Живые книги

Две женщины, одна совсем юная, а вторая почти вдвое старше, сидят на полу возле кровати лицом друг к другу. Между ними стоит коробка с нарисованным на ней мускулистым муравьем.

На коробке — недопитая бутылка коньяка.

Две кофейные чашки, из которых пили коньяк.

Салатница с жидкостью, покрытой пеной.

Бутылочки с разноцветным и прозрачным содержимым.

Блестящие металлические инструменты.

Две пары женских рук, будто живут отдельно от тел.

Десять подвижных зеброподобных ногтей.

Замершие дрожащие ногти, на которых появляются паруса и чайки.

Две пары глаз, из которых текут слезы.

Периодическое шмыганье двух носов.

Два голоса, звучащие то одновременно, то по очереди.

И неподвижная кошка-сфинкс на кровати над всем этим действом.

— Я понимаю, но нельзя же так… Всякое в жизни случается, и не из такого люди выкручиваются, а вы…

— Еще раз прошу, не выкай мне! Я, вроде, не такая еще и старая… Хотя… если бы родила где-то после школы или в начале института, могла бы иметь такую дочь, как ты…

— О кей, я попробую, надо привыкнуть. Но вы, ой, ты — такая дама, а кто я — дворовая пацанка…

— Какая я, черт возьми, дама?… Тоже была когда-то «пацанкой», затем стала дамой, а теперь вообще никто и ничто, не умею жить, не знаю как и не вижу смысла. Вот зачем мне этот маникюр, хороший ты человечек? Чтобы я смотрела на эти лодки и понимала, что они теперь — несбыточная мечта?

— Мечта умереть, хотя бы и красиво, — это глупость, это не креативно! — сказала Женька, закручивая бутылочку с лаком. — Ты же сама попросила чаек и паруса, а теперь будешь страдать… Хочешь, смоем и нарисуем цветы. Или ноты, я умею, хочешь?

— Да рисуй уж, хоть так буду смотреть… Может, с красивыми ногтями не страшно и… — Амалия устало всхлипнула.

— Опять ты о своем?! Ну что с тобой делать? А знаешь, какие покойники страшные? А еще, бывает, как не сразу найдут — так вообще… Представь на минутку — красотка с ногтями в чайках, которая пролежала в квартире с неделю! В конце мая! Беееееее… — Женька скривила рожицу, и хотя была «под коньяком», но старалась внимательно контролировать реакции Амалии, потому что изрядно была напугана ее решительным нежеланием жить, и кто знает, чем бы закончился этот день, если б не она. То есть, если бы не Виктор.

«Ой-ой! Он все еще ждет в машине!» — вздрогнула девушка.

И только Женька подумала о нем, как зажужжал в кармане мобильный.

— Сори! — Она выхватила трубку и бросилась на кухню, спотыкаясь о коробки.

— Ты еще там или я тебя пропустил? Ну что? Я ведь уже час жду!

— Все под контролем, шеф! — старательно произнесла Женька.

— Что? — насторожился Виктор.

— Все под ко… контролем!

— Вы что, пьете там?

— Так надо. Это антистресс! И такой себе женский брудершафт! Подходите и вы. Только коньяка и так было полбутылки, а уже на донышке осталось. Приходите со своим! — засмеялась она.

— Нет, вы уж как-нибудь без меня… Я за рулем, — улыбнулся Виктор и попытался представить мизансцену, но ничего у него не получилось.

— Ну да. Понедельничек у меня еще тот! То езда с…

— Эй-эй! Ты там не болтай лишнего! Скажи, она там в порядке?

— Уже ничего так. Было хуже. Лечу. Маникюр делаю.

— Какой маникюр?

— Какой-какой? С чайками и парусниками!

— Ты шутишь?

— Нет. Крест на пупе! Поднимайтесь, покажем!

— Женя! Я тебя умоляю! Ни слова обо мне! Ты уже по пьяни проболталась?

— Нет! Рот на замке! Вы уж сами как-то выпутывайтесь, раз так вляпались.

— Надеюсь, она тебя не слышит?

— Надеюсь, — эхом повторила Женька.

— Слышь, а обо мне речи не было? — осторожно закинул Виктор.

— Нет. Будто у нас нет других тем! Все, зовут меня. Пока!

— Так тебя ждать или как? Ты там надолго засела?

— Как карта ляжет, не знаю. Хорошо сидим… Понимаем друг друга и жалеем. Как две лесбиянки.

— Ну, ты скажешь! Нет, это полный дурдом… Так как она все же? Переживает? А рука как? Локоть?

— Какой локоть? Человек жить не хотел! Но пока отложили эту тему, вот, промываю мозги. Знаете что… Вы нам очень помогли бы, если бы купили несколько пакетиков кошачьей хавки. Или ливерной колбасы, а?

— Ты в здравом уме? Пусть еще ливерка, когда нечем закусывать, но кошачья еда — это уже извращение!

— Нет, ни хрена они не понимают, эти мужчины. Езжайте домой! — вздохнула Женька и выключила трубку.

Амалия все еще сидела на полу, уставившись в блестящие маникюрные инструменты, а кошка оставалась выше, на кровати, только изменила позу. И Женька вдруг заметила сходство их граций.

— Это мой парень звонил, — сообщила Женька, не дожидаясь вопросов.

— Говорил, что любит тебя?

— Нет, не говорил, — улыбнулась девушка.

— Говорил, что это навсегда?

— Нет.

— По крайней мере, честно. Давно спите вместе?

— Не спим.

— Пока не спите.

— Ну… Кхе…

— Не верь ему. Потому что сначала «навсегда», а потом…

Амалия опять царапнула сама себя по больному, всхлипнула, и слезы снова покатились по ее щекам. А Женька заметила, что бутылка на коробке перед нею уже пуста.

— Да пошел он! Тоже мне! И чего ты вцепилась в это свое прошлое? Вот представь себе на миг — скольких баб на свете мужчины бортонули? Ты думаешь, ты первая? А если бы каждая после этого да накладывала на себя руки? Так бы и род людской перевелся! Вон мой батя тоже учудил — не надо далеко ходить… Мать выла и на стену дралась, ходила, как зомби, я это прекрасно помню, хоть и была еще маленькой.

Амалия поморгала глазами, протерла их ладонями, стараясь не испортить свежий маникюр, и уставилась на Женьку заинтересованным взглядом.

— И что?

— Что? — удивилась Женька.

— Ну, мама твоя?

— Ааа… Ну… Если коротко — то снова вышла замуж.

— Правда?

— Ага.

Повисла пауза.

— Как-то ты это так сказала…

— Как?

— Не очень радостно.

Женька не ответила, просто махнула рукой.

— Иди ко мне, — позвала ее Амалия.

Девушка подошла, встала возле красивой женщины с заплаканными глазами и растрепанными волосами, которая сидела на полу в длинной цветастой грязной юбке и в мятой белой блузке, половина пуговиц которой расстегнулась. Только вчера она познакомилась с этой элегантной дамой, казавшейся столь отличной от всех других и своей внешностью, и поведением, и манерами, и своей загадочной грустью, просвечивавшей сквозь ее улыбку и даже сквозь смех. Им было так хорошо тогда вместе в кафе… И вот открылась потайная дверца в ее настоящую жизнь… Девушке стало очень жалко и эту даму, и маму, и себя саму — какая-то такая непредсказуемая эта женская жизнь, и каждой хочется, чтобы все было супер, а везет ли хоть кому прожить безоблачно?