Жизнь на двоих

Сразу после завтрака Виктория ушла работать в оранжерею, а Арен, передав детей Софии и пару секунд полюбовавшись на ее счастливые глаза, перенесся в кабинет – для встречи с Гектором Дайдом.

– Я все жду, что настанет то время, когда мне не придется встречаться с тобой каждый день, – пробормотал император, глядя на нахмуренного дознавателя.

– Надеюсь, что оно настанет, – буркнул Гектор, залезая в нагрудный карман, и поинтересовался: – Могу я закурить, ваше величество?

– Можешь.

Дайд опустился на диван рядом с Ареном и, затянувшись толстой сигарой, начал отчитываться:

– Задержанные по-прежнему молчат в тряпочку. Нет, кое-кто говорит, но не те, кто нужен. Арвен играет в молчанку. Ваше величество… могу я попробовать зелье правды?

– Запрещенный прием, – хмыкнул император. – Пробуй.

Зелье правды действительно было запрещено официально, но Арен прекрасно знал, что порой нужные сведения добывались из подозреваемых с его помощью. К сожалению, панацеей оно не являлось из-за специфических запаха и вкуса – задержанные, как правило, относились к еде с подозрением и старались не есть что-то сильно пахнущее, понимая, что так можно замаскировать зелье правды. Кофе, в котором его было идеально прятать, и вовсе никто не пил.

– Вряд ли сработает, еще и в случае с Арвеном, но чем демоны не шутят… Что касается дальнейшего расследования – опросы служащих Императорского театра ничего не дали, пробуем внедрить пару агентов для слежки и наблюдения. Есть у меня версия… Хотя даже не версия, скорее, ощущение, что театр связан с Асириусом. Жена Арвена, кстати, сказала, что он очень любил ездить туда на спектакли – и с ней ездил, и отдельно. Театральный фанат, в общем. Само по себе это ничего не доказывает, но где-то здесь точно спрятана правда.

– А жена Арвена…

– Слишком недалекая. – Гектор покачал головой. – Самовлюбленная и неумная женщина. Арвен и женился-то на ней только из-за приданого – во времена его безоблачной юности Асириусы здорово разбазарили собственное наследство и срочно нуждались в притоке неосвоенных денег. Жена тоже не поддерживает ваш закон, но доверять какие бы то ни было тайны подобной женщине – верх глупости, а Арвен не глуп. И вообще, я думаю, что он собирался убить жену.

От удивления император чуть не подавился принесенным секретарем чаем.

– Что вас удивляет, ваше величество? Увы, это случается довольно часто.

– Я понимаю, – фыркнул Арен, осторожно делая глоток горячего напитка. – И все же с чего ты взял?

– Чую. Как собака. Точнее, так было поначалу – я, как только пообщался с Брауни – так зовут жену Арвена, – сразу подумал, что на его месте я бы ее укокошил, дабы не мешалась под боком. Неудобная она, как домашние тапочки на каблуке. Я попросил на всякий случай наших лаборантов проверить всю ее аптечку, все таблетки, которые она пила. Проверили и обнаружили в одной микстурке от кашля – Брауни Асириус страдает хроническим кашлем, последствия неудачного артефакторского эксперимента, – в общем, в этой микстурке оказалось повышенное содержание корофена. Это вещество там в принципе есть, но в микроскопических дозах. Увеличение дозы ведет к постепенному накапливанию корофена в организме, из-за чего человек однажды просто-напросто не просыпается – останавливается сердце.

– Ловко. Но на что он рассчитывал в случае смерти супруги? На то, что дело не раскроют?

– Чтобы раскрыть дело, сначала надо его завести, – пояснил Гектор. – Я полагаю, что Арвен сразу после кончины благоверной договорился бы с патологоанатомом о поддельном заключении. Риск, но даже если бы у него не получилось… Доказать, что это он туда корофенчик закачал, а не она сама с собой покончила, – задачка не из легких. Дознаватели получили бы обыкновенный «висяк», и в итоге дело закрыли бы за давностью лет и отсутствием доказательств. Короче говоря, по нашим расчетам Брауни Асириус должна была прожить еще около трех месяцев, а потом все.

