Жестокая клятва

— Найл…

— Изабелла. — Ее имя срывается с моих губ резче, чем я намеревался, и я резко обрываю ее. — Послушай меня.

Я встаю перед ней, загораживая от холодного ветра, и я не безразличен к тому, как это выглядит, каково это на ощупь. Было бы слишком просто закрыть глаза и наклониться, чтобы поцеловать ее, заменив бостонскую прохладу теплым воздухом пустыни, бетонную стену — Ангелом, вдохнуть аромат текилы и табачного дыма, когда палец Изабеллы зацепился за мою рубашку, и я наклонился, чтобы поцеловать ее в первый раз. Это было началом, но это… должно быть концом.

Я протягиваю руку, вытирая ее слезы своими пальцами.

— Я знаю, каково это — любить кого-то, и как из-за этого тебе разрывают сердце. Я не вынесу этого снова, Изабелла, и я тоже не вынесу, если сделаю это с тобой.

— Ты бы не…

— Ты лгала мне с самого начала. — В моих словах нет обвинения, только чистая правда. — С самой первой ночи, Изабелла. Я даже не знал твоего настоящего имени. Мы начали наши отношения со лжи. Этого нельзя отрицать, и так начинать тоже нельзя. Это не основа для брака.

Губы Изабеллы приоткрываются, но она ничего не говорит. Я вижу боль в ее глазах, страдание, и это ранит меня до глубины души. Я хочу утешить ее, заключить в свои объятия и прошептать, что все будет хорошо. Но я не могу лгать ни ей, ни себе. Я могу защитить ее, обеспечить ее, но я не могу рисковать, любя ее. Моя рука скользит по ее щеке, мне до боли хочется продолжать прикасаться к ней, мой большой палец останавливается, едва не касаясь ее нижней губы, полной и влажной от слез.

Я резко опускаю руку. Я не могу сделать это снова.

— Теперь, когда мы в Бостоне, — мягко говорю я ей, — у тебя будет своя квартира, а я вернусь к себе. Я буду регулярно проверять тебя, чтобы убедиться, что о тебе и нашем ребенке заботятся. Я сказал тебе, что не брошу тебя, Изабелла, и я это имел в виду. Но то, что произошло раньше…

— В самолете, — шепчет она, ее темные глаза устремлены на мои, в них полно обиды и невысказанных эмоций. — Мы… спали вместе.

— Это не должно повториться, — твердо говорю я ей, заставляя себя на этот раз придерживаться этого, сдержать то, что кажется почти непреодолимым обещанием. — Этого не может быть, Изабелла.

— Я знаю. — Ее голос срывается, когда она произносит это, и ее глаза отводятся от моих. Мы так близки, так сильно близки, и мне до боли хочется сократить пространство между нами, прижать ее к стене и завладеть ее ртом, заключить ее в свои объятия… черт возьми, всю дорогу до моей квартиры и в мою постель. Я жажду ее так, как никогда не думал, что это возможно. Но это должен быть конец.

Я наклоняюсь, нежно целую ее в лоб, и дрожь, пробегающая по ее телу, угрожает свести меня с ума.

— Здесь ты будешь в безопасности, — тихо шепчу я ей. — Я никому не позволю причинить тебе боль.

Затем глаза Изабеллы поднимаются на меня.

— Никому, кроме себя, — шепчет она, и ее слова проникают прямо в мое сердце.

Моя челюсть сжимается, и я отступаю назад.

— Я сделаю все, что смогу, чтобы не причинить тебе боль, Изабелла. Но я не могу позволить себе любить тебя, и я больше не прикоснусь к тебе.

Я отступаю от нее, открывая дверь.

— Пора заходить внутрь. Ты можешь подождать, пока я закончу с Коннором и Лиамом.

Она не смотрит на меня, когда входит в здание, снимает куртку и возвращает ее мне, как только мы возвращаемся в тепло. Я беру ее, не говоря ни слова, перекидываю через руку, но не раньше, чем ее аромат, легкий и сладкий, достигает моего носа оттуда, где он впитался в кожу, смешиваясь с ароматом моего одеколона и мотоцикла.

