Жезл маршала. Василевский

В этом свершившемся за полтора года превращении генерал-майора в маршала уместно видеть высшее призвание А. М. Василевского как творца той стратегии, смысл которой он кратко изложил в написанных им 15 мая 1941 года «Соображениях...» и которая была осуществлена в решающих контрнаступательных операциях Великой Отечественной войны. — А.3.).

Но это будет ещё не скоро, а пока Василевский и его соратники по Генштабу делали всё для того, чтобы подготовить Красную Армию к серьёзным испытаниям на случай войны с фашистской Германией.

Глава пятая

Вечер 21 июня выдался тихим, безветренным, и от этого духота казалась ещё более тяжкой. Василевский открыл форточку, и в это время в кабинет шумно вошёл Ватутин. Лицо встревоженное, какое-то чужое.

— Нас с Жуковым вызывает маршал Тимошенко, втроём мы едем в Кремль к Хозяину, — сказал он. — Заварушка на границе, понимаешь. В Генштаб Жукову звонил генерал Пуркаев из Киева. К нашим пограничникам явился перебежчик, немецкий фельдфебель, и заявил, что на рассвете немцы начнут против нас боевые действия.

— Война? — Василевский почувствовал, как кольнуло сердце. Ватутин не успел ответить, как в кабинет порывисто вошёл Жуков.

— Нам велено ехать в Кремль с проектом директивы, — обратился он к Ватутину. — Я тут набросал текст о приведении войск приграничных округов в полную боевую готовность. Внеси с Василевским в проект свои поправки, а я побегу к наркому. — И он отдал документ своему заместителю.

Уходя, Жуков поручил Василевскому связаться со штабами военных округов. Александр Михайлович переговорил с Минском и Киевом. Вернулся Ватутин. Привычным движением он пальцами сбросил чёлку со лба.

— Что сказал товарищ Сталин? Ты видел его? — спросил Василевский.

— Директиву он одобрил, хотя и внёс в неё существенные поправки. Ты, Александр, поспеши на узел связи и доведи директиву до округов, а я по ВЧ начну звонить командующим.

Директиву в округа передали в 00.30 22 июня, а в четыре утра произошли события, отразившиеся в широко известной песне: «Киев бомбили, нам объявили, что началася война». Тысячи самолётов-пиратов «люфтваффе» сбросили смертоносный груз на многие наши города и военные базы. В четыре утра Севастополь отбил вражеский налёт, попытка уничтожить корабли Черноморского флота немцам не удалась; в 4 часа 10 минут войска Западного и Прибалтийского военных округов вступили в кровавый бой с вражескими танками на сухопутном фронте...

Василевский переговорил с приграничными округами. Его повергло в шок известие о том, что «юнкерсы» уничтожили на военных аэродромах почти все самолёты. «Вот цена нашей беспечности! — ругнулся про себя Александр Михайлович. — Первый день войны — и столько потерь!»

Из Кремля наконец вернулись Жуков и Ватутин. Василевский доложил Жукову о переговорах с округами, посетовал, что до сих пор не вышел на связь с Генштабом генерал армии Павлов.

— Плохо! Потом ещё позвонишь в Минск, а сейчас отдай девушкам в машбюро отпечатать проект Указа о проведении в стране мобилизации. — Жуков вручил ему документ. — Ещё вот возьми проект о создании Ставки Главного Командования. А мне с наркомом снова ехать к Хозяину...

Но пробыл он в Кремле недолго. Вернувшись в Генштаб, Жуков собрал в кабинете всех начальников управлений и сообщил о том, что началась война. Говорил он необычно тихо, голос его слегка дрожал:

— Товарищи, под напором вражеских танков наши войска отступают. Товарищ Сталин приказал наркому обороны принять все меры, чтобы остановить врага...

Заголосила «кремлёвка». Жуков снял трубку, и все услышали глуховатый голос вождя:

— Товарищ Жуков, Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт уже отбыли маршалы Шапошников и Кулик. Немедленно вылетайте в Киев, а оттуда вместе с Хрущёвым — в штаб фронта в Тернополь. Оставьте за себя генерала Ватутина. Жду вашего доклада из Тернополя.

