одет с ног до головы в черное, потому что он гребаный бандит.

– Они скоро вернутся. Присаживайся, отдыхай.

Я осталась стоять на месте, каждый мускул моего тела был напряжен.

– Вообще-то, мне нужно в туалет, если вы не возражаете.

Он смотрел на меня спокойным взглядом, а рот перетягивала ухмылка. Теперь, когда я знала, что он не отец Скотта, я как будто впервые разглядела его как следует. Он был моложе пятидесяти, и теперь я явно видела его более молодой возраст. Я чувствовала себя полной дурой, не принимая явного с самого начала.

– Ванная комната находится через дверь и вверх по лестнице.

– Спасибо, - сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти.

– Я просто сказал тебе, где уборная, но не разрешал тебе идти.

Вот оно. Поворотный момент. Знать, что он не тот, за кого себя выдает, было совсем не то, что услышать признание в этом.

Глава 2

– Эй, что ты себе позволяешь?

Грег был так поглощен дневником Хлои, что не услышал, как та вернулась в спальню. Она стояла в коротком полотенце, обернутом вокруг ее стройного тела, ее длинные светлые волосы рассыпались по плечам. Он с чувством вины уронил тетрадь и вскочил на ноги.

– Милая, прости, я знаю, что не должен был ее листать, но она просто лежала там, я не мог удержаться.

На ее красивом лице промелькнуло выражение растерянности.

– Что значит "просто там"?

Он жестом указал на прикроватный столик на ее стороне кровати.

– Просто там.

– Странно. Я уверена, что положила его на место вместе с письменными принадлежностями в кабинете.

– Детка, мне очень жаль. Я не должен был его читать. Пожалуйста, не сердись на меня, я думаю, что ты невероятно храбрая и удивительная, раз смогла пережить такое ужасное испытание.

Он понимал, как банально это звучит, но после всего, через что ей пришлось пройти, он решил, что все, что вырвется из его уст, будет звучать в лучшем случае покровительственно.

Он подошел к ней и притянул ее в свои объятия. Девушка не то чтобы прильнула к нему, но и не отстранилась. Может быть, у него еще есть надежда, и она не даст ему сочного пинка под зад.

– Как далеко ты зашел? Ты все прочитал?
– спросила она.

– Нет, так далеко я не заходил.

– Ты читал о том, что он сделал со мной? О том, что он заставлял меня делать?

Он слышал дрожь в ее голосе, понял, что она готова расплакаться.

– Нет. Мне очень жаль, Хло, я обещаю, что больше никогда не попытаюсь даже влезть тебе в душу. Я просто хотел узнать, через что ты прошла, хотел понять тебя немного лучше.

– Ты ревнуешь?

Его сердце заколотилось в груди, и он притянул ее еще влажное тело ближе к своей обнаженной груди.

– Нет, конечно, нет, - сказал он, желая, чтобы это было полной правдой.

Ревность показалась ему слишком сильным словом, но иногда он чувствовал себя немного неуверенно из-за того, что она была влюблена в другого до него. И она все еще была бы с этим человеком, если бы его жизнь не оборвалась трагически. Если бы он не был убит.