Жизнь и доктрины Якоба Бёме

«Движение разделяет влекомые желание и вызывает дифференциацию, тем самым пробуждая истинную жизнь». (Clavis, viii. 30.)

«Из этого проистекает чувствительность в природе, и в этом причина дифференциации. Твёрдость (плотность) и движение жизни противоположны друг другу. Движение разрушает твёрдость (расширяет), а посредством притяжения вызывает твёрдость (сжимает)». (Tabulae Princip., i. 34.)

«Желание, будучи сильным притяжением, заставляет бесплотную свободу, сравнимую с ничто, сжиматься и входить в состояние тьмы. Примитивная воля желает освободиться от этой тьмы, ибо она жаждет света. Воля не может достичь этого света, и чем больше она желает свободы, тем сильнее будет притяжение, вызванное этим желанием». (Шесть теософских пунктов, i, 38.)

«Должно существовать противодействие, ибо воля желает не быть темной, и именно это желание вызывает темноту: Воля любит возбуждение, вызванное желанием, но не любит сжатие и затемнение. Сама воля не становится тёмной, но только желание, существующее в ней. Желание находится во тьме, и поэтому в воле возникает великое страдание, так как её желание свободы сильно, но этим желанием она заставляет себя становиться ещё более суровой и тёмной.» (Сорок вопросов.)

Элифас Леви выразил соответствующую истину, сказав: «Воля исполняет то, чего она не желает». Эгоистичное желание небес побеждает свой собственный мир.

Третье качество, вызванное к существованию действием и реакцией абсолютного Единого, вызывает к существованию ощущения; или, выражаясь другими словами, абсолютное сознание, проявляя себя, становится относительным. Тем самым не создаётся ничего нового, только то, что уже было, начинает существовать. Это относительное сознание Бёме называет «Жало».

«Третье качество, страдание, развивается следующим образом: твёрдость – неподвижна, движение – беглое; одно – центростремительное, другое – центробежное; но поскольку они едины и не могут отделиться друг от друга (как и от своего центра), они становятся похожими на вращающееся колесо, в котором одна часть стремится вверх, а другая – вниз. Твёрдость обеспечивает материальность и вес, а „жало“ (желание в движении) – дух (воля к свободе) и беглую жизнь. Всё это заставляет вращаться вокруг, внутри и вовне, не имея, тем не менее, цели, куда прибыть. То, что под воздействием влечения желания становится неподвижным, вновь становится неустойчивым под воздействием стремления к свободе. Тогда возникает величайшее беспокойство, сравнимое с неистовым безумием, из которого проистекает ужасная мука». (Mysterium, iii. 5.)

Истину этого каждый переживает в себе самом, потому что, пока человек пригвождён к кресту земной жизни, в нём постоянно идёт борьба между высшими и низшими импульсами, или между его идеальными стремлениями и его материальными корыстными интересами.

«Чем больше первый принцип собирает свою твёрдость для того, чтобы остановить второй принцип, тем сильнее становится действие этого принципа, и тем сильнее ярость и разрыв. Жало отказывается подчиниться, но воля (из которой оно исходит) держится за него с огромной силой, и оно не может последовать своему импульсу. Оно стремится вверх, а воля стремится вниз, ибо ожесточение ослабевает, делаясь тяжёлым. Таким образом, одна стремится подняться вверх, а другая – опуститься вниз, но ни одна из них не может достичь своей цели, и таким образом вечная природа становится похожей на вращающееся колесо». (Menschwerdung, ii. 4.)

Эта макрокосмическая борьба имеет свой аналог в микрокосме человека. В нём также идёт непрерывная борьба между материей и духом, между желанием и отречением, между стремлением к существованию и волей к свободе, которая не может быть обретена, пока не успокоится само стремление к свободе.

Эти три первые формы или качества, в которых проявляется деятельность Отца, Сына и Святого Духа, являются через которые проявляются качества воли и интеллекта, иногда упоминаются под именами «соль», «сера» и «ртуть».

«Первые три принципа – это не сам Бог, а лишь Его откровение. Первое из этих трёх состояний, будучи началом всякой власти и силы, происходит от качества Отца; второе, будучи источником всякой активности и дифференциации, происходит от качества Сына; а третье, будучи корнем всякой жизни, происходит от качества Святого Духа». (Благодать, vi. 9.)

