Жизнь для Смерти

— Ты все сама прекрасно понимаешь.

— И как мне с этим мириться? Я пытаюсь молчать, но не знаю, сколько смогу выдержать. Там у каждого в бокале кровь, Крис. Чья-то, черт побери, кровь…

— Время все расставит по своим местам. Эми, ты здесь всего три дня. Этого очень мало, чтобы свыкнуться. Сейчас у тебя нет выбора.

— А он будет?

— Когда-нибудь.

Хочется топнуть ногой и сопротивляться. Наговорить грубостей, но только не ему. Я не забываю, сколько времени здесь провел сам Крис. Как долго лежал в той комнате, пытаясь противостоять яду. Я знаю, он изо всех сил пытался сохранить в себе человека…

— Может пройдемся?

Предложение неожиданное, но я соглашаюсь. Кристофер возвращает меня в теплый зал, берет с одного из стульев мягкий плед и уводит вслед за собой к выходу. Нас почти не замечают, ровно, как и в прошлый вечер. Но особенно приятно, что я не вижу Верховного. Этот тип вызывает у меня липкое чувство тревоги.

Выход за пределы особняка — событие. До этого мне не дозволяли даже окно открыть, и тут свобода! Невиданная роскошь.

Я с особым энтузиазмом запоминаю повороты, колонны и даже картины, ведущие к заветной двери. Забываю напрочь о том, что все еще нахожусь в туфлях на высоком каблуке и в довольно длинном платье.

Мы выходим на длинную каменную террасу к красивому саду. Почти сразу Кристофер настоятельно просит укутаться в плед. Я не спорю. Для тонкого платья погода не подходящая.

В свете полной луны деревья, кусты, статуи и каменные дорожки выглядят мистически завораживающе. Кажется, будто каждой постройке уже много-много лет и даже пруд, отражающий небо, не похож на те, что заросли камышами. Но на самом деле все, что здесь есть — продукт современности. В свое время владелец вложил в благоустройство территории огромные деньги.

— Нам туда!

Крис берет меня за руку и отводит в сторону изящных кованных ворот, за которыми виднеется темный лес. У самой кромки, вдоль поляны, клубами стелется туман. Видимо где-то там, в десятках километров, находится лагерь выживших. Мой настоящий дом.

За воротами подходим к небольшой оградке, и вампир останавливается. Он поднимает голову к луне и делает глубокий вдох.

— Я хотел поговорить без свидетелей. Хочу, чтобы ты понимала, почему я подталкиваю тебя к общению с вампирами.

— Боюсь мне не удалось произвести на девушек должного впечатления.

— Ничего, — улыбается парень, — Знаю, у тебя много вопросов, Эми. Ты не согласна с тем, как устроена жизнь в особняке. Понимаю, что роскошь и внешнее благополучие в извращенной форме граничит с жестокостью. Но я очень прошу — постарайся сохранять равнодушие и спокойствие. Не пытайся выведать больше, чем я сам тебе даю. Это важно, понимаешь? Вампиры должны принять тебя, как свою. Они должна научится доверять тебе так же, как и ты им.

— Но зачем? Что изменится?

— Сложное становится простым, когда ты поддаешься. Никто не просит тебя отказываться от своих убеждений. Просто, я не смогу помочь тебе, если станешь нарушать правила. Себе во благо, пока можешь, оставайся моей супругой. Аристократы не должны видеть в тебе выжившую Эмили из лагеря в аэропорту.

Кристофер говорит очень ровным спокойным голосом. Знаю, он желает мне добра. Я доверяю ему, несмотря на то, что сближаться с вампирами не хочется.

— Все так странно. Скажи, есть хоть какой-нибудь выход из этой ситуации? Я не верю, что если мы… Если у нас будет…

— Знаю. Нет, Верховный не отпустит тебя, если родится ребенок. Да и ты сама не сможешь его оставить.

— Трудно мирится, когда нет никакого просвета. На что мне опираться?

Темные глаза вампира блестят и в свете луны. Эта чернота наряду с более бледной в ночи кожей, выглядит пугающе опасной. Сейчас несложно представить Кристофера убийцей. Нарисовать в воображении беспощадную расправу над заблудшим путником в лесу.

Может со мной что-то не так, если я по-прежнему вижу в нем лидера выживших, тянусь и хочу быть ближе?

— Ты сильная, Эми. Опирайся на свою жажду свободы.

— На что опираешься ты?

— На веру, — ямочки от улыбки проступают на щеках брюнета. Он опускает глаза, делает глубокий вдох и на выдохе хрипло отвечает, — Выход есть всегда. Я на твоей стороне.

— Я правда хочу в это верить. Просто иногда не получается. Мне нужно время.

— И мне, Эми. Особенно в новой роли. Это оказалось сложнее, чем я думал.

Лицо Кристофера становится мягче, добрее. Взгляд прикован к губам, рука касается тонкой кожи шеи, сжимает ключицу. Вампир настойчиво притягивает меня к своей груди. По телу пробегает электрический разряд, я вздрагиваю.

От всеобъемлющего волнения хочется возразить, но не могу. Парень крепко обнимает меня за талию, от чего я закрываю глаза, почувствовав, как сухие губы прильнули к моим полуоткрытым губам поцелуем. Дразнящие, мягкие прикосновения отвлекают от мрачных мыслей, погружая в приятное волнение, от которого дышать становится труднее. А в это время в голове настойчиво звенит мысль остановить вампира, не поддаваться, даже когда Кристофер настаивает, не позволяя мне освободится.

Надо признать, что я и сама этого не хочу. Но вдруг все обман? Мне все еще кажется, что брюнет играет роль и все, что между нами происходит — театральное представление для вампиров.

И только когда его поцелуй прерывается, а горячее дыхание сбивчиво обжигает губы, я пытаюсь узнать правду.

— За нами наблюдают?

— Да? Не уверен в этом.

— Но, ты ведь поцеловал меня, потому что нас видят?

Я оборачиваюсь в сторону деревьев и это вызывает у Кристофера улыбку.

— Не знаю, — хрипло шепчет вампир, прильнув к моему лбу своим, — Я хотел этого и поцеловал тебя.

— Я думала…

— Слишком тороплюсь?

— Нет, все в порядке. Это многое меняет.

— Эмили, ты прекрасна. Не волнуйся, я не играю с твоими чувствами на потеху публике. Все, что происходит, происходило еще в лагере. В то время я много работал и перебивал навязчивые мысли о тебе.

Здесь чертовски холодно, но мои щеки горят огнем и сердце бьется как сумасшедшее. Крис это чувствует и не скрывает своего отношения ко мне. Нет, мне не показалось и вчерашний поцелуй тоже значил намного больше, чем просто попытка обмануть остальных, притворившись парой. Чувства, которые я испытываю к бывшему лидеру — взаимны.