Жизнь и доктрины Якоба Бёме

Однако городской совет, вновь запуганный крикливым священником, не принял защиту Бёме, а выразил пожелание, чтобы тот добровольно покинул город. Городской совет выразил ему своё желание в форме благонамеренного совета, чтобы спасти себя от участи еретиков, которая заключалась в сожжении на костре по приказу курфюрста или императора, любой из которых мог бы быть склонен охотно прислушаться к представлениям духовенства, будучи предположительно мало колеблющимся, чтобы отдать необходимый приказ, если прихоть священства может быть удовлетворена такой сравнительно незначительной вещью, как казнь беспокойного человека, нарушающего их покой.

Бёме, повинуясь этому совету, который, как он прекрасно знал, был замаскированным приказом, покинул Герлиц 9 мая 1624 года и отправился в Дрезден, где нашёл приют в доме врача по имени Бенджамин Хинкельман. Там он получил множество почестей и предложения помощи, но он оставался скромным, написав другу, что намерен уповать не на кого-нибудь, а на Бога живого; и что, пока он это делает, он полон радости и всё хорошо.

Примерно в это время Бёме, по приказу курфюрста, пригласили принять участие в учёной дискуссии, которая должна была состояться между ним и некоторыми из лучших богословов того времени, включая двух профессоров математики. Дискуссия состоялась, и Бёме поразил своих оппонентов глубиной своих идей и необычайными познаниями в области божественных и естественных вещей, так что, когда курфюрст попросил их вынести своё решение, богословы попросили время, чтобы ещё раз исследовать вопросы, которые Бёме представил им, и которые, казалось, выходили за пределы того, что они считали себя способными постичь. Один из этих теологов, Герхард по имени, сказал, что он не принял бы весь мир, если бы ему предложили взятку за осуждение такого человека, а другой, доктор Майсснер, ответил, что он того же мнения, и что они не имеют права осуждать то, что превосходит их понимание; и таким образом можно увидеть, что не все теологи были подобны Грегориусу Рихтеру, но что в духовной профессии, как и в любой другой, могут быть мудрецы и глупцы. Таких богословов, благородного ума и без фанатизма, отныне можно было встретить среди почитателей и друзей Якоба Бёме, и при каждой встрече он относился к ним с уважением.

Вскоре после этого он написал свой последний труд под названием «Таблицы, касающиеся Божественного проявления», и, вернувшись в свой дом, заболел лихорадкой. Его тело начало опухать, и он объявил своим друзьям, что время его смерти близко, сказав: «Через три дня вы увидите, как Бог пришёл со мной». Тогда они спросили его, желает ли он умереть, и он ответил: «Да, по воле Божьей». Когда его друзья выразили надежду найти его выздоровевшим на следующий день, он ответил: «Да, по воле Божьей», и добавил: «Да поможет Бог, чтобы всё было так, как вы говорите. Аминь».

Это произошло в пятницу, а в следующее воскресенье, 20 ноября 1624 года, перед часом ночи Бёме позвал своего сына Тобиаса к своей постели и спросил его, не слышит ли он прекрасную музыку, а затем попросил открыть дверь в комнату, чтобы лучше слышать небесные песни. Позже он спросил, который час, и когда ему ответили, что часы пробили два, он сказал: «Это ещё не время для меня, через три часа будет моё время». После паузы он снова заговорил и сказал: «Ты, всесильный Бог Забаот, спаси меня по воле Твоей». Он снова сказал: «Распятый Господь Иисус Христос, помилуй меня и возьми меня в Царство Твоё». Затем он дал своей жене некоторые указания относительно своих книг и других мирских дел, сказав ей также, что она не переживёт его надолго (что и произошло), и, оставив сыновей, сказал: «Теперь я войду в рай». Затем он попросил своего старшего сына, чей любящий взгляд, казалось, удерживал душу Бёме от разрыва телесных уз, повернуть его, и, издав один глубокий вздох, его душа отдала тело земле, которой оно принадлежало, и вошла в то высшее состояние, которое не известно никому, кроме тех, кто испытал его сам.

