Жестокая клятва

Я совершаю ошибку, делая шаг назад, когда говорю это, и Сирша входит в мою квартиру. Это ставит нас в положение, слишком близкое к тому, в котором мы в последний раз боролись за мое утешение, она почти стоит у меня на кухне, а я стою и смотрю на нее, желая чего угодно, только не этого разговора.

— Мы все еще друзья, не так ли? — Сирша выглядит обиженной. — Я беспокоюсь о тебе, Найл. Вся эта история с этой девушкой, похоже, вышла из-под контроля…

Я фыркаю, прерывая ее.

— Нет, Сирша. Мы не друзья. Мы перестали быть друзьями, когда ты сказала мне, что единственный способ, которым это сработает между нами, это если я буду готов ждать тебя рядом, чтобы стать твоим дополнением, как только ты закончишь создавать маленького ирландского принца для своего настоящего мужа. Мы перестали быть друзьями, когда я понял, что мне нужно установить некоторую дистанцию между нами, потому что я разбивал себе сердце каждый раз, когда видел тебя. Я желаю тебе всего наилучшего и все такое, но я чертовски любил тебя, Сирша. Это не то, что можно просто взять и выкинуть и это, безусловно, чертовски веская причина не приглашать тебя сюда поздно ночью. Я сказал, что мне нужно пространство.

— И ты получил его. — Она выглядит слегка обиженной. — В Мексике. Где, по-видимому, у тебя были проблемы с этой девушкой Изабеллой…

— Это не твоя забота, — снова вмешиваюсь я. — Очевидно, да. У меня очевидная слабость к принцессам мафии, но теперь я от нее избавился, да? Я покончил с этим. И я, конечно же, не пришел домой с надеждой повторить это в разговоре, о котором даже не просил.

Сирша поджимает губы.

— Ты не смотришь поверх этого.

— Кто, черт возьми, тебя вообще спрашивал?

— Это моя вина? — В ее тоне слышится нотка грусти, даже сожаления, ее лицо смягчается, когда она смотрит на меня. — Это из-за того, что произошло между нами? Ты ввязался в это с Изабеллой, пытаясь забыть меня?

— О, черт возьми. — Я свирепо смотрю на нее. — Ты такая чертовски проницательная, не так ли? Тебе бы это не помешало, когда мы были вместе, да? Конечно, это было о нас и о том, что произошло. Конечно, я хотел покончить с этим.

— Я просто пытаюсь помочь…

— Я, черт возьми, об этом не просил!

Мы стоим там мгновение, лицом к лицу, и я вижу боль на лице Сирши. Это немного успокаивает меня, и я чувствую укол вины. Мне все еще больно от того, что произошло между нами, но это не значит, что я хочу выместить эту боль на ней, даже если она действительно появилась без предупреждения и без приглашения.

— Мне жаль, — говорю я наконец, когда проходит несколько секунд, вытирая рукой рот и отставляя свое пиво на столешнице. — Я не хотел злиться и терять самообладание. Послушай, да. Может быть, я пытался забыть тебя в Мексике, и так началась вся эта чертовщина. Но ты ни к чему меня не принуждала. Это не твоя вина, да? Ничего из этого. Но это также означает, что это не твоя забота, Сирша. Наши жизни… теперь они идут разными путями. Ты выбрала это за нас. Поэтому мне нужно, чтобы ты ушла, и давай не будем повторять сегодняшнюю ночь. Нам больше нет места в жизнях друг друга.

— Найл…

Молящий звук моего имени на ее губах, это слишком.

— Я не хочу с тобой разговаривать, девочка, — говорю я так мягко, как только могу, направляясь к входной двери и открывая ее. — Мы закончили, Сирша. ЗАКОНЧИЛИ! У тебя есть то, что ты хотела, Коннор, малыш и твоя жизнь жены ирландского короля. Я не тот, кого ты выбрала, и это нормально. Но пришло время нам разойтись навсегда. Хватит об этом.

Я вижу, что она хочет поспорить. Я вижу это по ее зеленым глазам, по изгибу губ, по тому, как крутятся колесики в ее голове. Я указываю на дверь, мое лицо вытянуто, и Сирша вздыхает.

— Тогда удачи, — бормочет она, выходя за дверь в темную ночь. — Я не смогу помочь тебе с Коннором, если ты не будешь говорить со мной.

— Да, и это прекрасно. — Я стискиваю зубы, сдерживая все, что еще могу сказать, пока она не уходит из квартиры, и я плотно закрываю дверь.