«Древние говорили, что в сере, ртути и соли содержится всё сущее. Это относится не столько к материальному, сколько к духовному аспекту вещей, а именно к духу качеств, из которых произрастают материальные вещи. Под термином „соль“ они понимали острое металлическое стремление в природе; „ртуть“ символизировала для них движение и дифференциацию первого, с помощью которого каждая вещь становится объективной и вступает в становление. Сера, третье качество, означала страдание природы». (Clavis, 46.)

Истинная божественная жизнь, в которой проявляется субстанциональность божественной Троицы, становится возможной только посредством Четвёртого качества, называемого молнией, воспламенение которой вызвано желанием вечной природы и стремлением к вечной свободе.

«Изначально огонь – это тьма, твердь, вечный холод и сухость, и в нём нет ничего, кроме вечного голода. Как же он становится настоящим огнём? Дух Божий, в своём аспекте вечного света, приходит на помощь огненному голоду. Сам голод происходит от света, потому что, когда божественная сила отражается во тьме, последняя наполняется желанием света, и это желание есть воля (вечной природы). Но воля или желание в сухости не может достичь света, и в этом заключается страдание и жажда света. Эти страдания и жажда продолжаются до тех пор, пока Дух Божий не войдёт в него, как вспышка молнии». (Три принципа, xi. 45.)

Это вечно вращающееся «колесо Иксиона» представлено Крестом, «Древом Жизни». Свободным является дух человека до того, как он входит в эту долину страданий, но после того, как он туда входит, он пригвождён к кресту своих личных желаний. Человек сам является «Крестом», и он сам создаёт для себя крест, от которого нет освобождения, пока он не познает истинный духовный Крест, войдя в царство света через силу огня, что означает, что его дух прорывается через узы материи и снова становится свободным.

«Свобода посредством вечной воли постигает тьму, а та тянется к свету свободы, но не может его достичь. Она заключает себя в тюрьму посредством своего желания внутри себя и делает себя тьмой. Из этих двух – а именно, из впечатления темноты и желания света или свободы, которое направлено к первому, – в первой темноте возникает вспышка молнии, первобытное состояние огня. Но свобода, будучи ничем, а потому непостижимой, не может удержать впечатление. Поэтому впечатление сдаётся свободе, и последняя пожирает тёмную природу первого. Так свобода управляет тьмой и не постигается ею». (Подпись, xiv. 22.)

«Вечное единство или свобода, как таковая, бесконечно прекрасна и мягка, но три качества остры, болезненны и даже ужасны. Воля трёх качеств жаждет мягкого единства, а единство жаждет огненной основы и чувствительности. Так одно входит в другое, и когда это происходит, возникает вспышка молнии, сравнимая с искрой, возникающей при трении кремня и стали. Таким образом, единство обретает чувствительность, а воля природы получает мягкое единство. Так единство становится фонтаном огня, а огонь, пронизанный желанием, подобен фонтану любви». (Clavis, ix. 49.)

Таким образом, свет побеждает тьму, но не уничтожает её; он просто становится победителем над ней и поглощает её, что сравнимо с усвоением пищи организмом, который побеждает и поглощает эту пищу посредством огня жизни.

«Когда духовный огонь и свет разгорается во тьме (впрочем, он горел от вечности), в нём вечно открывается великая тайна божественной силы и знания, потому что в огне все качества природы возвышаются до духовности. Сама природа остаётся тем, что она есть, но её результат – то есть то, что она производит, – становится одухотворённым. В огне поглощается тёмная воля, и таким образом возникает чистый огненный дух, пронизанный светлым духом». (Clavis, ix. 64.)

Когда происходит это великое внутреннее откровение, внутренние органы чувств открываются для непосредственного восприятия духовной истины. Тогда уже не будет необходимости делать какие-либо выводы относительно таких неизвестных вещей, потому что дух воспринимает то, что относится к его сфере, в том же смысле, в каком видящий человек видит внешние вещи.

«Посмотрите, как всё живое во внешнем мире притягивает к себе пищу. Таким образом, вы можете понять, как жизнь возникает из смерти. Не может быть жизни, пока то, из чего должна исходить жизнь, не распадётся в своей форме. Всё должно войти в состояние страдания, чтобы достичь вспышки молнии, и без этого не будет никакого воспламенения». (Menschwerdung, ii. 5.)