Жизнь напрокат

Я промычал что-то неопределенное и резко вскочил на ноги.

– Ты чего, Стяр?
– отшатнулся Одинец.

Броском руки я сцапал его за рубаху на груди, притянул к себе.

– К озеру веди, понял? Живо!
– прошипел я сверху вниз в испуганные зенки.

– Понял, - проблеял Одинец.
– Когда выходим?

– Доделаем дела, поедим и в путь, - прорычал я и отпустил смятый ворот.
– Собирайтесь!

Широким я шагом я двинулся к краю базы, зашел за деревья, развязал шнурок на портах и от души пометил шершавый ствол. Высунул голову из за дерева и стал скрытно наблюдать как шуршат у котла Одинец с Невулом. Коренастый Жила, оперся на копье в пяти шагах Бура с товарищами по несчастью и сечет поляну как коршун. Одинец вытряхнул из мешка прямо на землю деревянные миски с большим половником, следом посыпались ложки.

– Стяр! Иди снедать!
– заорал на всю базу Одинец, выискивая меня глазами.
– Зайчатина истомилась! Стяр, где ты?!

Я запустил руку в сумку на поясе, нащупал гладкий брусочек мобилы, вышел, чтоб меня было видно.

– Одинец, поди-ка сюда!

Он бегом сорвался с места, лихо перепрыгнул бревно и через пять секунд предстал передо мной как лист перед травой.

– Знаешь, что это?

Одинец тупо уставился на мою ладонь с включенной "моторолой". Указательным пальцем другой руки я стал нажимать светящиеся кнопки, набирая беспорядочные черные цифры в желтом окошечке экрана. Каждое нажатие сопровождалось мелодичным звуком тонального режима.

– Видел когда-нибудь эту штуку?

Конопатый разбойник не отвечал. Он снова стал похож на дебила с этой отвисшей челюстью и остановившимся, завороженным взглядом. За полторы минуты шоу он моргнул лишь однажды.

– Это что?
– еле смог выдавить Одинец.

– Все, - я сжал ладонь, пряча телефон, - вали хавчик насыпай, я сейчас приду.

Безумство какое-то! Сюрреализм. У сказочки про сектантов оказался отнюдь не счастливый конец. Фанатичные поклонники неведомого божества превратились в обычных людей, живущих подобным образом лишь потому, что они - дети своего времени и в силу этого никогда не видели самолетов, автомобилей, телевизоров, пистолетов и всего того, с чем знакомы жители нашей с Роком эпохи. Меня неодолимо потянуло домой.

Круто развернувшись, я со всей силы засадил мобилой в ближайший ствол. Брызнули в стороны осколки пластика, кнопки, отлетела прочь батарея.

Я закрыл глаза, выпрямил спину, как можно ниже опустил плечи, вытягивая расслабленные руки вдоль туловища, потянул вверх шею и медленно набрал в грудь воздух. Исполняя эти манипуляции, я попутно избавлялся от всех мыслей, старательно набивал голову бездумной пустотой. Так же медленно выдохнул, вобрав живот. И так десять раз подряд.

Успокоился. Почти.

Мысли врубились, будто кто-то щелкнул выключателем и сразу же перескочили на Сашку. Как он там? Сумел ли улизнуть от Головача? В любом случае, как говорили классики - место встречи изменить уже нельзя. Надо двигать к озеру. Сашка, если живой, обязательно туда прибудет. Буду ждать хоть до зимы, как сам неудачно пошутил недавно. Но для начала нужно вразумить граждан мазуриков и особ приближенных к боярину, чтобы не учудили чего-нибудь нехорошего.

– Эй, Жила, веди этих сюда!
– распорядился я на подходе к кострищу. Откинул носком сапога узловатую ветку и уселся на бревно рядом с Горей, наблюдая как Завид с Прастом помогают Буру встать на ноги. Жила с копьем наперевес отконвоировал троицу к котлу. По пути Завид остановился и поправил сапог.

На мое требование развязать Буру руки Одинец, поборов короткое сомнение, полоснул ножом по веревкам на запястьях старшего головачевского чада. Растирая кисти, Бур не сводил с меня настороженного взгляда.

– Присаживайтесь, - я кивнул на противоположное бревно, поскольку хотел держать этих троих в поле зрения.
– Одинец раздай всем миски и сядьте с Жилой по краям.

