Жизнь после жизни

Квартира у него была в самом центре Костровска, в двух кварталах от массажного салона «Релакс». Маленькая, чисто убранная, обставленная в стиле хай-тек, она резко отличалась от обстановки в кабинете его подруги. Сам Леонид был белокурым красавцем, изящным, грациозным, с ангелоподобным нежным лицом и голубыми глазами. Манеры у него оказались обворожительными, голос — вкрадчивым, но в целом он производил на Настю впечатление опасного коварного зверя, готовящегося к прыжку со спины. Такой будет вцепляться не в горло, а в холку. Впрочем, чему тут удивляться? Если бы у парня не было железного стержня, вряд ли он обратил бы на себя внимание такой женщины, как Татьяна Корягина.

Леонид без малейших колебаний подтвердил рассказ своей любовницы о том, что Татьяна давно знала о завещании не в свою пользу и совершенно по этому поводу не убивалась. О самой же Татьяне он говорил любовно и ласково, дескать, и красавица она, и умница, и вообще просто сокровище. При этом взгляд его теплел, а интонации становились мягкими. Татьяну он называл Татой.

— Я сам никогда не видел Таточкину маму, но мне Тату очень жалко.

— Почему? — спросила Настя. — Ведь она, кажется, не горюет о матери.

— Вот потому и жалко! Понимаете, я вырос в хорошей дружной семье и до сих пор поддерживаю с родителями очень добрые отношения, теплые, доверительные. Они продолжают обо мне заботиться, хотя мне уже скоро тридцать стукнет, и я о них забочусь, как могу. Я всегда любил и мамулю, и папу, и они меня любили и любят. И мне жаль, что у Таточки все так сложилось и ей не довелось испытать ни любви, ни заботы, ни тепла. Зато теперь я стараюсь Тату побаловать, порадовать, она для меня — маленькая недолюбленная девочка, мне порой хочется взять ее на руки и потетешкать, — он смущенно улыбнулся. — Вам, наверное, смешно это слышать, ведь я намного моложе Таты, да и по комплекции мы совсем разные.

— Нет-нет, что вы, — торопливо принялась разуверять его Настя, — это совсем не смешно.

Он предложил кофе, но Настя отказалась, она уже договорилась о встрече со Старковым — Анатолий Владимирович пригласил ее на ужин.

* * *

Ужинали они в том же ресторане, в котором уже встречались: Настя любила китайскую кухню, а других китайских ресторанов в Костровске не было. Разговор был легким, ни к чему не обязывающим и приятным. Повспоминали покойного Эдуарда Петровича Денисова, обсудили кое-каких общих знакомых, поделились впечатлениями о ситуации в милиции и в криминале, Настя поведала о своих беседах с Татьяной Корягиной и ее любовником Вешняком.

— Кстати о Вешняке, — хитро улыбнулся Анатолий Владимирович. — Видите вон тот столик, за которым сидят три девицы? Одна из них — любовница Вешняка. Вон та, в синей кофточке.

Настя повернула голову в указанном направлении и увидела хорошенькую девушку с длинными каштановыми волосами слишком красивого оттенка, чтобы быть натуральным, с ярким макияжем, но не вульгарным, очень умело наложенным. Девушка стройненькая, с хорошей фигуркой и живой открытой улыбкой. Любовница Вешняка! Ну надо же…

— Вы уверены? — спросила она. — Все-таки Вешняк практически гражданский муж Татьяны.

— Я вас умоляю! — рассмеялся Старков. — Я, знаете ли, никогда не верил в стабильность отношений при такой разнице в возрасте и в социальном положении. Татьяна — бой-баба, бандерша, которая сама себя сделала, все сама заработала, создала и поставила на ноги салон и теперь гребет большие деньги, а он? В прошлом — мальчик по вызову для богатеньких скучающих дамочек, пытался найти спонсоршу в Москве, думал, что там можно успешно поторговать внешностью, но ничего не вышло, в столице и получше мальчики есть. Пришлось ему возвращаться и обходиться местными спонсорами. Ленечка хочет сниматься в кино или быть моделью, пока личико свежее и фигурка не расплылась, он очень тщательно собой занимается: фитнес, обертывания, капсулы, массажи и так далее. Никому, кроме Танюшки Корягиной, он не нужен, потому что нищий, как церковная мышь, и не умеет зарабатывать ни руками, ни мозгами.

