Живая душа

— Детка, на вот выпей, умойся.

Обмываю лицо прохладной водой, полощу рот, сплёвывая кровавую воду на мертвеца — собаке собачья смерть!

Даю себе слово, что больше никто не ударит меня безнаказанно, уж до глотки одного я дотянуться постараюсь и мне плевать, что будет потом. Если это «потом» будет. Лучше сдохнуть в драке, чем терпеть побои! Мельком отмечаю, как мало мне нужно, чтобы изменить собственным решениям, принятым совсем недавно — затаиться, сделаться незаметной и вообще вести себя, как подобает простолюдинке. Уже затаилась тут одна в таверне, как же! Об меня там только ленивый ноги не вытирал. И что, это мне очень помогло вписаться в здешнюю действительность? С меня хватит!

Впервые смотрю в глаза своим сопровождающим. Стоящий слева приподнял брови, принял боевую стойку, но руки держит подальше от оружия, явно что-то понял. Второй расфокусировал взгляд и смотрит сквозь меня, вот только желваки перекатываются очень демонстративно. Возница же разглядывает меня весело-заинтересованно, это явно маг и глава нашего маленького каравана. Решил выйти из тени?

Мне не страшно, не больно, все прочие эмоции словно ампутированы чьей-то безжалостной рукой, только дрожь сотрясает тело. Разум пока отказывается анализировать происшедшее, поэтому я собираю остатки сил в кулак и твёрдо марширую к фургону. С третьей попытки влезаю внутрь, падаю ничком на кошму и уплываю в багрово-серый туман.

— Детка, просыпайся, уже вечер… — это Муниса осторожно прикасается к плечу, — надо подкрепиться.

Она помогает мне сесть на лавку, руки-ноги не слушаются и со сна ощутимо пошатывает. Давно известно, что сон на закате — не лучшая идея. Муниса явно устала, лицо серое, мешки под глазами, так и не пришлось ей полежать, а мы всё ещё в дороге. Господи, спаси-помилуй, когда же она закончится?

Руки у моей спутницы слегка отекли, ноги, очевидно, тоже. Она пытается встать и с кряхтением опускается на скамью, это с моим ростом можно стоять, а ей приходится довольно низко наклоняться. Нелегко женщине со мной, ведь и суток не прошло, как второй труп образовался.

— Кажется, я втравила тебя в большие неприятности, Муниса.

Она корчит гримаску, кивая в сторону нашего кучера, одновременно сооружая толстенные бутерброды, ветчина пахнет настолько остро, что слюна готова побежать по подбородку.

— Ешь, дитя. Тебя откармливать и откармливать. Откуда ты родом?

Тоже киваю в сторону возницы и показываю на уши. Она кивает, поняла мол, и прикладывает палец к губам.

— Не помню я ничего, очнулась под телегой, вокруг идёт бой. Думаю, память с перепугу отшибло.

— Ты ешь, ешь! А память вернётся, речь же вернулась, верно? Вот и ешь, и не думай о плохом.

Ох ты, похоже я и знать не знала вкуса истинной копчёности! До чего же вкусно, это вам не жидкий дым, господа! Сдерживаю неожиданное желание облизать пальцы, а Муниса так и делает, да ещё и блаженно щурится.

— Наш старый Хамед мясо коптит очень хорошо, верно, детка?

Согласно киваю, ибо сей момент откровенно беседовать нежелательно — на облучке восседает соглядатай господина Наварга и это маг, к бабке не ходи. Кстати, Муниса не испытывает желания угостить охранников домашней снедью, и это понятно, недавнее зрелище было предназначено не для слабонервных — это раз, а кроме того, охраннички и ухом не повели, когда мы грузили в телегу тяжёленький Мунисин сундук — это два. Так что бог подаст. А мы с подругой благотворительностью более не ушиблены.

— Кажется я понимаю, что даже твоя, всем известная доброта, имеет предел, — показываю глазами на свой бутер и киваю в сторону охранников.

Муниса фыркнула, прикрывая рот ладонью, а я весело оскалилась:

— Ложись-ка отдохни, конца пути не видно.

— А ты, детка?

— Найду чем заняться, ты ложись, вздремни, кто знает сколько ещё ехать.

Муниса с длинным вздохом облегчения вытягивается на попонах, а я подсовываю ей под голову мягкий свёрток из нашей поклажи. Ох и намучилась она со мной. Вот какой чёрт меня дёрнул тащить с собой бедолагу? Но правда и то, что жизнь бедной женщины в той деревушке, пусть и стоящей на оживлённом тракте, была не медок с сахаром. Муниса после смерти мужа осталась совсем одна на свете, а детей, сколько я могу судить, у неё не было… вот и привязалась к осиротевшей девочке. Опять же соседи у неё были редкостные сволочи, воровавшие даже дрова у беззащитной вдовы. Но ничего, супротив защиты господина мага ни одна тварь не пикнет. До заинтересованных лиц уже донесли весть, что дом Мунисы состоит под защитой господина Наварга и в случае чего дорогим соседям не поздоровится.

