Жестокий роман

— Ты шутишь? — мои глаза до боли округляются от удивления. — Вертолет? Но как ты умудрился?

— Правда, хочешь это сейчас обсудить? — хватает меня за руки, уверенно тащит по направлению к балкону. — Я — нет. Чем быстрее мы отсюда свалим, тем лучше.

— Подожди, — застываю, не желая двигаться с места. — А вдруг это ловушка? Все не может пройти настолько просто и гладко.

— Гладко?! — восклицает Егор, явно готовый взорваться от возмущения. — Ты вряд ли представляешь, сколько дерьма пришлось вытерпеть и разгрести, пока я добрался до пункта назначения, чтобы тебя из лап этого урода выдрать.

— Понимаю, — лихорадочно киваю, шумно сглатываю и продолжаю: — Только сложно поверить, что я действительно могу выбраться на волю.

— Не понимаешь, — раздраженно хмыкает. — Иначе бы не строила фокусы сейчас, когда каждая секунда на счету.

— Егор, я… я не хочу, чтобы ты рисковал ради меня, — признаюсь искренне. — Если тебя поймают, то пощады уже точно не вымолить. Ничего не поможет.

— Ну, я как бы в курсе, — выразительно разводит руками. — За мою голову давно обещана крутая награда. Тогда мне просто повезло. Подружка в том гребаном магазине шмотья трудится, напела как бы невзначай, будто там недавно камер понатыкали, против всяких правил, чтоб кражи контролировать. Вот я и осознал, что надо оперативно сваливать, причем далеко и надолго, пока за жопу не прихватили. Я же на тех записях нормально успел засветиться, слишком поздно про камеры пронюхал. Паршивый из меня шпион.

— Спасибо тебе, — обнимаю его, крепко прижимаюсь к груди своего друга, ощущаю себя так, будто домой возвращаюсь. — Извини, что я сразу не поблагодарила.

— За что благодарить-то? — усмехается. — Не помогло же. И тебя не вызволил, и себя чуть не угробил. Спасатель недоделанный.

— Егор, — из моего горла вырывается истерический смешок.

— До старта меньше минуты, — невозмутимо информирует он. — Надеюсь, теперь ты готова? Я пробую сотворить настоящее чудо. Охрана и слуги благополучно отправлены в нокаут. Проснутся через пару часов, не раньше. Сигнализация отключена. Система обесточена. Даже страшно сообщать тебе, на сколько нулей увеличился твой долг. По ходу придется достичь бессмертия, чтобы все выплатить.

— Ты же не подмешал им ничего опасного? — спрашиваю тихо.

— Им? — удивляется. — В смысле?

— Ну, слугам, — сдавленно выдыхаю. — Охране. С ними же ничего плохого не произойдет? Тот препарат ведь их не убьет?

— Вот это номер, — присвистывает. — Переживаешь за своих тюремщиков? Ты дура или святая?

— Я никому не хотела бы причинять вред, — отвечаю глухо. — Я против насилия. Это должно прекратиться.

— Они за тебя уж явно не тревожились, — фыркает. — Чего ты прониклась?

— Ладно, — вздыхаю. — Считай меня дурой.

— Я не убийца, Вика, — произносит неожиданно холодно. — В отличии от твоего нового дружка. Слушай, а может, ты влюбилась? Реально втрескалась в него? Помню, как лихо запрыгнула ему на колени. Между вами и правда искры летели.

— Егор, — обрываю резко. — Завязывай.

— Скажи прямо, — требует отрывисто. — Может, я зря пришел? Зря тут распинаюсь? Тяну тебя куда-то?

— Нет, — отрезаю четко. — Не зря.

— Пойдем, — мрачно бросает он.

Отпирает стеклянную дверь, выводит меня на балкон. Звук подлетающего вертолета бьет по ушам. Оглушительное стрекотание лопастей окончательно подтверждает реальность происходящего.

Это не сон. Истина.

Егор действительно пошел до конца, до самой крайней черты дошел, лишь бы только вызволить из заточения. Трудно вообразить, в какую сумму обошлась организация этих спецэффектов. Считать страшно.

Настоящий вертолет. Без шуток. Летательный аппарат приземляется перед нами. Шальные порывы ветра треплют мои распущенные волосы. Щеки горят.

Адреналин зашкаливает. Бьет допустимые нормы, снедает изнутри, выворачивает наизнанку. Сквозь жилы пробегает электрический ток. Кровь сворачивает, суставы выкручивает. Вдоль позвоночника струится льдистый озноб.

Пора действовать. Пора бежать. Второго шанса не светит.

Я делаю шаг вперед.

— Давай, — Егор открывает дверцу, пропуская меня в кабину.

Замираю. Оборачиваюсь. Жадно изучаю взглядом стекло.

Жду. Черт побери. Чего?!

— Вика, — выдает мой друг с нажимом. — Хватит сопли жевать. Полезай внутрь. Не время раздумывать.

— Прости, — роняю тихо.

— Вика, — в зеленых глазах вспыхивает целый ворох немых вопросов.

Ты с ума сошла? Ты одурела? Ты серьезно?!

— Прости, — повторяю. — Пожалуйста.

Отдергиваю руку. Разрываю контакт. Отказываюсь от собственной жизни. От выбора. От права на спасение. Весь мир отправляю в преисподнюю. И сгораю сама.

— Т-ты, — запинается. — Что?

Грубо хватает меня за плечи. Встряхивает, как тряпичную куклу, пытается вправить мозг обратно на место. Буравит встревоженным взглядом.

— Чем тебя опоили? — спрашивает мрачно. — Подсадили на наркоту? Отвечай. Что он с тобой сотворил? Что?!

— Я не могу, — мягко, но твердо отстраняюсь. — Не могу, ясно?

— Нет, не ясно, — заявляет разгневанно. — Я тут по полной подставляюсь. Бабло спускаю. Жопу рву, лишь бы тебя вытянуть. К этому бешеному ублюдку в логово пробираюсь. И ради чего?! Чтобы ты слилась? Вика, не глупи.

— Пожалуйста, — натянуто улыбаюсь. — Прошу, лети один. И больше не надо… не надо так рисковать.

Отступаю назад. Отворачиваюсь.

— Прости меня, — произношу, не оборачиваясь.

А после дергаю дверь на себя и влетаю обратно в комнату. Прижимаюсь к стеклу. Даже рев вертолета не перекрывает вопли Егора.

И стук кулаков различаю четко. Прозрачная поверхность вибрирует. Ходуном ходит под ударами.

Еще немного — трещинами пойдет. Прямо как я.

Глотаю слезы. Пробую понять причину собственного идиотского поступка. Держать ключ к свободе в руках. Ощущать тепло надежды. И отказаться от всего.

Почему? Зачем?

Если рабыня сбегает, то карают хозяина. Вот и отлично. Идеальный план. И свою жизнь сохранить, и возмездие совершить. Расклад мечты.

Разве не наплевать на судьбу Марата? Пускай его убивают. Пускай пытают. Пускай уничтожают, рвут на части свои же. Торжество справедливости.

Нет. Не так.

Мотаю головой.

Мне не наплевать. Увы. Совсем не наплевать. Даже одна мысль о его гибели режет внутренности, безжалостно кромсает плоть железными клинками. Даже одна мысль разрушает изнутри.