Жестяная королева
Шрифт:
Ложь. Обман. Она использовала меня.
И теперь она была здесь, потому что хотела знать правду.
Я подавил горький смешок. Правду? Мы опоздали на несколько месяцев.
— Мне жаль, Эмметт. — Она оглянулась, и даже в темноте я увидел, что в ее глазах стоят слезы.
Было бы так легко поддаться этим чертовым слезам. Взять ее на руки, прижать к груди и пообещать, что мы разберемся с этим. Но было слишком поздно.
— Все было ложью?
— Нет. Не все.
Я уставился на нее, изучая ее лицо, как на прошлой неделе в ее квартире. Лицо,
— Что было правдой?
— Большая часть. Больше, чем ты, вероятно, думаешь. И когда мы были вместе, это было правдой.
Я поверил ей. Она могла подделать лишь немногое. Ее намерения здесь. Ее имя. Но когда наши тела были соединены, когда я двигался внутри нее, притворяться было невозможно.
Она была моей.
И, черт возьми, я хотел оставить ее.
Но я был дураком, которого обманом заставили поверить в череду лжи. Обманом заставили думать, что для меня существует женщина. Обманом заставили влюбиться в нее.
— Почему? — Я знал ответ, но все равно задал его. Если бы она хотела знать правду, то пусть сначала ответит тем же.
— Мой брат был Воином. — Ее голос был таким тихим, что почти потерялся в ночи. — Ты уже знаешь это, не так ли?
— Да.
— Он вступил в клуб, как только ему исполнилось восемнадцать. Он даже не закончил среднюю школу. Он хотел быть Воином, и в ту секунду, когда они позволили ему стать кандидатом, он постучался в их дверь.
Это звучало не так уж сильно по-другому, чем, когда я присоединился к «Тин Джипси». То же самое было и с Дэшем. Конечно, мы закончили старшую школу. Мои родители не позволили бы сделать по-другому. Но в тот момент, когда у меня появилась такая возможность, все, чего я хотел, — это кататься на байке рядом со своим отцом. Носить нашивку и разделять гордость быть Цыганом.
— Когда мы росли, Ти Джей был моим лучшим другом. Так его звали. Ти Джей. Это ты, наверное, тоже знаешь.
Я снова кивнул.
— Мы со старшей сестрой часто ссорились, но с Ти Джеем мы были близки. Мы проводили лето вместе, играя на улице. Мама разрешала нам долго не ложиться спать по пятницам после школы, так что мы устраивали лагерь в гостиной, и он всегда позволял мне выбирать фильмы, которые мы смотрели. Я помогала ему учить алгебру и готовила ему бутерброды с арахисовым маслом и желе на гриле всякий раз, когда он заваливал тест.
Она любила его. Чисто и незамысловато. Она любила своего брата.
У меня внутри все скрутилось, а в груди защемило. Мне действительно следовало выпить сегодня вечером побольше. Чувство вины терзало меня всю эту неделю, но быть здесь, слушать ее…
Она никак не могла знать, что это я убил ее брата.
Папа настоял на том, чтобы взять ответственность на себя. Он заставил нас с Лео поклясться, что, когда мы вернемся в клуб после стрельбы, мы расскажем всем, что это папа нажал на курок.
Технически, он это и сделал бы. Но у него закончились патроны, большую их часть он израсходовал ранее в тот день, чтобы обновить свой новый пистолет. Он не перезарядил магазин.
Мой «Глок» был заряжен под завязку.
Цыгане так долго воевали с Воинами, что смерть одного из них неизбежно
вызвала бы новый переполох. Папа хотел, чтобы возмездие было направлено в его сторону, а не в мою.За эти годы я много раз задавался вопросом, знал ли он, как Воины нанесут ответный удар. Знал ли он, что, взяв на себя ответственность, он подписал свидетельство о собственной смерти.
Папа спас мне жизнь. Он спас меня, чтобы я мог быть здесь, сидеть рядом с Новой.
Единственный способ, которым она могла бы узнать об этом, — это если я скажу ей правду.
И она начнет призирать меня.
Да, она обманывала меня месяцами, но я не был уверен, что смогу переварить ее ненависть. У нее было полное право на нее. Так же, как у меня было полное право ненавидеть ее.
И все же мы были здесь, на моей веранде, сидели в креслах, в которых сидели месяцами, потому что я не мог ее отпустить.
— Он был на боях, — сказала она хриплым голосом. — Бокс, или ММА, или что-то в этом роде. Я не знаю. Но этот бой был организован вашим клубом.
— Бокс, — сказал я ей. — Это всегда был бокс.
Она кивнула, засунув руки между ног. Вероятно, ей было холодно. Солнце скрылось за горизонтом, и температура резко падала.
— Я не знаю, был Ти Джей хорошим боксером или нет. Я никогда не видела его в бою. Однажды он вернулся домой из клуба Воинов с порезами на костяшках пальцев и синяком под глазом. Он не говорил о том, что случилось. Но я и не ждала, что скажет.
Как Ти Джей вообще связался с Воинами? Внешне Джонсоны были обычной семьей без каких-либо связей с мотоклубом. Они не жили в Эштоне, так что не похоже, чтобы Ти Джей общался с Воинами на регулярной основе. Был ли там родственник или какая-то связь, которую я пропустил? Возможно, если бы я не был в пьяном угаре всю прошлую неделю, я бы знал ответ.
— Он пошел на один из ваших боев. — Лицо Новы ожесточилось, и она уставилась вдаль. — Ты обманул его. Я не знаю точно, что произошло, но другие Воины, которые были там, сказали, что Ти Джея обманули, лишив его боя и выигрыша. Когда он сообщил тебе об этом, он был убит. Твоим отцом.
В ее голосе была ярость. И эта ярость, прямо здесь, была мотивацией для ее вранья. В ее теле было достаточно гнева, чтобы подтолкнуть ее к мести.
Вот только смерть Ти Джея произошла много лет назад. Возможно, она не знала. Возможно, настоящая история стала известна только после того, как все Воины были арестованы.
Чертовски жаль, что ее история оказалась неверной.
— Это то, что, по-твоему, произошло. — Я усмехнулся. — Хах.
— Что еще за «хах»?
— Получается, что Воины придумали эту дерьмовую историю о том, как был убит твой брат.
— Это правда.
— Чья правда?
Она вздрогнула.
— Ты хочешь знать правду или нет?
— Откуда мне знать, что ты мне не соврешь?
Я смерил ее взглядом.
— На этой веранде есть только один лжец. И это точно, черт возьми, не я.
Нове хватило порядочности выглядеть пристыженной.
— Я помню твоего брата.
Она коротко вздохнула, и даже в слабом свете я увидел, как румянец сошел с ее щек.
— Я помню ту ночь. — Я никогда не забуду те ночи. Плохие.