Жестокие игры

– А знаете, мистер Гулиган, я, пожалуй, разрешу. Начинайте, мистер Макфи.

Джордан взял у сидящей в зале Селены измерительную линейку.

– Я собираюсь отмерить пятьдесят пять метров, – пояснил он.

Все разговоры стихли. Он направился по проходу и через двойные двери вышел в коридор, миновал ряды синих стульев, кабинет секретаря суда и нескольких кофейных автоматов. Наконец Джордан стукнул линейкой по полу и посмотрел в сторону трибуны, где сидела свидетельница.

– Мисс О'Нил, вы меня слышите? – спросил он.

Он видел, как она кивнула головой, и по губам прочел ответ «да». Джордан вернулся в зал суда.

– Благодарю, – сказал он, – у меня все.

Уитни привстала, намереваясь как можно быстрее покинуть место свидетеля. Но не успела она подняться, как вскочил взбешенный Мэтт.

– У обвинения возникли еще вопросы, Ваша честь! – крикнул он. – Мисс О'Нил, вы слышали, как мистер Макфи окликнул вас с расстояния пятидесяти пяти метров?

– Да.

Мэтт указал в сторону коридора.

– А как вы думаете, если бы мистер Макфи находился от вас в пятидесяти пяти метрах, но был прижат к земле и с зажатым ртом боролся с насильником за собственную жизнь, вы могли бы его услышать?

– Не-ет, – протянула Уитни.

Мэтт повернулся к судье.

– Больше вопросов не имею.

За завтраком Томас поинтересовался, будет ли проводиться перекрестный допрос Челси.

– Точно не знаю, – ответил Джордан. – Все зависит от того, что она скажет на прямом допросе.

После его слов Томас сгорбился и чуть не уткнулся лицом в тарелку с хлопьями.

– Сделай одолжение, – попросил он, – постарайся вести себя с ней помягче.

Именно поэтому Джордан и собирался не оставить от показаний Челси Абрамс камня на камне. Потому что эта симпатичная девочка будет смотреть на него с легкой улыбкой и видеть перед собой отца Томаса, а должна видеть адвоката.

– Мисс Абрамс, – Джордан встал с места, чтобы начать перекрестный допрос, – скажите мне еще раз, кто был той ночью в лесу.

Челси смущенно опустила глаза, поняв, что он шутить не намерен.

– Мэг, Уитни, Джилли и я.

– А Джек, мой подзащитный?

– Да.

– И Джек ушел первым?

– Да.

– Остальные постояли минутку вместе, до того как разойтись по домам?

– Да.

– Следовательно, если бы кто-то из четверых что-то сказал, вы бы услышали?

– Конечно.

– Вы утверждали, что перед уходом предложили Джиллиан проводить ее домой.

– Да.

– Где была Уитни, когда вы задавали этот вопрос?

– Рядом со мной.

– После того как вы с Уитни и Мэг ушли, вы разговаривали?

– Нет, – ответила Челси. – Просто шли рядом по тропинке.

Он посмотрел на присяжных, надеясь, что они прекрасно, черт возьми, запомнили, что Уитни говорила совсем иное.

– Правда ли, что тридцатого апреля – ночь, когда вы встретились в лесу, – отмечался Белтайн?

Джордан вынужден был отдать ей должное: Челси непонимающе смотрела на него.

– Что?

– Разве в субботу, согласно языческой традиции, не отмечался Белтайн?

– Понятия не имею.

– Протестую! – воскликнул Мэтт. – Свидетель явно не владеет этой информацией.

– Ваша честь, если вы дадите мне одну секунду…

– Чтобы отмерить расстояние до Коннектикута? – поинтересовался Мэтт себе под нос.

Джордан нахмурился.

– Сейчас увидите, к чему я веду, Ваша честь.

– Я позволяю вам задать еще один вопрос, мистер Макфи, – заявила судья.

– Мисс Абрамс, правда ли то, что вы с подругами пошли в ту ночь в лес, чтобы отпраздновать Белтайн… как и все ведьмы на земном шаре?

Мэтт Гулиган даже задохнулся от возмущения. Или, может быть, он боролся с тем, чтобы не закричать во весь голос: «Протестую!»

Но Челси опередила прокурора, не дав ему возможности вмешаться. Ее щеки раскраснелись от злости, у нее было такое выражение лица, какое бывает только у подростков, которые хотят показать взрослому, в данном случае Джордану, что о нем думают: что он распоследний подонок и жлоб.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите. О каких там Белтайнах-тайнах? Мы с подругами пошли проветриться. И точка.

– Мистер Макфи, – позвала судья, – продолжайте. Не тяните время!

Присяжные смотрели на Джордана с таким же презрением, как и Челси. Ладно, возможно, он слишком поторопился… и его намеки сочли бредом. Он прекратит допрос свидетельницы. Если повезет, правда все же выплывет наружу. И Томас не перестанет с ним разговаривать.

Томас…

Джордан мысленно попросил у сына прощения.

– Мисс Абрамс, вы носите украшения?

Опять этот взгляд. Господи, чему только их учат в школе?

– Нет, – ответила девочка.

– А сережки?

– Иногда.

– А браслеты, ожерелья, кольца?

– Нет.

– Правда ли, что сейчас на вас надет медальон?

– Да, – выдавила она.

– Правда ли, что вы никогда его не снимаете?

– Я…

– Не могли бы вы показать его суду?

Челси взглядом спросила у прокурора разрешения, потом медленно вытащила из выреза блузы длинную цепочку с висящей на ней пятиконечной звездой.

– Что это за символ, мисс Абрамс?

– Не знаю. Просто мне нравится.

– Вы знаете, что пятиконечная звезда называется пентаграммой?

– Нет.

– И что пентаграмма – символ языческих верований… верований тех людей, которые тридцатого апреля отмечают Белтайн?

Челси спрятала медальон под блузку.

– Это просто талисман.

– Разумеется. А вы с подружками в ту ночь просто вышли погулять и оторваться.

– Протестую!