Жизнь после жизни

— Риточка? Что вы, она давно здесь не живет, она в Костровске, там у нее и работа, и квартира. А зачем она вам?

На этот раз Настя была готова к вопросу.

— Видите ли, Рита одно время жила в Томилине…

— Жила, — кивнула Валентина Николаевна, — у одной бабушки комнату снимала.

— Так вот, эта бабушка — это моя тетя Галя, Галина Ильинична Корягина.

— Что вы говорите?! — всплеснула руками мать Риты.

— Я постоянно живу за границей, тетю Галю давно не видела, даже на похороны не смогла приехать. А теперь вот приехала, и мне сказали, что ваша дочка с ней до последнего дня жила. Я потому и хотела с ней встретиться, поговорить про тетю Галю. Не подскажете, как мне Риту найти?

— Ну, адреса-то я не знаю, да и на кой он мне сдался? Я все равно к ней не поеду, у меня хозяйство, куры, поросенок, а здоровья уже никакого. Но телефон есть, я по нему часто звоню, с Риточкой разговариваю. Вы запишите, если надо.

Валентина Николаевна в дочке души не чаяла и готова была рассказывать о ней без конца.

— У Риточки в Костровске хорошая работа, денежная, ей много платят, она и мне помогает, деньги шлет. Приезжает, правда, очень редко, она сильно занята, работа у нее сложная и ответственная, отлучаться нельзя. Она и институт в Костровске закончила, диплом имеет.

— А кем Рита работает?

— Менеджером в какой-то фирме, — с гордостью произнесла Валентина Николаевна.

«Неплохой карьерный рост для девушки, которая меньше года назад еще была приемщицей в томилинской химчистке, — подумала Настя. — И квартира у нее, а работа денежная. Откуда что берется? Мужика, что ли, нашла хорошего?»

— В какой фирме? — спросила она.

— Да бог его знает, я в них не разбираюсь, то ли продают что-то, то ли покупают. Но работа хорошая, вы не сомневайтесь. И Риточка у меня хорошая дочка, мне вон все бабы в поселке завидуют, что Ритуся у меня такая заботливая. У других-то дети выросли, выучились на родительском горбу да и думать про мать с отцом забыли, устроились где-то в столицах и в ус не дуют, а моя Ритуся не такая. Вот вы с ней встретитесь и сами увидите. Поглядите, какая она красавица у меня! Вон фотка на стене.

Настя подошла к стене, обильно завешанной фотографиями, и вспомнила о снимках животных. Снова в голове промелькнул вопрос о том, как же у нее получилось так хорошо их снять? И Костя Еремеев что-то такое говорил о даре и предназначении. Может быть, и в самом деле имеет смысл вникнуть в это дело поглубже?

Она принялась с интересом рассматривать фотографии семейства Нечаенко, пытаясь на глазок определить удачный или неудачный ракурс и освещение.

— Вот это мы с мужем в день свадьбы, — поясняла Валентина Николаевна. — Муж у меня помер, спился, царствие ему небесное. А вот это Риточка в шесть лет, в детском садике на утреннике. А вот Ритуся на выпускном вечере в школе.

То, что Настя увидела на фотографии, на понятие «красавица» ну никак не тянуло: слишком высокий лоб, увеличенный забранными назад и стянутыми на затылке волосами какого-то невнятного цвета, невыразительное лицо и чудовищные, оттопыренные огромные уши. Эх, вот кому отопластика нужна! Рот тоже, пожалуй, великоват. Но в целом — ничем не примечательная, не красивая, но и не уродливая девчушка. Глаза умные, внимательные, но небольшие и близко поставленные. Ей бы прическу поменять и к хорошему стилисту попасть… Вот отдать бы ее в руки Тамары Николаевны! Интересно, что ей пошло бы? Как бы Тамара ее причесала? Такие уши и такой лоб надо обязательно спрятать, здесь подошла бы стрижка типа паж или каре с длинной густой челкой, тогда лоб и уши оказались бы закрыты. Глаза надо правильно покрасить, чтобы расстояние между ними казалось больше, а сами глаза — ярче, выразительнее. И брови подчеркнуть. И волосы перекрасить. И будет куколка! Настя попыталась представить себе мысленно это переделанное, улучшенное лицо и вдруг поняла, что где-то она его уже видела. И длинную густую челку эту видела, и насыщенный цвет волос, и умело накрашенные глаза… Господи! Это же любовница Лени Вешняка, которую ей сегодня в ресторане показывал Старков. Ай да девочка, ай да Ритуся!