Враг Якоба Бёме, фанатичный староста Грегориус Рихтер, отказался достойно похоронить труп философа, и, поскольку городской совет Гёрлица, опять же в страхе перед священником, колебался и не знал, что делать, уже было решено отвезти тело для погребения в сельскую местность, принадлежащую одному из друзей Бёме, и в этом случае, несомненно, произошла бы ссора, и церемония была бы нарушена населением, чьи предрассудки были возбуждены духовенством. Но в назначенное время прибыл католический граф Ханнибал фон-Дрон и приказал похоронить тело в торжественной обстановке и в присутствии двух членов городского совета. Так и произошло, но пастор притворился больным и принял лекарство, чтобы избежать необходимости произносить заупокойную проповедь, а священник, произнёсший проповедь вместо него, хотя он сам давал отпущение грехов и причастие Бёме незадолго до смерти последнего, начал свою речь с выражения глубокого отвращения к тому, что его заставили сделать это по приказу Совета.

Некоторые друзья Бёме в Силезии прислали крест для возложения на его могилу, но вскоре он был уничтожен руками какого-то фанатика, который вообразил, что хочет угодить Богу, оскорбляя память человека, который был несносен для священников, но который сделал больше для того, чтобы донести до человечества истинное знание о Боге, чем священники когда-либо делали в современное или древнее время. Этот крест был искусно украшен оккультными символами. На вершине был изображён пылающий крест с надписью на иврите IHSVH и двенадцатью золотыми лучами. Под ним были инициалы его любимого девиза и изображение ребёнка, спящего и покоящегося на черепе, что означало возрождение через мистическую смерть. Далее следовала надпись: «Здесь покоится тело Якоба Бёме, рождённого от Бога, умершего в IHSVH и вознесённого Святым Духом». Справа от этой надписи было изображение чёрного орла на горе, наступающего на большую свернувшуюся змею, держащего правым когтём пальмовый лист, а в клюве – ветку лилии. На этом изображении было написано Vidi. На левой стороне был изображён лев с золотым крестом и короной. Правой задней лапой лев стоял на камне в форме куба, а левой – на глобусе; в правой лапе он держал пылающий меч, а в другой – горящее сердце с надписью Vici. Нижеописанной надписи находилось ещё одно изображение овальной формы, изображавшее агнца с епископской митрой и посохом, стоящего возле пальмы, рядом с текущим источником, на поле, покрытом различными цветами. Внизу была надпись Veni. Значение этих трех слов следующее: In mundum Veni; Satanam descendere Vidi; Infernum Vici. Vivite magnanimi 1 . Наконец, на нижней части креста были начертаны последние слова, произнесённые Бёме: «Теперь я войду в рай».

1

В мире – Veni; Сатане – Vidi; преисподне- Vici. Живите великодушно.

Внешне Бёме был невысок, у него была короткая, тонкая борода, слабый голос и глаза сероватого оттенка. Он не обладал достаточной физической силой; тем не менее, ничего не известно о том, что он когда-либо болел какой-либо другой болезнью, кроме той, которая стала причиной его смерти. Но если Якоб Бёме был мал телом, то он был гигантом в интеллекте и сильным духом. Его руки не могли совершить ничего более великого, чем писать и делать обувь, но сила Божья, проявившаяся в том, казалось бы, незначительном организме и соединении элементов и духовных принципов, которое представлял собой человек Якоб Бёме на этом земном шаре, была достаточно сильна, чтобы низвергнуть и продолжает низвергать самые окаменелые и гигантские суеверия, существовавшие в его собственном и последующих веках. Его «Дух» все ещё сражается с силами тьмы, и Свет, зажжённый в душе бедного маленького Якоба Бёме, всё ещё освещает мир, становясь всё больше и ярче день ото дня, по мере того как человечество становится всё более способным видеть его, принимать и постигать его идеи. Его дух, или, правильнее сказать, Дух Истины, проявившийся в трудах Якоба Бёме, постепенно оживляет старую теологию, убивая клерикализм и фанатизм, суеверие и невежество, гигантских монстров, которые опустошали мир на протяжении веков, и которым было принесено в жертву больше жертв, чем погибло от рук бога войны, моровой язвы и наркотиков. Мыслящая часть человечества начинает понимать, что существует огромная разница между истинным духом христианской религии и той внешней формой, в которой она представлена для вульгарного ума. Даже лучший класс духовенства – то есть те, кто не полностью поглощён догматическими мнениями, которые были привиты их уму в школах, но кто осмеливается искать самопознания в Боге – знают, что цепляние за внешние формы религии мешает разуму проникнуть в их глубину и постичь дух, который породил эти формы и который един во всех великих религиях, ибо истина универсальна, проста и едина; только учёные видят её во множестве аспектов и рассматривают её сквозь разноцветные стекла.