— И что, Татьяна оплачивает его погоню за красотой?

— Конечно. Он любит шмотки, хорошие рестораны, красивый отдых, периодически составляет портфолио в надежде, что его заметят, и все это Танюшка ему позволяет. Типичный альфонс. Но, — Старков поднял палец, — Леня не тряпка, в нем чувствуется какой-то стержень.

— Да, — согласилась Настя, — я тоже это почувствовала. Что-то в нем есть, какая-то готовность к прыжку, что ли… Но неужели Леня не боится при такой спонсорше иметь еще одну любовницу? Ведь, насколько я понимаю, Татьяна имеет все возможности мокрого места от него не оставить, если что.

— Боится, а как же, — усмехнулся Старков, — поэтому и прячется. Он очень осторожен, никогда не приводит девочку к себе домой, встречается с ней где-то в потайных местах, чтобы не дай бог никто не увидел и Таньке не стукнул.

— А как же вы узнали, если они прячутся? — с любопытством спросила Настя.

— Ну, Настенька, в этом городе есть мало такого, о чем я не знал бы, — улыбнулся Анатолий Владимирович. — Я же здесь прожил всю жизнь и много лет работаю в системе безопасности, а это подразумевает владение информацией. Я, конечно, знаю не все и не смогу ответить на любой ваш вопрос, зато я всегда точно знаю, как, где и у кого узнать ответ.

— А про эту девочку, про любовницу Вешняка, вы что-нибудь знаете?

— Ничего. Она меня не интересует. Но если нужно, я все узнаю. Нужно?

— Да нет, пока вроде не нужно, — задумчиво проговорила Настя. — Но я буду иметь в виду вашу готовность помочь, если понадобится. А девочка хорошенькая, правда?

— Ничего особенного, — отмахнулся Старков, слегка поморщившись, — просто умеет себя подать, умеет правильно накраситься и одеться, а так — самая обыкновенная.

— Но, наверное, в ней что-то есть, раз такой красавчик обратил на нее внимание, — заметила она.

— Наверное, — согласился Анатолий Владимирович. — Может, у нее характер необыкновенный. Или умище огромный.

Они оба одновременно кинули взгляд на девушку и рассмеялись. При всем ее очаровании на гиганта мысли она была мало похожа.

Насте нужно было решить еще одну проблему: найти квартирантку Галины Ильиничны. По имевшимся в уголовном деле документам она была родом из поселка Петунино Костровского района.

— Это минут двадцать на машине, — пояснил Старков. — Совсем близко. Вы когда хотите поехать?

— Я бы съездила сегодня, раз уж я все равно в Костровске. Только, боюсь, мой водитель дорогу не найдет, он же из Томилина.

— Ничего, я вам нарисую, как проехать, это несложно.

Если судить по изображенной Старковым схеме, дорога в Петунино действительно была не очень запутанной. Настя поблагодарила за ужин, распрощалась со Старковым и отправилась в поселок, откуда родом была некая Маргарита Нечаенко.

Ехать пришлось не двадцать минут, а все сорок — дорогу занесло снегом, и проезжей осталась только одна полоса, по которой машины в разных направлениях двигались по очереди, пропуская друг друга. «А московские водители ни за что не стали бы пропускать по порядку, — подумала Настя. — Перли бы, как танки, у кого машина дороже — тот и прав». Зато дом Нечаенко удалось найти почти сразу. Ветхий, деревянный, с огородом и сараем, в котором содержались куры и поросенок. Самой Маргариты здесь давно уже не было, зато была ее мать, Валентина Николаевна, болезненно выглядящая женщина под пятьдесят, с ранними морщинами, неухоженная, безвкусно одетая и какая-то погасшая.