Все таки в любом споре наличие подмышкой убойного аргумента делает безоружного оппонента сильно сговорчивее, а всех сомневающихся заставляет по-иному взглянуть на вещи. В лидеры я не самовыдвигался, это получилось само собой, когда каждое мое слово правильно доходило до нужных ушей и воплощалось в быстрое дело. Одинец, Невул и Жила исполняли мои указания без каких либо возражений, словно я давным-давно являлся их непререкаемым вождем. Я почувствовал себя внезапно объявившемся отцом у выросших в неполной семье пацанов. Хотя какие они, в сущности, пацаны. Жила, небось, года на два меня постарше, Невул, скорее всего, одногодок, лишь Одинец сопляк малолетний, даром, что пронырливый не по годам.

Устроив на коленях посуду с мясным бульоном, вся компания вяло черпала из них ложками и молчала в ожидании мудрого слова, справедливо рассудив, что настало время его услышать.

– Бур, Завид, - обратился я к парням напротив и они моментально напряглись.
– Ваш отец хочет вернуть серебро. Он его получит.

Бур закаменел лицом и опустил на землю ополовиненную плошку. Светлые брови Завида поползли вверх.

– Когда?
– емко спросил Бур.

– Когда мы пойдем и возьмем его. Ты же помнишь обещание Головача?

– Ты получишь свою долю, - кивнул Бур.

– Получу и разделю с ними, - я указал ложкой на Одинца.
– И с ними.

Ковшик деревянной ложки переместился на Горю.

– А вы вместе с боярином Головачом оставите нас в покое, дадите уйти и не станете преследовать. По моему мнению расклад совсем не дурен. Как считаете?

– Так и считаю, - произнес Бур.
– Мы с братом тебе обязаны жизнью, поэтому все прошлые слова Головача остаются в силе. Если ты не пожелаешь остаться при нем, то говорю тебе от его имени - никто преследовать тебя не будет.

– Нас, - поправил я.

– Вас, - тут же согласился Бур.

– Вот и ладушки, - я облизал наваристый заячий бульон с ложки.
– Что скажешь ты, Горя?

Он усмехнулся. Из синих глаз посыпались веселые искры.

– Вот уж не думал, что подсказал Шалиму верный путь...

– Так это ты привел его сюда?
– воскликнул Одинец.

Горя похлопал себя по впалому животу, а потом поведал, что Шалим притащил сюда ватагу от безысходности. Хотел новые места освоить, вернее, старые Тихаревские занять. В своих непроходимых чащах жили они впроголодь, людишки маялись, хитрые купцы и обозники лесов, где орудовал Шалим избегали. За полтора года всего два обоза подсидели, да десяток верховых проезжих ограбили. Обоз один, правда, жирный был, да жир тот давно в сало подкожное отложился и потом вонючим вышел. Поизносившиеся разбойнички грозились уйти из шайки и разойтись по домам у кого они есть, вот он и предпринял попытку сплотить, так сказать, коллектив.

– Ну, здесь бы он никаких новых мест не освоил, - сказал Жила.
– Отсюда до ближайшей проезжей дороги четыре перехода. Это запасная заимка, на случай спрятаться.

– Знаю, - ответил Горя все с той же ухмылкой.
– Ты еще у мамки на коленках умещался, когда мы с Тихарем эту землянку устраивали.

Не обращая внимания на удивленные возгласы, Горя мотнул головой на прибежище под сосной.

– Зато тут до реки всего ничего, - продолжил Горя.
– Не давал покоя Шалиму удачный налет Тихаря вашего на купеческие насады, а как прослышал, что ватаги вашей больше нет, задумал так же на лодках промышлять по водным дорожкам.

– Зря задумал, - отозвался Одинец.
– У нас одна лодка всего.

– Лодками разжиться - один день по обселенным берегам пошуровать, будто не знаешь.

– Знаю, - довольно кивнул Одинец, польщенный, что ему воздали должное.
– А откуда Шалим узнал что с нами сталось?

– Охотники рассказали. Мы уже на пути сюда были.

Стало быть, Горя затею Шалима поддержал, раз приплелся сюда за своим неудачливым атаманом. Тоже сделал ставку на речной разбой. Почему нет? Операцию Тихарь провел образцово, ну, посопротивлялась охрана обозная, так через тот страх груз ценный и добыли.