Жестокое перемирие

– Ты ведь тоже чувствуешь, командир? – насторожился Савельев.

– Ну, все! – Дорофеев вздохнул. – Открываем собрание клуба параноиков. Вы что, серьезно? – Он тоже как-то забеспокоился, начал ерзать на месте.

Остальные, видя такое дело, стали тревожно осматриваться. Голуб на всякий случай отполз подальше.

– А звери в этих лесах водятся? – спросил Костюк, нервно поглаживая затвор автомата.

– Водятся, – подтвердил Дорофеев. – На БМД только что проехали.

– А как с нечистой силой? – поинтересовался из-за кочки Голуб. – Лешие там, бабайки, кикиморы…

– Кикиморы – это на болотах, – отмахнулся Липник. – Лешие – это мы с вами, а бабайка – вообще персонаж сказочный.

– Ладно, подурили и будет! – заявил Андрей. – Никто не идет за нами, в этом нет никакого смысла.

Рваной цепью ополченцы перебежали дорогу, углубились в кустарник. И вдруг это ощущение, что их пасут, вспыхнуло в мозгу командира с новой страстью. Жирные мурашки поползли по его затылку.

Смертельной опасности Окуленко, как ни странно, не чувствовал, но ощущение было не из приятных. Что-то на самом деле происходило. Интуиция человека, шестнадцать лет проработавшего в органах, научившегося уходить от опасности и фильтровать угрозы, работала на полную катушку.

Дорогу вновь пересекла лощина. Андрей подумал, что этим оврагом и следует воспользоваться, чтобы двигаться вдоль асфальта. Он перехватил вопросительный взгляд Савельева и подал знак, мол, спускайтесь, я задержусь. Едва оказавшись за толстой осиной, обретающейся на краю оврага, капитан нырнул под выступающую корневую часть.

Ополченцы скатывались в овраг, быстро уходили за изгиб лощины. Они не оборачивались, видимо, вникли в суть проблемы.

Андрей скорчился в три погибели за бугристым стволом и затаил дыхание. Поначалу все было тихо, лишь ветер посвистывал в кронах деревьев. Потом он различил шорох, напрягся, стиснул рукоятку ножа под штормовкой. Из кустарника на краю оврага выбрался некрупный человечек, осмотрелся, пригнулся и засеменил к оврагу. Он двигался плавно, почти бесшумно, явно был знаком с лесами и умел перемещаться по ним.

Все же Андрей перехитрил его! Незнакомец уже собрался начать спуск, когда он вылетел из-за дерева и повалил его всем своим весом! Когда тот задергался, Окуленко уселся на него верхом, обездвижил все четыре конечности и удивился. Это был парнишка лет шестнадцати с русыми вьющимися волосами. На нем тренировочный костюм грязно-мышиного цвета и невзрачные кроссовки. Курносый нос, большие голубые глаза, от напряжения выползающие из орбит.

Мальчонка поначалу не понял, что происходит и кто на нем сидит, продолжал дергаться, яростно пыхтеть. А ополченцы уже были тут как тут. Они только сделали вид, что ушли за поворот, а сами поднялись на обрыв и зашли с тыла.

– Я же говорил! – злорадно пробормотал Савельев. – Мне не могло показаться, у меня шестое чувство, знаете, как настроено! Оно никогда не подводит! Слушайте, мужики, это не леший, а пацан какой-то приблудный. Но вы посмотрите, как он сопротивляется! Давай, малый, дерись. У тебя все получится.

– Нет, безнадежно, – заявил Липник и оскалился.

– Безнадежно – это когда земля падает на крышку гроба, – возразил Савельев. – А все остальное можно исправить.

– Вот же твою мать!.. – не по-детски выругался пойманный пацан и перестал сопротивляться. – Это вы!.. А я думал, опять бандиты. А как вы поняли, что я за вами иду? – Он в расстройстве сделал губы бантиком.

– Хоть ты и ловкач, а провести опытных бойцов еще нос не дорос, – объяснил Андрей. – Какой тебе годик-то миновал, отрок?

– Шестнадцатый, – шмыгнув носом, признался паренек. – А что?

– И зовут тебя…

– Иван Мусенко, – без запинки доложил пацан.

– Вот так поворот! – воскликнул Дорофеев. – Подожди, шкет, так это твоих сестер на хуторе Лесок?.. – Продолжать он не стал, смутился.

