Жестокая свадьба

Но он не умер ни по дороге в клинику, ни по пути в реанимацию, ни в самой реанимации. Данияла ввели в искусственную кому, требовалось сразу несколько сложных операций, между которыми восстанавливать его сознание не было никакого смысла.

Прогнозы врачей были очень сдержанными — процесс восстановления предстоит долгий, и чем он закончится, никто не знает. Как раз об этом Даниял и хотел поговорить с Заремой.

— Я пробуду здесь не один месяц, Зарема. Как только удачно сложатся обстоятельства, ты подашь на развод в связи с моей ограниченной жизнедеятельностью. Или несостоятельностью, я посоветуюсь с адвокатами, как лучше.

— Но ты же не инвалид, Дан! Зачем тебя позорить?

— Разве это позор? Позорно жениться как мы с тобой, потому что когда-то так захотели наши родители. А это хороший повод, и главное, чтобы инициатива исходила от тебя, тогда никто не скажет, что здесь есть твоя вина. Я дам тебе развод, но дальше может снова вмешаться твоя семья, и тут все будет зависеть от тебя, — он немного помолчал, собираясь с силами. Зарема тоже молчала, не сводя с него черных глаз, влажных от слез. — Ты можешь жить своей жизнью, а можешь снова выйти замуж, только мужа ты должна выбрать сама.

— Как это? — она смотрела на него как загнанный в угол зверек.

— Ты меня любишь, Зарема? — он в упор посмотрел на растерянную девушку.

— Да… наверное… — она неопределенно дернула плечами и даже по сторонам посмотрела, словно искала поддержки у стен палаты, а потом будто прорвалось. — Дан, я с детства знала, что выйду за тебя замуж. И ты мне всегда нравился…

— Нет, ты просто не знаешь, что это такое, любить, — голова бессильно мотнулась по подушке, — и никогда не узнаешь, если не попытаешься. Я не могу тебе навязывать, но попробуй присмотреться к Демурову. Он любит тебя давно, и это не просто привязанность. После развода ты станешь обеспеченной женщиной, у тебя будет собственный капитал, а Рустаму я уступлю долю в отцовской компании. Он ведь тоже почти Баграев, правда, неофициальный. Ты только больше не позволяй никому собой распоряжаться.

— Хорошо, — она почти прошептала, — я попробую.

— Все, теперь иди, я устал, — Дан сомкнул потяжелевшие веки и уже с закрытыми глазами добавил: — И больше не приходи. У тебя своя дорога, Зарема, не упусти шанс стать счастливой.

Сон, похожий на забытье, окутал его, и Дан сходу провалился в мягкую, обволакивающую трясину, а когда очнулся, увидел возле кровати отца. С тех пор, как Дан пришел в себя, он каждый раз ужасался — отец будто постарел лет на десять, глаза впали, скулы заострились, и седины стало больше.

— Здравствуй, папа.

— Здравствуй, сынок, — отец протянул руку поправить одеяло, и Даниял заметил, что его руки дрожат, — я принес хорошую весть.

— Дзагоев?

— Несчастный случай. Сердечный приступ. Вышел на яхте в море вместе с любовницей.

Дан смотрел в потолок. Весть наверняка была хорошей, но никакой радости почему-то он не испытывал.

Отец наверняка был уверен, что его порадует эта новость, и Дан не стал его разубеждать.

— Ты неслышно вошел.

— Я здесь уже три часа. Ты крепко спал, сынок.

— А Зарема давно ушла?

— Я встретил ее у входа в клинику. Она была заплаканная… Что-то случилось, Дан?

Даниял закрыл глаза. Станет ли отец лгать?

— Ты был в курсе, что Арисханов ее прессует? Почему, зная, что я дал согласие на брак только если он будет фиктивным, он все равно решил продавить дочь. Зачем было присылать ее ко мне со снотворным и таблетками для потенции?

— Что за глупости, Дан, какими таблетками? — поморщился отец. Значит, сам факт попытки Арисханова сблизить дочь с мужем для него не новость… Дан глубоко вдохнул. Насколько мог.

— Ты знал, что это он ее ко мне отправил?

Отец вздохнул и отвел взгляд.

— Зураб с самого начала рассчитывал, что ты передумаешь. Не смотри так на меня, сынок, я тоже на это надеялся. Что ты отойдешь, а Зарема поможет забыть твое горе. Твою Дану не вернуть, а жизнь продолжается, и я верил, что если она будет рядом, ты посмотришь на нее другими глазами. Она красивая, молодая, почему бы…

— Зураб узнал, что брачной ночи не было, — перебил его Даниял, — он начал угрожать, что признает брак недействительным и отправит ее в дальнее село к родне прислугой. Что произошло, отец? Арисханову больше не интересно слияние, если он готов доказывать в суде, что я не сплю с его дочерью?

— А вот это для меня самого неожиданность, — отец помрачнел. — С тех пор, как мы сговорились о вашем браке, тринадцать лет весь бизнес с обеих сторон был ориентирован на это слияние. Я пользовался связями и влиянием Арисхановых, но я не подозревал, что у него такие финансовые дыры, сынок. Откатать назад сейчас не выгодно ни нам, ни ему, думаю, он блефовал и пугал ее.

— Почему именно я? Пусть женит сына на нашей Раяне и…

— Потому что ты мой наследник, и весь бизнес унаследуешь ты.

— Зачем нужны дети, чтобы потом так обращаться с ними? — Дан облизал пересохшие губы. — Для тебя тоже главнее бизнес, чем счастье моих сестер?

— Нет, Даниял, — отец выглядел убедительно, — я не навязываю девочкам женихов. И твое счастье для меня не пустой звук. Я тоже был за то, чтобы ты присмотрелся к Зареме, но только для того, чтобы помочь тебе забыть свое горе. Я очень любил твою маму, Дан, но когда ее не стало и отец свел меня с Аминат, я пошел на этот брак и не жалею.

— Отец, — Дан сглотнул, глядя в потолок, — ты изменял маме?

— Нет, что ты, пока Лена была жива, я и думать не мог о других женщинах.

— А почему тогда потом у тебя не переводились любовницы?

Отец умолк и отвернулся, а Дан продолжал:

— Если бы ты ее любил как маму, то никогда такого не позволил. Те два месяца без Даны, когда я уехал, я и думать ни о ком не мог, только о ней, на других женщин даже не смотрел. Зачем ты женился на Аминат, если никогда ее не любил? Тем более, когда ты знал, как это бывает…

— Тебе нужна была мать, — на этот раз отец выдержал взгляд.

— Перестань, отец, — поморщился Дан. — Сестры пошли одна за другой, Аминат было не до меня, меня растила бабушка. Потом ты и вовсе отправил меня сюда. Почему ты не подождал, а вдруг бы встретил кого-то и полюбил как маму?

— Это невозможно, — глухо сказал отец, закрыв лицо руками, — таких как она больше нет. Зато у меня есть дети. Я очень хочу, чтобы они у тебя тоже были, и Зарема…

— Зачем нужны дети, отец?

— Это смысл жизни. Чтобы было кому оставить бизнес.

— Выходит, смысл жизни в том, чтобы было кому передать деньги. Значит, главнее все-таки они? Не деньги зарабатываются, чтобы семья ни в чем не нуждалась, а семья подгоняется под то, чтобы деньгам было удобнее, так?