Жизнь напрокат

На коротком отрезке пути до сидки Бура и Завида я начал размышлять как бы половчее вернуться в свой мир. Мир не менее жестокий, перенаселенный неприятными образчиками хомо сапиенса, переполненный дерьмом как общественный сортир в старом парке. Мир, в котором не обирают до чиста покойников, не ходят почти поголовно с оружием. Совершенно другой, но такой родной, аж плакать хочется. Меня донимало отчетливое беспокойство, под ложечкой сосало от голода и возбуждения, ибо с несокрушимой, отточенной ясностью пришло понимание, что ничего уже не будет так, как прежде. Не будет, если не использую все попытки. Один план у меня уже созрел и для его осуществления мне нужен только Сашка.

– Где Сковильд с Браном?

Я швырнул на землю накидку и угрюмо плюхнулся рядом с Завидом, подобравшим ноги, освобождая место ближе к себе. Братья переглянулись. Расслабленно лежавший на боку Праст, сел, поправил ножны с мечом.

– На торге остались, нам их звать было некогда, еле лодку нашли, чтобы за вами вдогон пуститься, - хмуря пшеничные брови, ответил Завид.

– Почему Шалим вас бить стал?

– Это мы их бить стали. Наткнулись на троих, подумали, что из этих, - Завид мотнул головой в сторону Неувула и Жилы, лежащих в укрытии на опушке.
– Кульма с ходу зарубил одного, потом их целая толпа навалилась, не развернуться.

– Уверены, что Тихарь не за своим серебром приходил?

– Уверены, - хрипло ответил за всех Бур.
– Здесь мало. Это чья-то доля. И за ней обязательно придут. Нам очень важно знать - кто. Ты понимаешь?

– И что будет, когда узнаете?

– Смерть будет. Медленная и злая, - Бур надул щеки и неспешно выдул набранный в грудь воздух, будто усмирял жестокий приступ гнева.
– Не как с Тихарем.

Завид прищурился и внимательно поглядел на меня, словно заклинатель на опасную змею. Взгляд того, кто побаивается и уважает одновременно, но дело свое делает. Правильный взгляд.

– Понял, не дурак. С Тихарем промашка вышла, признаю. В этот раз мои не оплошают.

– Значит кто бы ни явился, как только услышим сороку - выходим все разом, окружаем и берем... как там у тебя - за жабры.

Завид ухмыльнулся, показав белые зубы. Бур тоже оскалился, но зло, по-звериному и я вдруг понял, что он напоминает мне волка. Не матерого, опытного вожака, а молодого, горячего самца, готового избрызгать яростной слюной все вокруг, лишь бы его заметили и начали считаться. Одинец сказал, что Бур - безумец. Нет, клиникой тут не пахнет. Тут налицо крепкий внутренний стержень. Из таких безумцев быстро получаются либо мертвецы, либо изгои, либо предводители. На дворе у кузнеца он вырубил меня ударом по жбану, сунул под дых в сарае, чуть позже ринулся искать того, кто в темноте едва не пришпилил мою тушку копьем к стене, а совсем недавно стоял напротив с обнаженным мечом, позабыв про то, что еще вчера остался в живых только благодаря моей доброй воле.

Семеня полусогнутыми ногами как гусенок, подбежал Жила, рухнул на колени, выпалил одним дыхом:

– Лодка на подходе! В ней трое!

– Кто?
– быстро спохватился Бур и цапнул с земли свое копье.

– Не различить пока...

– Двинулись на опушку!
– Завид первым из нас последовал за Жилой к озеру.

В эту же секунду ввысь взмыл заполошный сорочий стрекот, через секунду оборвавшийся протяжным сипом. Затем раздался придушенный вскрик и вновь наступила тишина.

– Что это?
– Бур повернул ко мне перекошенное тревогой лицо.

Завид, присел на полушаге, будто наткнулся на неодолимое препятствие. Я сглотнул.

– Охранение режут.

Это было только предположение, но я всегда предполагаю худший вариант из всех возможных, так потом легче осознавать что случилось на самом деле.