Волна эмоций, которую я сдерживал, в одно мгновение захлестывает меня, и я прислоняюсь спиной к стене, крепко зажмурив глаза. Прошло много времени с тех пор, как я видел Сиршу, еще больше времени с тех пор, как я разговаривал с ней, и еще больше времени с тех пор, как она была в моей квартире. Я больше не люблю ее, не так, как раньше, но чувства обиды и предательства все равно возвращаются, сдавливая мое сердце, как тисками.

Первый человек, к которому мне захотелось пойти и поговорить, это Изабелла. Я знаю, что это чертовски плохая идея, что я только усложню задачу, но ключи все равно оказываются у меня в руке, прежде чем я успеваю опомниться, куртка накидывается, когда я выхожу за дверь к тому месту, где припаркован мой байк. Она нужна мне. Эта единственная мысль пульсирует у меня в голове, как пульс, стучит где-то в черепе, когда я завожу двигатель, направляясь в центр города, к ее многоквартирному дому.

Уже поздно, но я не думаю, что есть хоть какой-то шанс, что она не будет рада меня видеть. Во-первых, она не хотела, чтобы я уходил, я это точно знаю. Она тоже не протестовала, когда Лиам сказал, что у меня будет ключ. Предполагается, что это возможность установить дистанцию между нами. Я знаю это, но проблема проста. В глубине души я действительно не хочу этого. Если уж на то пошло, я хочу сделать все наоборот. Я хочу, чтобы между нами не было ни дюйма пространства. Я хочу быть так близко к ней, так глубоко внутри нее, чтобы мы были почти одной плотью. И я делал это. Я знаю, насколько это чертовски хорошо. Кажется, что от этого чертовски невозможно отказаться.

Когда я захожу, в квартире тихо. В гостиной все еще горит свет, и я зову ее по имени, чувствуя укол беспокойства, когда не получаю ответа. Кровать в главной спальне все еще застелена и нетронута, и я быстро иду по коридору, чувствуя, как сжимается грудь. Когда я открываю дверь во вторую спальню, я вижу ее там, свернувшуюся калачиком на боку на ковре.

На мгновение меня охватывает иррациональный страх, прежде чем я вижу, что она просто спит, ее грудь слегка вздымается и опускается в тусклом свете луны, проникающем через окно. Когда я наклоняюсь, осторожно поднимая ее на руки, ее ресницы на мгновение трепещут, когда она смотрит на меня, прежде чем прижаться к моей груди.

— Найл…

Она полусонно шепчет мое имя, пока я несу ее по коридору к кровати. От одного вида этого у меня начинает болеть сердце, и мне требуется вся моя сила, чтобы не сделать ничего большего, чем уложить ее поверх него, посреди сложенных подушек, взять кашемировый плед, искусно перекинутый через край матраса, и укрыть ее.

Я никогда не видел ничего прекраснее ее. Никогда не хотел ничего большего.

— Найл. — Она снова шепчет мое имя, когда я начинаю уходить, хватая меня за руку. Я не знаю, что именно я намеревался делать, может быть, поспать на диване или вернуться в свою квартиру, как и следовало. Но я позволяю ей притянуть меня обратно к краю кровати, поддаюсь этому, и то, как она смотрит на меня из-под полуприкрытых век, вызывает у меня желание лечь рядом с ней, крепко прижимая ее к себе, пока мы оба погружаемся в сон. — Останься. Пожалуйста, останься.

Ее шепот проникает в меня, разрушая мои намерения еще немного.

— Пожалуйста…

Я чувствую себя так, словно нахожусь в собственном сне, когда опускаюсь на кровать рядом с ней, лицом к лицу, ее руки обхватывают мою грудь, как будто хотят прижать меня ближе точно так же, как она притянула меня в ту первую ночь. Темнота комнаты окутывает нас, заставляя меня чувствовать, что ничто из того, что мы могли бы сделать прямо сейчас, не имело бы последствий при свете дня, что все это было бы нереально, но я знаю, что это неправда. Я каждый раз находил для нас оправдания, и больше таких быть не может.

Она прижимается ближе, ее лоб очень близко к моему, кончики наших носов соприкасаются. Ее пальцы касаются моей груди в вырезе рубашки, цепляются за темные волосы там, ее бедра прижимаются к моим. Мой член реагирует мгновенно, напрягаясь в моих джоггерах, изнывая от желания к ней. Это было бы так просто. Короткое платье и спортивные штаны, одежду так легко убрать с дороги.

Я не двигаюсь. Я не могу заставить себя уйти, но я могу остановить себя от дальнейших действий, говорю я себе. Ее губы касаются моих, ее тело мягко выгибается навстречу мне. Это могло быть ее сновидением, исполнением ее желаний во сне, но я знаю, что это не так. Это она просит большего для меня, для нас двоих вместе в теплом темном коконе ее новой спальни, хочет этой близости. Этой интимности.