Что касается практического применения этой доктрины, то Якоб Бёме говорит: «Если мы позволим нашему разуму размышлять о земных желаниях, наш разум будет пленён ими; но, если мы духовно поднимемся над миром земных желаний и ощущений, мир света пленит нашу волю, земной мир потеряет свою силу притяжения нашего сознания, и мы войдём в божественное состояние Бога. Царство материи и тьмы – это царство мук, раздоров и страданий; царство Духа – это царство света, радости, мира и счастья. Нет такого человека, который желал бы погрузиться в материальные удовольствия, если бы был способен постичь и осознать радости духовного состояния. Но если огонь души не озарён божественным светом, воля души не может войти в это состояние, а остаётся во тьме. Поверхностный рассудок считает, что не существует способности видеть, кроме как внешними глазами, и если это зрение исчезло, то и зрению приходит конец. Очень печально, если душа может видеть только через внешнее зеркало глаз. Что увидит такая душа, если это зеркало будет разбито? Она будет находиться во тьме и воспринимать только яркие молнии, которые разгораются от её собственных страданий и отчаяния. Пока душа связана с телом, она может созерцать божественный свет в его модификациях, проявляющихся через промежуточное действие земного солнца, а солнце – это источник света и всех его земных радостей. Таким образом, земное солнце становится Богом, она принимает следствие за причину; она удаляется от источника реального и вечного света и погружается во тьму. Но если божественный вечный свет принят в душу, он зажигает в ней огонь, который освещает всю субстанцию души, так что она становится светящейся, зеркалом, или глазом, в котором отражается свет Божий. Итак, пусть каждый человек исследует себя и посмотрит, какой из трёх миров господствует над ним: мир света, мир иллюзий или мир тьмы. Пусть он исследует свою душу, чтобы увидеть, являются ли в ней правители четыре стихии зла: честолюбие, гнев, зависть и скупость, или же в ней преобладают всеобщее милосердие, благожелательность, доброта, кротость и доброта, и пусть он не ослабевает в борьбе с низшими стихиями, чтобы Дух Божий мог победить в нём. Тот, кто сознательно несёт в себе Божественный образ Бога, не умрёт, когда умрёт его физическое тело, и не потеряет ни одного из качеств, которые его душа приобрела во время жизни в физическом теле. И мир добра, и мир зла заключены в мире человека. Что мы сделаем из себя, тем мы и будем в будущем; что мы пробудим в себе, то и будет жить в нас; в каком бы направлении мы ни боролись, там мы получим свой путеводитель».

Якоб Бёме обладал удивительными оккультными способностями. Известно, что он владел несколькими языками, хотя никто никогда не знал, где он их приобрёл, вероятно, они были выучены им в прошлой жизни. Он также знал язык природы и мог называть растения и животных их собственными именами. Он был наделён экстрасенсорными способностями, которые позволяли ему «психометрически» видеть прошлое и «ясновидяще» заглядывать в будущее. Об этих его способностях рассказывают много анекдотов, из которых можно привести следующий:

«Однажды один беспутный дворянин обрушился на Бёме, назвав его лжепророком и осмелился рассказать что-либо, чему он не научился обычным способом. Бёме попросил оставить его в покое, но так как дворянин продолжал свои оскорбительные высказывания, Бёме, наконец, рассказал ему его прошлую личную историю, упомянув множество злодейских поступков, которые этот дворянин совершил втайне. Он также предсказал, что этот человек скоро придёт к безвременному концу. После этого дворянин пришёл в ярость и, признав правоту слов Бёме, сел на коня и умчался прочь. На следующее утро его нашли мёртвым на дороге, сброшенным с лошади и сломавшим себе шею».

Любимым девизом Бёме было: «Наше спасение – в жизни Иисуса Христа в нас».

Одного этого достаточно, чтобы показать истинный характер христианства Бёме, который искал спасения не в мёртвой и исторической личности, а в живом Иисусе, оживлённом Христом внутри себя, или, выражаясь другими словами, в высшем Манасе (разуме), который становится самосознательным в свете Атма-Буддхи (духовной души).

Когда его просили дать автограф, он часто писал следующее:

«Тот, для кого время то же, что и вечность, А вечность то же, что и время, свободен от всех разногласий».