Жестокий роман

Так и рвется на мой хуй.

— Вчера получили новую коллекцию, — закусывает губу. — Однако лично я предпочитаю классику. Например, вот эту модель.

Берет лифчик, крутит передо мной.

— На мне сейчас такая же, — выдыхает. — Есть пояс для чулок из той же серии. А у вашей девушки большая грудь? Знаете параметры?

Я изучаю. Выразительно.

— Понимаю, бывает трудно определить, — ведет плечами. — Разрешаю вам потрогать меня, для сравнения.

Что дальше? Опустится на колени и возьмет мой член в рот?

Я бы нагнул деваху. Но в другой раз. Не сегодня.

— Давайте все, что есть, — говорю я. — Красное. Разных размеров.

— Все?

— Да, — достаю бумажник.

* * *

— Сама свой размер найдешь, — ставлю перед ней пакет.

Хлопает ресницами.

Ну и глазища.

— Что? — хмыкаю. — Сработала твоя затея. Увидел красное белье и не стал себя сдерживать. Бери и наряжайся.

Вздрагивает.

Будто я ей вогнал. А я же ее и пальцем пока не тронул. Я не спешу. Сначала душ, потом трах. Она расплатится за мои распухшие яйца.

— Сделай так, чтобы я об этом не пожалел.

Отправляюсь в ванную комнату.

Глава 20

Хочу ее. Аж челюсти сводит. Член стоит так, что можно гвозди забивать. Мозги вырубаются. Напрочь.

Интересно, как будет благодарить за тряпки.

Встретит прямо у выхода из душа. На полу. На коленях. Раком. Повиляет задом. Потрется головой о мои колени. Высунет язык. Яйца вылижет. Обсосет хуй. Возьмет в рот. Отсосет. Долго. Глубоко. С чувством.

Нет. Черта с два.

Гордая. Слишком. Разляжется на кровати. Царица. Обрядится в обновки. Примет позу погорячее. Чтоб у меня остатки мозга в член утекли.

Придется самому ее по-всякому выгибать. И я выгну. Ох, как я ее сейчас выгну. И выебу. Пусть орет. Пусть умоляет. Пусть меня когтями исцарапает.

Нутро выкручивает. Через пах. Жжет железом.

Я бы ее сутками ебал. Во все дыры. Пока яйца не посинеют. Да и потом тоже. Я бы из нее всю душу выдрал.

Ведьма.

Сжечь бы ее на костре. Дотла. Но сперва — распять.

И ебать, ебать, ебать. Вломиться телом в тело.

Я выхожу из душа и вижу ее.

В той же позе. Даже не тронула пакет. Стоит как вкопанная. Глазищи вылупила. Смотрит на мой стоячий хер. И краснеет. Явно. Лицо бледное. А щеки горят. Будто разукрасила чем-то. Дышит прерывисто. Сиськи трясутся. Соски торчком. Хоть лед колоть.

Вот ведь фокус. Удивила. Все? Закончился запал? Видно, не будет сегодня никакого концерта.

— Я подумала, — говорит. — Разве ты не хочешь сам меня одеть?

Хочу. Еще как. Хочу одеть твой рот. На воспаленный хуй. Прячь зубы.

— Попробуй, — продолжает. — Подбери на свой вкус.

Я подхожу к ней, отталкиваю ногой пакет. Наигрались. Я не настроен на выкрутасы. Пора уже засадить. Обхватываю ее под задницу и…

— Марат! — вопит.

Никак не привыкну. Как звучит мое имя, когда вырывается из ее глотки. Хочется, чтоб заткнулась. И, чтоб кричала еще. Чтоб хрипела.

— Марат, — бормочет. — Пожалуйста, прошу.

Совсем башку задурила. Забыл надеть презерватив. Не хватало только трахнуться без резины.

— Пожалуйста, ты же не пробовал…

Отпускаю девку. Натягиваю гондон.

— Какой комплект тебе нравится?

Кончай стрекотать.

Я обтягиваю ствол резинкой. Отлично. Теперь ничто не мешает. Выебу стоя, чтобы видеть, как грудь подпрыгивает при каждом толчке. Полюбуюсь.

— Хочешь меня порвать? — выпаливает вдруг.

Беру ее за волосы, наматываю на кулак, запрокидываю голову назад. Вглядываюсь в темные глаза. Наглючие. Кошачьи. Она правда это сказала?

— Одень, — облизывает губы. — Потом порвешь.

Дьяволица. Бросает такой вызов.

— Красное белье, — сглатывает. — Почти кровь. И я твоя игрушка. Кукла. Ты можешь делать абсолютно все. Наряжать. Срывать одежду. Раздирать в клочья.

Она задевает что-то такое, что даже я сам задеть бы не рискнул. Она играет с темными рефлексами. Отбивает прямо по запретным струнам.

Сука. Бешеная.

— Одень меня и порви, — повторяет. — Порви белье.

Маленький язычок пробегает по губам. Опять. Нервно. Суетливо. Ей боязно нести эту хренотень, а заткнуться еще страшнее.

Я понимаю ходы. Читаю четко. Надо бы порешить ее. Здесь. Не затягивать. Надо бы. Да не хочется.

Толкаю девку на кровать, склоняюсь и в самое ухо выдаю:

— Твой любимый муженек знает, какая ты шлюха?

Она дергается. Как от удара в грудь. И соски острые. Как пики. Если неосторожно взглядом провести, можно порезаться.

Я подхватываю первые попавшиеся трусы, верчу, растягиваю пальцами. Берусь за ее лодыжки. Черт, какие тонкие. Могу обе одной ладонью обхватить. Поглаживаю кожу. Косточку. Тянет тут губами провести.

Ха. Да я бы ее всю вылизал. Я бы ее сожрал.

Она слабо дергается. Будто мысли читает.

Натягиваю на нее трусы. По икрам, едва касаясь. По бедрам, сжимая до синяков. До чего же аппетитная баба. Мять бы ее и мять. Бить. Вгонять плоть в плоть.

Зажимаю пизду. Через кружево. Течет прямо в мою ладонь.

Царица.

Блядская такая царица.

Содрогается. Пытается бедра сдвинуть. Но я не даю. Давлю сильнее. Она извивается, будто верчу на хую.

Ухватываю бедра, подтягиваю к себе. Вжимаю яйца в промежность. Толкаюсь вперед. Постукиваю членом по животу. Она бьется в моих руках так, будто пропускаю разряд тока.

— Весь день тосковала по моему хую?

Молчит. Дрожит.

— Говори, — рычу.

— Да, — еле двигает губами.

— Громче.

— Да, — уже тверже.

— Я хочу услышать все.

— Я скучала…

Подаюсь назад, шлепаю членом между ее раздвинутыми ногами. Дразню. Трусы у нее настолько мокрые, словно обмочилась.

— Я скучала по твоему хую, — чуть не хнычет.

— Еще, — продолжаю отбивать на ней дикий ритм.

— Что, — задыхается. — Еще?

— Ты же любишь трепать языком. Давай. Подробнее.