Жезл маршала. Василевский

— Пока нет, но он обещал это сделать. Так что давай ещё подождём.

— Тебе, Оскар, виднее...

Кальвин побывал в редакции, уладил все вопросы и уже потом пришёл домой. В комнате было тихо, как в глухом фронтовом окопе. Куда ни глянь, всё в квартире напоминало о жене. Вот её стол, на нём в рамке фотокарточка, на которой засняты он, Галя и пятилетний Пётр. Оскар вспомнил, что фотографировались они в парке имени Горького на Первомай. Рядом другая фотография, на ней Оскар стоит в обнимку с женой, а справа от него улыбающийся Василевский со своей Катей. Внизу подпись: «Дорогим Оскару и Галочке от Василевских. 22 июня 1940 года».

— Ровно за год до начала войны, — произнёс вслух Кальвин, как будто около него стояла жена. — В тот день мы провожали Петю в Ленинград в военно-морское училище...

Зазвонил телефон. Это был Василевский.

— Добрый вечер, Оскар! Мне надо с тобой увидеться. Пожалуйста, никуда не уходи. Я выезжаю...

Оскар был немало удивлён, когда Василевский вошёл к нему в квартиру с автоматом.

— У тебя что, Саша, нет охраны? — усмехнулся он. — Зачем взял автомат? Да ты садись! Если желаешь, попей со мной чайку с вишнёвым вареньем. Галя прошлым летом заготовила на зиму па даче.

— Я к тебе на полчаса, не больше. — Александр Михайлович снял фуражку, автомат поставил у двери. — Есть у меня охрана, у подъезда в машине сидят ребята. Но все, кто выезжает на фронт, должны иметь при себе личное оружие. У меня пистолет и автомат, а еду я к генералу Коневу. Всего лишь на сутки послал Верховный. Ну, как твоя Галина, сделали ей операцию?

— Нет Гали, Саша, — глухо сказал Оскар и обо всём, что касалось жены, поведал другу. — Когда из операционной вышел хирург, я спросил, как моя жена. Он ответил, что операция прошла успешно, но у Гали, как он выразился, «сердце висит на ниточке, так что эта ниточка может оборваться в любую минуту». И она оборвалась...

— Да ты что, Оскар?! — воскликнул Василевский. — Как же ты не уберёг её?

— Что я мог сделать? — Оскар развёл руками. — Осколок ведь не разбирает, кого жалить. Кто встретился на его пути, того он и кусает. — Оскар помолчал. — Неделю назад я похоронил её на Ваганьковском кладбище. Звонил тебе, но Штеменко сказал, что ты на фронте.

— Было такое. — Василевский зацепил его взглядом. — Что у тебя с Дашей?

— Влюбился в неё по самые уши, вот что! Она родила мне дочь Машу, и я чертовски счастлив! Я так люблю девочек!

— Не толкнуло ли это твою Галину на роковой шаг?

— Так и есть, дружище. Незадолго до своей кончины Галя сказала мне, что Маша моя дочь и что Даша любит меня и я должен взять её в жёны.

Помолчали. Потом Кальвин спросил:

— Не удалось замолвить слово об Азаре?

— Нет, но на этой неделе постараюсь переговорить с вождём, заверил Оскара Александр Михайлович. — Ладно, я поехал.

Оскар уже засыпал, когда ему позвонила Даша.

— Ты ещё не спишь? — тихим голосом спросила она.

— Чуть задремал, а тут твой звонок, — также тихо ответил он. И, не дождавшись, что Даша скажет ему, продолжал: — У меня был Василевский, и я открыл ему наш с тобой секрет.

— Какой ещё секрет? — не поняла она.

Оскар пробасил в трубку:

— Секрет, что мы давно любим друг друга и что у нас с тобой растёт дочурка Маша.

— Я уже взяла из больницы Машу и сказала ей, что приехал наш отец.

— Ты это сделала ради меня? — Оскар затаил дыхание и, прижав трубку к уху плотнее, нетерпеливо ждал, что она ответит. Теперь он понял, почему Даша тихо говорила с ним по телефону: малышка спит и она боялась разбудить её.

— И ради тебя, и ей стало лучше — нет температуры. Так что приходи завтра утром и увидишь её.

Оскару вдруг захотелось сейчас приехать к Даше. Но когда он сказал ей об этом, она запротестовала:

— Боже упаси тебе добираться ко мне в такой поздний час — уже половина первого ночи. Где ты возьмёшь такси? Нет, лучше отдыхай. Спокойной ночи. — И она положила трубку.

Теперь уже Оскар никак не мог уснуть. Он оделся и вышел. У соседнего подъезда стояла чёрная «эмка». Из неё вышла женщина с ребёнком, расплатилась с таксистом и, подхватив чемодан, шагнула в темноту. Оскар подошёл к машине.

— Отвези меня в Сокольники, — попросил он водителя.

— Я закончил ночную смену и еду в гараж.

— Сделай, друг! Я хорошо тебе заплачу.

— Ладно, садись. Батя у меня военный, и ты вроде такой же, — пробурчал шофёр.

Дорога была свободна, и Оскар быстро добрался до заветного кирпичного дома. Даша открыла ему, и он вошёл в прихожую, разделся.

— Всё-таки приехал... — прошептала она, потом поцеловала. — Только не шуми, а то Машу разбудишь...

Утром Оскар проснулся от чьего-то прикосновения. Открыл глаза и увидел... Машу! Она пальчиками щипала его за нос и улыбалась, её голубые глазки искрились. Он встал, взял её на руки.

— А где наша мама?

— На кухне кашку варит. А ты будешь со мной кашку есть?

— Если угостишь, то буду! — Он прижал её к себе и поцеловал. — Ух ты, моя красавица! Что, горлышко уже не болит?

— Чуть-чуть болит, но мама дала мне попить тёплого молока, и всё прошло. А ты где так долго был, папка?

— На войне был... — Глядя на дочурку, Оскар в душе упрекнул себя за то, что редко приходил к Даше. Тогда и мысль не приходила ему в голову, что Даша носит в себе его дочь, и даже когда она родилась, о чём ему сказала жена, он легко, без восторга поздравил Дашу с рождением малышки. И сделал это по телефону. Он полагал, что у Даши появился наконец-то ухажёр, и ему не хотелось с ним соперничать. А когда однажды он увидел её во дворе с коляской, в которой находился ребёнок, то спросил:

— Кто её отец?

— Ты ревнуешь?

— Что ты, голубка, я не из слабаков! А если я хорошо тебя попрошу, скажешь?

— Я подумаю... А ты приходи ко мне, ладно?

Но Оскар не пришёл. «У неё кто-то есть, и я не вправе состязаться с её избранником. Ноги моей больше не будет в её квартире!»

И он держал своё слово, пока Даша не родила.

Как-то он торопился в редакцию и у магазина увидел Дашу. Она стояла в очереди за молоком. Он подошёл, тронул её за плечо:

— Привет, Даша-царица. Что ты тут делаешь?

Она улыбнулась, глаза её заискрились.

— Молока надо, а здесь такая очередь!

— А на кого ты оставила Машу?

— За ней приглядывает Юлия Марковна. — Она посмотрела ему в лицо. — Ты-то как поживаешь? Почему не заходишь к нам?

— У тебя ведь кто-то есть...

— Ну и что? — усмехнулась она. — Ты же мой давний друг? Я жду тебя...

Но Оскар не пришёл.

«Дурень же я, она-то ждала меня», — подумал он сейчас.