Жезл маршала. Василевский

Уходил Василевский грустный. На прощание Шапошников вдруг обнял его и по русскому обычаю трижды расцеловал.

Александр Михайлович почувствовал, как защемило в груди.

— Всякое бывает, голубчик, может, больше не увижу вас. — Голос у маршала заметно дрогнул. — Мой привет Георгию Жукову и Алексею Антонову. Всё, идите! — Последние слова он произнёс чуть слышно.

Тяжело ступая, Василевский вышел во двор. Сюда как раз подкатила санитарная машина, из неё вышла полная, в белом халате женщина, в руках она несла две кислородные подушки.

— Вы к Борису Михайловичу? — спросил он.

— А что, его увезли в госпиталь? — насторожилась женщина.

— Он дома, я был у него в гостях, — отчего-то смутился Василевский.

В Генштабе он зашёл к своему заместителю генералу армии Антонову. Тот всё ещё работал с оперативной картой фронтов, отмечая на ней продвижение войск. Александр Михайлович, не снимая шинели, сел на стул.

— Тебе привет от Бориса Михайловича. Я только что был у него...

— Как он, не болеет? — поинтересовался Антонов. — Давно ему не звонил.

— Чего же ты? — насупился Василевский. — Ему-то как раз и не хватает наших звонков!

— Я это учту, — уронил Антонов, не поднимая головы. Видно, ему стало не по себе от упрёков.

Глава шестая

День стаял, над городом опустились сумерки, когда Василевский, набегавшийся с утра, собрался домой. Генерал армии Антонов положил в папку документы, с которыми работал, и, глядя на него, спросил:

— Когда убываете на фронт, Верховный вам не сказал?

— Пока нет. Но, видимо, дня через два-три улечу на 3-й Украинский к генералу армии Малиновскому.

Зазвонил телефон. Василевский, сняв трубку, узнал голос начальника Главпура генерала Щербакова.

— Александр Сергеевич, слушаю вас! Что, не понял? Смогу ли завтра зайти к вам к десяти утра? Что-то важное? Со мной хочет поговорить Георгий Димитров? Хорошо, буду у вас...

С Димитровым, болгарским революционером, обвинённым немецкими фашистами в поджоге рейхстага, Василевского познакомил Сталин. Летом 1942 года, когда он прибыл в Ставку из-под Сталинграда, в кабинете Верховного увидел Димитрова.

— Георгий, это наш начальник Генерального штаба и заместитель наркома обороны Александр Михайлович Василевский! — добродушно произнёс Сталин. — Если у тебя возникнут вопросы по военной линии, всегда можешь рассчитывать на его помощь.

— Спасибо, Иосиф Виссарионович! — Димитров улыбнулся. Он был кряжистый, с загорелым волевым лицом, чёрной копной волос. В пышных усах белела седина. — Хорошее имя — Александр. Так зовут ещё одного храброго русского воина, которого я очень почитаю, — Александр Невский. Так что вам есть с кого брать пример рыцарской удали!

— Ну вот ты и смутил начальника Генштаба, — улыбнулся в усы Сталин. — Смотри, он даже покраснел...

С тех пор прошло полтора года, но Василевский запомнил эту встречу в Кремле. Сейчас он, слегка волнуясь, вошёл в кабинет начальника Главпура. Георгий Димитров резво встал и пошёл ему навстречу.

— А вам идёт форма маршала! — мягко сказал он, здороваясь. — Правда, когда нас знакомили, вы были генералом. А я вот по-прежнему рядовой, — шутливо добавил он. — Как там на фронте?

— Красная Армия наращивает удары, и уже недалеко то время, когда наши войска освободят вашу родину — Болгарию, — улыбнулся Василевский.

— Александр Михайлович, тут такое дело, — заговорил генерал Щербаков. — Георгий Михайлович готовит цикл передач по радио на Болгарию и хотел бы рассказать о разгроме немцев под Сталинградом и на Курской дуге. Вы — участник этих событий и могли бы поведать немало интересного.

— Проблем нет, я могу это сделать, но мне надо взять разрешение у Верховного... — начал было Василевский, но Щербаков прервал его:

— Вчера у товарища Сталина я согласовал этот вопрос.

— Тогда другое дело! — повеселел Василевский. — Что и говорить, бои были ожесточёнными. Мне довелось наблюдать с КП фронта танковое сражение под Прохоровкой. Казалось, что горела сама земля и небо полыхало жарким огнём.

— Это как раз то, что мне надо! — воскликнул Димитров. — Когда я смогу побеседовать с вами?

— Да хоть сейчас! — Василевский взглянул на Щербакова. — Александр Сергеевич, я проведу нашего гостя в Генштаб. Там у меня есть рабочие карты, по ним всё ему покажу. Не возражаете?..

На другой день с утра в Ставке обсуждался вопрос о подготовке воинских эшелонов для переброски войск и боевой техники фронтам из стратегических резервов. Начальник тыла Красной Армии генерал армии Хрулёв сделал краткое сообщение, и оно, как понял Василевский, удовлетворило Верховного, так как вопросов он не задавал. Хрулёва вождь уважал за его умение руководить тылом, хотя дело это весьма хлопотливое.

— Андрей Васильевич, мне говорили, что для отправки на фронт тяжёлой боевой техники не хватает вагонов и платформ, это правда?

— Так точно, Иосиф Виссарионович, — подтвердил Хрулёв. — А ещё совсем недавно всё обстояло наоборот. Вагоны и платформы были, а тяжёлой боевой техники не хватало.

— Секрет прост, — усмехнулся Микоян. — Сейчас наша военная промышленность заработала на полную мощность и выпускает для Красной Армии и Военного Флота всё, что требуется.

Сталин посмотрел на Василевского.

— Скажите, кому в первую очередь надо отправить резервы? — спросил он.

— Генералам армии Ватутину и Коневу. — Начальник Генштаба встал, открыл свой блокнот. — Вы же знаете, что 1-й и 2-й Украинские фронты неделю назад начали Корсунь-Шевченковскую операцию. Операция весьма серьёзная, но она сулит нам большой выигрыш. И хотя нашим двум фронтам противостоят войска группы «Юг», которой командует генерал-фельдмаршал Манштейн, от поражения гитлеровцам не уйти. Потому-то Ватутину и Коневу нужны танки, и чем больше, тем лучше.

(Выигрыш и впрямь оказался стоящим. Корсунь-Шевченковская группировка немцев была окружена, попытки противника разорвать кольцо окружения, спасти свои войска не удались. Ликвидацию «котла» Ставка возложила на командующего 2-м Украинским фронтом генерала армии Конева. Для этого ему потребовалось всего лишь пять суток. Утром 17 февраля Конев донёс в Ставку: «Котёл» ликвидирован, потери противника подсчитываются...» Эти потери оказались внушительными — 55 тысяч было убито и более 18 тысяч взято в плен. Ставка высоко отметила заслуги Конева: 20 февраля ему было присвоено звание Маршала Советского Союза. Одним из первых его поздравил Василевский. — А.3.).