Засыпает моя новая подруга мгновенно! Накрыть бы её одеялом, сейчас уже вечер, опять же осень на дворе, да и сквозит в фургоне изрядно. Надо бы по мешкам пошарить… что там у нас в мешке-то? Ну, пусть и не у нас, но кое-что есть — рулон дерюги весьма странного вида. Или оно войлок? Не важно, разматываю кусок, прикрываю ноги Мунисе, пусть спит в тепле.

Ладно, всё это хорошо, но вот что делать с остальными ржавыми гвоздями? И, кстати, что там на щиколотке? Так-так, на щиколотке у нас чёрная змейка в два витка, господа. Интересно, это у нас браслет получился, что ли? Странная рептилия неподвижна, по коже не скользит, держится очень крепко, как скотч, а вот металл остаётся прохладным.

— Слезай-ка, дорогая, — я щёлкнула обломанным ногтём по предполагаемой головке.

Чёрная стрелка вытекла из просторного голенища, и мгновенным броском метнулась на руку, плотно охватила левое запястье и вновь похолодела, замерев. Однако… я даже испугаться не успела, только сердце пропустило удар. Оно живое, что ли? Змейка приподняла головку, потёрлась о кожу и вновь застыла! Живое оружие? Металл, призванный защищать?

Меня одолевает скепсис, защищать… подумать только! А приснопамятные вилы, выходит, тоже металл, предназначенный для зашиты? Или, прости Господи, душу мою грешную, металл защищает своего мага? Вот ведь натура человеческая, нашла о чём думать! А не желаешь ли, дорогая Экрима, пофантазировать, как именно отзовётся тебе последний покойничек? Кто сказал, что маг распишет моему сюзерену всё случившееся именно так, как сам видел? А если он решит, что видел совсем другое? Скажем, поведает о том, что невменяемая девка скомандовала чёрной железяке «фас» и злокозненно помогла верному слуге досточтимого господина Наварга убраться на тот свет. Обоих охранников тоже не стоит сбрасывать со счетов, вдруг я неосмотрительно прикончила их босса или старого соратника, или дружка по совместным постельным подвигам.

Словом, тайна сия великая есть. И какой смысл убиваться, выдумывая причины и следствия в отношении не наступивших пока что событий? Сочинять сказки и рассказывать их господину Наваргу не рекомендуется, ибо он маг разума, как меня уже проинформировали. Так что баснями хорошо кормить соловьёв в тех же баснях, а со взрослыми проблемами маленьких девочек лучше всего справляться по-взрослому.

Кстати, вся троица путешествует молча, оставшиеся в живых двое даже лошадей не понукают в голос. Немые, что ли?

А где мои железки? Ага, вот они, под сидением.

Я рассматриваю пять плохо кованных прутков, грубо заточенных с одного конца. Итак, что мы имеем? А имеем мы странный мир, где почти все жители некрасивы с точки зрения землян, где подлинной властью обладают маги, где оружие можно считать живым, если оно выходит из рук тех же магов. Где простолюдина можно безнаказанно убить и тебе за это ничего не будет. Страшноватый мир. Или это страшной оказалась конкретная страна?

На средневековье не слишком похоже, моющие средства тут присутствуют, и они вполне доступны даже беднякам. Сколько я могу судить — никто не благоухает немытыми ногами, головами и прочими частями организма. Туалеты присутствуют вне домов, для благородных господ предусмотрены, соответственно, ночные вазы. А поганые ямы опустошаются магическим образом.

Путешествуют все на лошадях, и это вполне себе обычные коняшки разной степени ухоженности и подкованности, но маги могут перемещаться и телепортами. Из ранее происшедшего следует, что разбойнички на дорогах окаянствуют, а вот кстати, почему на нас до сей поры никто не покусился? Фургон, явно набитый добром, всего два охранника, казалось бы, само в руки идёт. Однако ничего внезапного не происходит, едем и едем, никого не трогаем, да и нас никто не беспокоит.

Итак, маги обладают реальной властью, принимаемой простолюдинами без оговорок. Дальше что? Магу надо завоёвывать себе манор или не обязательно? Магией надо подчинять простолюдинов или оно по определению получается, это подчинение? Как распознают магов с первого взгляда?