– Моих!.. – Края скул у парня побелели, он как-то судорожно вздохнул.

Память все расставила на свои места. Многострадальная семья Мусенко. Избитый до полусмерти отец Азар, отправленный в медпункт без всяких перспектив на исцеление, обезумевшая от горя Лида, две малолетние дочери, растерзанные бандитами. Были еще два сына, которые помогли матери укрыться в лесу. Один из них, вот этот самый шкет, потом пытался проникнуть на хутор, вызволить сестер.

– Не убежишь? – как-то сконфуженно спросил Андрей, вставая с притихшего тельца.

– Нет, мужики, натурально не убегу, – проворчал Иван, уселся на колени, сделал мрачное лицо и принялся вычесывать из шевелюры дары природы, застрявшие там.

При этом он исподлобья поглядывал на озадаченных ополченцев.

– Ладно, парень, понятно, соболезнуем твоему горю. Ты молодец, спас мать на пару со своим братишкой. И не твоя вина, что упыри схватили девочек, вы не могли им помочь. А за нами-то чего шел?

Мальчишка шмыгнул носом и вдруг заявил:

– Вам же помощь нужна, верно? Вот я и хотел…

– А разве на нас написано, что нам помощь нужна? – развеселился Дорофеев.

– Конечно, нужна, – разгоряченно проговорил парень. – Вы же ополченцы, я за вас. Вы идете куда-то, у вас задание. Вы этих лесов не знаете, а я по ним с детства брожу, каждый пенек помню.

– А что, детство у тебя уже кончилось? – спросил Дорофеев и снова смутился, перехватив укоризненные взгляды.

Боец задумался, не слишком ли часто в последнее время товарищи стали вгонять его в краску.

– И все же скажи, как ты нас нашел? – настаивал Андрей.

– Как-как… – проворчал Иван. – Мы с похорон пришли, мать совсем расклеилась. Дядя Максим в медпункт поехал, узнать, как дела с отцом. Дед Михай куда-то пропал. Я оставил Евсея за матерью следить, а сам навстречу деду пошел. Он вроде этих сволочей собирался выследить. До Грибков добрался. Думал, деда схватили, так я сам с этой нечистью поквитаюсь, а там такое!.. – Пацан смутился. – В общем, видел я, как вы банду кончали. – Паренек искоса, как-то пугливо глянул на Окуленко, и тот отвел глаза. – Перехватил деда Михая, когда он, сильно довольный, в Лесок возвращался, попросил передать матери, чтобы не ждали, а сам за вами приударил. Я не подведу, мужики. – Паренек распрямил плечи и с вызовом посмотрел на Андрея. – Не предам, натурально помочь хочу.

– Откуда ты знаешь, куда мы идем? – спросил Липник.

– Да я и не знаю. – Пацан пожал плечами. – Но вижу, что вы ополченцы, не дезертиры, хорошие люди. Может, вы в Лозырь идете диверсию гадам устраивать, или в Распадово – у укропов там большая артиллерийская батарея. Дядя Максим недавно ездил в Ломов на машине, вернулся и рассказывал, что она по городу лупит как сумасшедшая.

Ополченцы удивленно переглянулись.

– Знаешь, пацан, нам нет никакого дела до этой батареи, – неуверенно проговорил Голуб. – Слушай, а почему ты сразу к нам не подошел? Крался, как вор, весь в репейнике.

– Так вы прогнали бы меня, – шмыгнув носом, заявил отрок. – Знаю я вашу песню: мал еще, вот вырасти, потом приходи.

– Мал еще, – повторил Андрей под смешки товарищей. – Вырасти, потом приходи. Ты молодец, Ванюха, не растерялся, когда бандиты напали. Чувствуется, есть в тебе жила. И за нами тащился много верст. Но детям рано воевать. Так что мой тебе приказ: поворачивай оглобли и чапай обратно. Ты мамке своей нужен. К тому же отец твой временно выбыл из строя. Кто маму защищать будет, если другие бандиты придут? Евсей? Так он, похоже, не боец, в отличие от тебя. Дуй, парень. Я серьезно!.. Во-первых, нос не дорос, во-вторых, влипнешь ты с нами в неприятность – возись потом с тобой. И учти, я только в первый раз прошу вежливо. А потом ремень могу достать и отходить по заднице за непослушание.