Не сговариваясь, мы припустили к берегу. Прерывисто дыша сквозь стиснутые зубы, максимально пригнувшись, отмахали сотню метров и к опушке подбирались уже ползком.

Оборванный условный сигнал прилетел справа. Там сидели двое Шалимовых подручных. Носатый дядька с кучерявыми волосами и парниша помоложе, с безволосым, мучнисто белым, словно недожаренный блин лицом.

– Туда смотрите!
– прошипел я Жиле и Завиду из горизонтального положения. В трех метрах позади Невул накладывал на тетиву стрелу, Одинец и компания из четверых гавриков сбились в кучу рядом с ним.
– А вы - туда!
– я ткнул пальцем в полоску берега по другую сторону камня.

Заросли околоводного камыша качнулись, послышался шорох сминаемой осоки. Спиной на твердь вышел человек и принялся вытягивать на берег острый нос лодки. Один за другим на землю вышагнули двое. Ух-ты, как, оказывается, у них тут все запущенно! Дядька Шибай собственной персоной. С ним двое недавно упомянутых. Сковильд и Бран. Оба с оружием, в плотных кожаных безрукавных кожухах поверх коротких кольчуг. Шибай в темного цвета одежде без всякой защиты. Необъятная талия охвачена широким поясом с серебряными кругляшами украшений и небольшим ножом сбоку.

Встали возле схрона, крутят головами. Шибай уперся предплечьем в камень, навалился телом и замер в ожидании, теребя другой рукой роскошный ус.

Бур негодующе всхрапнул.

– Выходим!

– Погоди!

Я ухватился за рукав его рубахи, но Бур отмахнулся, поднялся во весь рост и решительно зашагал к берегу.

– Шибая живьем!
– зашипел Завид, подрываясь за брательником.

Да твою ж мать! Болваны! Куда вы все поперли?! А вдруг это не весь набор железных солдатиков? Что, если еще где-то кто-то ныкается?

– Невул, останься, секи в оба глаза за берегом!

Засунув в рот два пальца, я издал пронзительный свист - сигнал всему личному составу к общему сбору на берегу. Выходим, так выходим.

– Здрав будь, дядька Шибай!
– вылетев из леса со злым весельем вскричал Бур. В его руке тускло поблескивал вынутый из кишки ножен меч.
– Что-то ты далековато от дома забрел, а говорил, колени болят. Ищешь чего или ждешь кого-то?

Шибай разогнулся, обратил обширную физиономию к племеннику и оскалился в добродушной улыбке, точно принимал у себя в доме дорогого гостя. Казалось, он нисколько не удивлен и врасплох никоим образом не застигнут. Когда он увидел бесшумно выскальзывающих из леса вооруженных людей, его улыбка стала еще шире. Артист, блин...

– Да вот, на лодочке поплавать захотелось, а потом по бережку прогуляться, - пухлыми пальцами Шибай поправил на шее тяжелую серебряную цепку.
– А коленки я барсучьим жирком намазал как Филин знахарь велел. Представляешь, как рукой сняло! А вы какими тут чудесами? Никак медведя травите?

– Хорька, - поправил дядюшку Бур, хлопнув себя по голени плоскостью меча.
– Затравили уже. Говорящий попался.

– И что вам сказал хорек?

– Сказал, что ты, дядька - гадина и вор, - процедил Бур и сплюнул ему под ноги.

Улыбка мгновенно превратилась в обиженно искривленную полоску губ. Сковильд с Браном сделали по полшага в стороны от Шибая и не спускали настороженных глаз с разбойников, взявших камень в рваное кольцо. Черноволосый Сковильд бросил на меня недобрый взгляд, хищно ухмыльнулся, дернув куцей бородкой и с противным шелестом вытянул из ножен мечуган. Бран уже держал наперевес топор с длинной ручкой и мрачно поглядывал на братьев.

– Я - вор?!
– раздельно выплевывая каждое слово, заговорил Шибай. Его толстые щеки задрожали от негодования.
– Что-то много ты, щенок, тявкаешь попусту!