— Валентина Николаевна, а вам Рита никогда не рассказывала про Леонида? — спросила она как бы между прочим.

— Про Леонида? Нет. А кто такой этот Леонид?

— Леонид Вешняк. Вы никогда этого имени не слышали?

— Нет, — покачала головой мать Риты, — в первый раз слышу. А кто он? Почему вы думаете, что Риточка его знает?

— Он — знакомый тети Гали, я думала, может, он заходил к ней, — соврала Настя. — А как у Риты с личной жизнью? Жених-то есть?

— Ой, вот уж не знаю, — вздохнула Валентина Николаевна. — Думаю, что кто-нибудь есть, она ведь такая умница и красавица, ей обязательно должно повезти в жизни больше, чем мне. Хорошо бы, чтобы у нее все сложилось, а то с моими болезнями можно внуков не дождаться…

* * *

Всю дорогу из Петунина в Томилин Настя усиленно боролась со сном. Ее кидало в дрему, начинались какие-то смутные сновидения, и в этот момент голова падала — и она просыпалась, потом снова задремывала. Отчего она так устала? Вроде и встала сегодня в нормальное время, и работы не бог весть сколько сделала, да и работа эта — все больше языком молоть да по ресторанам или в машине посиживать, с чего ей так уставать? Неужели старость? Неужели так теперь будет всегда?

Она опять не заметила, как задремала, и очнулась от звонка телефона.

— Анастасия Павловна, я не поздно? Вы еще не спите?

Надо же, она раньше не замечала, какой приятный голос у Ильи Вторушина по телефону. При личном общении неприятное впечатление, которое он производил на Настю, как-то затмевало тембр голоса, а вот когда его не видишь — совсем другое дело.

— Не поздно, — ответила она. — Я не только не сплю, я даже вообще не в усадьбе. А что случилось?

— Есть кое-какая информация. Мы могли бы встретиться?

— Вы на работе?

— Да, пока сижу.

— Я могу заехать. Если вас устроит, то буду минут через… — Она напрягла глаза, чтобы в темноте определить хотя бы примерно, где находится. Машина как раз проезжала через дамбу, дальше прямо по проспекту Победы, потом налево на Федеративную — и вот оно, здание, где располагаются правоохранительные органы. — Минут через десять.

— Буду ждать, — коротко ответил Вторушин.

Интересно, какая такая, у него информация? И почему позвонил он, а не Федулов? Впрочем, какая разница, работают-то они вместе.

Здание в двенадцатом часу ночи было пустым и гулким, дежурный на первом этаже с сомнением глянул на Настю и не пропустил ее, пока не получил по телефону подтверждение капитана Вторушина, что он ее ждет. Илья сам спустился за ней на первый этаж и проводил в кабинет, хотя дорогу она прекрасно помнила.

— Хотите чаю? — спросил он, повесив Настану куртку на вешалку. — Холод сегодня просто собачий.

— Хочу, — призналась она.

Она так расслабилась в убаюкивающем покачивании машины, что никак не могла собраться и взбодриться.

Вторушин заварил ароматный зеленый чай, разлил в красивые чашки, которые достал из стоящего за его спиной шкафа, и открыл толстый ежедневник.

— У меня информация по поводу насильников, дело которых вела Павлова. — Он полистал ежедневник и нашел нужную страницу. — Мы за сегодняшний день почти все узнали. Значит, тот, который был зависимым и глуповатым, умер на зоне во время отбытия наказания. Острый перитонит, спасти не успели. Остались двое.

Он на несколько секунд умолк и что-то обвел красной шариковой ручкой в ежедневнике.