— Все свободны, товарищи, — сказал Жуков. — Прошу вас быть предельно бдительными, чётко выполнять свои обязанности. Война ведь, а не учения...

Работники Генштаба стали расходиться. Василевского Жуков задержал.

— Ты мне друг? — тихо спросил он, и в его голосе Александр Михайлович уловил настороженность.

— До гроба, Георгий! — горячо заверил Василевский.

Жуков улыбнулся, но тут же его лицо стало строгим.

— Я о чём хочу сказать... Понимаешь, Сталин очень злой, бросается на всех... Так что будешь на докладе — не возражай ему: мол, слушаюсь, товарищ Сталин, будет исполнено и прочее. Станешь спорить — сотрёт в порошок. Я и то побаиваюсь его. И ещё, — продолжал чуть громче Георгий Константинович, — постарайся скорее установить связь с Павловым. Я заверил вождя, что мы его найдём.

Работа Генерального штаба в эти тревожные дни осложнилась. Василевский не знал ни минуты покоя. Когда днём ему позвонил полковник Оскар Кальвин и начал говорить о том, каким он увидел в тюрьме брата Азара, Василевский прервал его:

— Не сейчас, Оскар, я очень занят.

— Хорошо, я заскочу к тебе вечерком, если не уеду на фронт...

Войска Западного фронта отступали с боями. Василевского порадовало то, что под Минском противнику нанесены значительные потери, снижена его ударная сила и темп продвижения вглубь страны. Только 64-я стрелковая дивизия за три дня упорных боев уничтожила до 300 танков и бронемашин врага. 100-я стрелковая дивизия, отбив несколько горячих атак, 27 июня отбросила немецкие войска на 10-15 километров от своих позиций.

— Но у нас сил меньше, чем у немцев, и вот-вот они захватят Минск, — с откровенной прямотой заявил Василевскому начальник штаба фронта генерал Климовских. — Вы спрашиваете, где находится командующий фронтом Павлов. Мы сами не знаем. Связь со многими воинскими соединениями прервана, есть сведения, что в нашем тылу орудуют немецкие агенты, переодевшись в форму бойцов Красной Армии...

— Если объявится генерал Павлов, дайте знать в Генштаб! — потребовал Василевский и положил трубку. Он очень переживал: остриё самой мощной группировки немцев «Центр» — две общевойсковые армии (3-я и 9-я) и две танковые группы (2-я и 3-я), а также 2-й воздушный флот — было направлено на Москву. Враг превосходил наши войска в пять-шесть раз!

— Николай Фёдорович, ты сам доложишь Жукову в Тернополь о численности войск противника на Московском направлении или это сделать мне? — спросил Василевский генерала Ватутина. — Он должен знать, что вот-вот падёт Минск. В Прибалтике дела также не в нашу пользу.

— Я переговорю с Жуковым. — Ватутин вышел из кабинета.

Он быстро дозвонился в Тернополь на КП Юго-Западного фронта и, когда в трубке услышал голос Жукова, проинформировал его о ситуации на Западном фронте. Георгий Константинович был раздражён тем, что до сих пор не объявился генерал Павлов.

— Я сейчас буду звонить Сталину, — пробасил в трубку Жуков, — а ты, Николай Фёдорович, поищи Павлова. Он где-то в войсках. А Василевский пусть продолжает заниматься Западным фронтом. Там находится могучая вражеская сила, и её цель — Москва. Соображаешь?..

В полдень Жукову в Тернополь позвонил Верховный и вызвал его в Ставку. Прилетел Жуков под вечер и прямиком к Сталину. У вождя сидели нарком маршал Тимошенко и генерал Ватутин. Речь зашла о Западном фронте.

— Там сейчас полнейший развал! — сорвались с уст Сталина горькие слова. — Немцы вышли к окраинам Минска. Непонятно, где находится генерал армии Павлов. Не даёт о себе знать и маршал Кулик. — Сталин бросил на стол карту Западного фронта, обратился ко всем троим: — Подумайте вместе, что можно сделать в сложившейся обстановке?..