– Повезло ей.

– Угу, – хмыкнул Дайд. – Так, дальше… Вано собирался об этом докладывать, но я решил сам, чтобы вам не тратить время на лишние совещания. Накануне вечером ее высочество Ванесса переносилась с охраной в соседний приморский город и наведывалась к шаману.

Арен с громким стуком поставил чашку на блюдце. И здесь шаманы!

– И зачем же?

– Мы пока не выясняли, а браслет она заглушила. Выяснить?

Поколебавшись, император покачал головой:

– Нет, я сам с ней поговорю. И вот еще что, Гектор… Помнишь ту шаманку, которая сделала предсказание о моей гибели незадолго до Дня Альганны?

– Еще бы я этого не помнил, – пробурчал Дайд. – Мне тот день до смерти будет в кошмарах сниться.

«Мне тоже», – подумал Арен, а вслух сказал:

– Найди ее и приведи во дворец.

– Сегодня?

– Не обязательно, можно и завтра. Но поскорее, не медли.

– Хорошо. Что мне ей говорить?

– Скажешь, что император хочет попросить ее о помощи и за эту помощь ей неплохо заплатят.

Второй день Виктория работала в оранжерее, ощущая, как с каждой прошедшей минутой сердце все больше наполняется покоем.

Так было всегда – растения, да и животные, приносили ей спокойную и тихую радость. Когда императрица находилась в оранжерее, ей было проще не злиться, она быстрее остывала – злость словно уходила в землю, как лишнее электричество.

Теперь, вспоминая свое поведение, Виктория понимала, что чаще всего изначальная причина была пустяковой: разлитый горничной чай, немногословность мужа, переглядывания слуг, сломанный ноготь, плохое самочувствие… Ее могло вывести из себя что угодно, и главное, чего она никак не могла понять, – почему скандалы и истерики доставляли ей удовольствие? Кричать, злиться и уж тем более швыряться посудой сейчас совершенно не хотелось. Она чувствовала лишь усталость и желание поплакать на чьем-нибудь плече, но единственным ее плечом был Силван Нест. Конечно, она плакала накануне в объятиях Арена, но при этом ощущала неловкость, чувство вины и стыд за то, что грузит его ерундой, когда он едва на ногах стоит. Наверное, из-за этого и слезы не приносили особого облегчения.

Виктория, вздохнув, взрыхлила магией землю возле красной льнянки – безумно капризного растения из Корго. Этот вид рос только в очень жарких местах с повышенной влажностью и при этом терпеть не мог яркий солнечный свет, предпочитая низины и овраги. Ботаники оранжереи пытались вывести более светолюбивый экземпляр, но пока безуспешно.

Императрице неожиданно подумалось, что она сама во многом похожа на эту льнянку – красивое, но слишком уж капризное растение, которое способно увянуть от одного дуновения чуть более прохладного ветерка. «Проще выполоть», – хмыкал ведущий специалист оранжереи, и, наверное, так бы и случилось, но у льнянки было много полезных свойств, поэтому участок с ней пока оставался невредимым.

Викторию тоже было бы проще выполоть, чем терпеть то, что она вытворяла последние восемь лет. Интересно, развелся бы с ней Арен, если бы у них не родились дети?

Сколько бы она ни думала, не могла найти ответ на этот вопрос. Будь Виктория на месте мужа, точно бы развелась, устав от постоянных истерик. Но Арен ведь не она… У него совсем другой характер.

Вспомнив прошлое задание Силвана – записать свои радости, – Виктория вдруг подумала: а есть ли такие радости, связанные с ней, у мужа? Она сама смогла вспомнить больше пятидесяти пунктов, несколько листов исписала, улыбаясь и всхлипывая от желания все это повторить.