Мы двое, безвозвратно соединенные.

6

ИЗАБЕЛЛА

Сколько раз может разбиться сердце, снова и снова? Слова Найла эхом отдаются в моих ушах, когда я опускаюсь на стул, наблюдая, как он возвращается по коридору туда, где оставил Коннора и Лиама. У меня болит грудь, сердце бьется так, словно его слова причиняют физическую боль, и я прижимаю руку к переду платья, пытаясь дышать. То, что он сказал, казалось таким окончательным, больше, чем когда-либо прежде. Я хочу спорить, умолять его, но по выражению его лица я видела, что это бесполезно. Ничего не изменится, особенно сегодня.

Я долго сижу тут, вытирая лицо и сдерживая слезы, прежде чем слышу шаги в коридоре. Я не хочу показаться слабой перед Лиамом и Коннором. Я знаю, что говорю правду, что тесты покажут, что мой ребенок от Найла, и теперь я знаю, что это свяжет меня не только с Найлом, но и с теми другими, кто населяет этот новый мир, в который меня забросили. Нравится мне это или нет, но они являются частью этого, и я должна быть сильной. Я должна быть в состоянии бороться за свое будущее, свое и моего ребенка.

Я сказала правду, когда сказала, что не хотела, чтобы что-то из этого произошло. Но это произошло, и пути назад нет.

— Я сожалею о том, как вел себя мой брат.

Я вижу перед собой черные кожаные ботинки, поднимаю взгляд и вижу лицо Лиама с резкими чертами, смотрящее на меня сверху вниз, его рот искривлен в добродушном выражении из-за рыжеватой бороды.

— Все в порядке, — выдавливаю я, и Лиам качает головой.

— Нет, это не так. Мой брат иногда бывает чересчур прямолинеен, и это был один из таких случаев. Мы говорили об этом, он, Найл и я, наедине. Он не из тех, кто извиняется сам, когда не видит, что полностью не прав, поэтому я сделаю это за него. — Он выдыхает, глядя на меня сверху вниз. — Я не могу притворяться, что я сам так уж доволен тем, как все обернулось, но ты здесь, и если Найл верит, что это правильный путь, то я склонен поддержать его.

— Вы очень близки. — Я слегка наклоняю голову, глядя на него, и Лиам слегка натянуто улыбается мне.

— Как братья, — просто говорит он. — Иногда ближе, чем я и моя кровь. Поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы интересы Найла были защищены. Но имей в виду, девочка, что я буду защищать тебя только до тех пор, пока твои интересы и интересы Найла совпадают. Если дело дойдет до выбора защитить тебя или его, я выберу Найла. Да? И короли будут на моей стороне.

— Я понимаю, — тихо говорю я, и это так. — Ты меня не знаешь. Но поверь мне, когда я говорю, что хочу только того, что сделает Найла счастливым. Я… я не хотела доставлять ему столько хлопот.

Лиам пристально смотрит на меня сверху вниз, искоса поглядывая в зал, чтобы увидеть, вышел ли уже Найл.

— Ты любишь его, Изабелла? — Спрашивает он прямо. — Или это было только ради удовольствия, а теперь все пошло не так?

Я хмурюсь.

— Ты бы поверил мне, если бы я сказала, что люблю? Мы не так уж давно знаем друг друга…

Лиам смеется, странно мягкий звук исходит от его сильного, мужественного лица.

— Девочка, я понял, что люблю свою жену, с того самого момента, как увидел ее. Она была моей с того момента, как мы встретились на конспиративной квартире Виктора. Это был долгий и болезненный путь, чтобы добраться туда, но я никогда не сомневался, что люблю ее, каким бы сумасшедшим меня ни считали другие, или как далеко мне пришлось зайти, чтобы вернуть ее. Так что да, если бы ты сказала, что любишь Найла, я был бы склонен тебе поверить. Или, по крайней мере, поверить, что ты чувствуешь что-то, что со временем может оказаться любовью.