Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой

«Мне просто изменить лицо и выйти — или остаться?»

Гарри не горел желанием попасть в неприятности или создать проблемы кому-то ещё, но ему хотелось убраться подальше от Блейза — пойти прогуляться или что-то в этом роде. Рон и Гермиона, очевидно, ушли, пока Гарри сидел с Забини в спальне, но Тео всё ещё был в гостиной, и Гарри обнаружил, что и с ним тоже не хочет разговаривать.

«Я просто хочу, чтобы меня не поймали, — подумал он и зло усмехнулся. — Или просто не попасться никому на глаза в облике того, кого хочу уберечь от неприятностей».

Именно поэтому, выходя из портретного проёма, он усиленно думал о голосе и внешности Драко Малфоя.

Куда теперь? Гарри задумался, и ему тут же пришла в голову идея.

«Я уже нарушил правила, могу и дальше плевать на них».

Гарри вытащил из рюкзака карту и направился к коридору третьего этажа.

***

«Самая… мучительная… смерть. Да! Было бы именно так, — думал Гарри, прислонившись к двери, через которую только что выбежал, и тяжело дыша. — Цербер. У них есть проклятый цербер. В школе. Почему они держат чёртова цербера в школе? Церберы — сторожевые псы. Что, во имя Мерлина, он охраняет?»

Гарри смутно припомнил, как Хагрид говорил ему, что Гринготтс — самое надёжное хранилище в мире, за исключением, может быть, Хогвартса. Это… имело смысл. Что касается того, что охраняла собака — Хагрид странно вёл себя, стараясь скрыть какой-то пакет, который они забрали из банка. Видимо, что бы это ни было, оно настолько ценное, что даже Гринготтс оказался недостаточно безопасным для этого местом: в конце концов, разве его не взламывали в начале семестра? Интересно.

Когда Гарри вернулся в общежитие, Блейз и Тео уже были в постели. Гарри надеялся, что они просто спят, а не игнорируют его, но он не мог сказать наверняка.

***

На следующий день, в пятницу, с утра у Гарри были зелья. Он чувствовал себя раздражённым и встревоженным так же, как после разговора с Блейзом о том, что Снейп якобы «заботится» о нём, и поэтому старался никуда не совать нос и не привлекать внимания. Он сосредоточился на незаметном наблюдении за Снейпом и как можно более внимательном следовании его указаниям, хотя и обнаружил, что отвлёкся.

«Блейз сказал, что Снейпу не всё равно, а теперь тот сам заявил, что ему нравится, когда я рядом… и он не собирается — не может! — действительно ударить меня».

Между тем издёвки над Флинтом не прекращались — несчастный пятикурсник не мог пройти по коридору без того, чтобы его не заколдовали сзади или не подставили подножку, часто на лестнице. Как раз в то утро ему вылечили сломанное запястье — всего через день после того, как он получил несколько переломов после столкновения с Гремучей ивой. Еда, появлявшаяся перед ним на тарелках в Большом зале, была несъедобной: домовики почему-то теряли всякую способность готовить любые блюда в пределах досягаемости — всё было слишком сладким либо пересоленным, недожаренным либо подгоревшим. В том числе и поэтому никто не садился рядом с Флинтом. Кроме того, становилось всё более и более очевидным, что этот ублюдок боится: он брал с собой в Большой зал собственные (закупоренные) напитки и почти так же, как и Гарри, не выносил людей за спиной. И всё же он оставался в Хогвартсе, независимо глядя вокруг, словно был неприкасаемым.

«Почему Флинт ещё здесь? Снейп взбесился из-за того, что он избил меня, и натравил на него весь Хогвартс, а он не уходит. Странно».

Это полностью противоречило предыдущему опыту Гарри — взрослый, который не бил его и безжалостно расправлялся с тем, кто это сделал.

«Вот откуда ты знаешь, что он говорит неправду?»

Часть его — та же самая глупая часть, которая интересовалась родителями, — хотела поверить Снейпу, но его уже обманывали раньше.

«Единожды солгав, кто тебе поверит», — подумал Гарри, наблюдая за Снейпом.

Несмотря ни на что, он чувствовал себя в Хогвартсе в большей безопасности, чем где-либо, но это не значило, что он мог просто проигнорировать всё, чему научила его жизнь. Власть Снейпа над ним ограничивалась до тех пор, пока Гарри ненавидел его: всё, что профессор мог сделать, — это ударить. Если бы Гарри не ненавидел его…

«Дурак. Снейп может заявить, что ты ему дорог. Но ты ему не нужен. Ты никому не нужен. Да ты и сам этого не хочешь. Забей».

Но всё равно в нём зародилась надежда, и ни одна его мантра, казалось, не сработала против неё. Эта надежда пугала его, потому что он знал — позже будет только больнее.

«У тебя есть друзья. Этого достаточно. Забей на всё остальное. Надежда ведёт к боли, тупица. Тебе ли не знать».

Он перестал разглядывать Снейпа и сосредоточился на своём зелье. К его огромному удовлетворению, всё получилось идеально, и он показал приготовленное Снейпу для оценки, ни о чём не беспокоясь. Профессор мельком взглянул на мальчика, что-то записал в блокнот и снова посмотрел на Гарри.

— Молодец, Гарри. Пять баллов Слизерину.

Гарри совершил ошибку, посмотрев на Снейпа, и быстро отвёл взгляд, поскольку одобрение в глазах профессора соответствовало его тону. На мгновение Гарри так захотелось этого одобрения, что он взволнованно вздрогнул. Ложь. Это всё ложь. Он вышел из класса в ещё более ужасном настроении, чем пришёл.

***

После зельеварения у Гарри были астрономия и трансфигурация. Он пререкался с Синистрой до тех пор, пока эта мегера не сняла баллы, что только ухудшило его настроение. А потом он так нагрубил Макгонагалл, что она оставила его после урока.

— Мистер Поттер, что на вас нашло? Вы не грубили на моих уроках с начала семестра.

Гарри угрюмо посмотрел на неё.

«Ты бы тоже не сдержалась, если бы тебе пришлось постоянно иметь дело со Снейпом и Синистрой, если бы ты ударила своего лучшего друга за то, что лез не в своё дело, и если бы ты отправилась исследовать коридор, а тебя посреди ночи чуть не убил проклятый цербер».

— Объяснитесь, пожалуйста.

— Я просто в плохом настроении, ясно? Отстаньте.

— Нет, не ясно. Вы будете разговаривать со мной вежливо или же пойдёте беседовать уже с профессором Снейпом.

То, что Макгонагалл потащила бы Гарри в кабинет Снейпа за ухо, как в прошлый раз, когда он ей перечил, звучало не очень весело.

«К чёрту все это!»

— Да, мэм.

— А теперь ответьте мне, пожалуйста, — строго потребовала она, и Гарри внутренне сжался.

Гарри ненавидел, когда Макгонагалл сердилась, даже больше, чем ненавидел Снейпа. Когда Синистра не одобряла его поведение, он не беспокоился, потому что конфликтовал с ней независимо от того, что делал, и она была в основном бессильна в своём гневе — краснела и закатывала небольшие истерики, но на самом деле ничего не предпринимала. Со Снейпом хуже — у него определённо было намного больше власти, чем у Синистры, но Гарри привык выводить его из себя и обычно делал это нарочно. Иногда это пугало его, но он не чувствовал особой вины, особенно когда (как в большинстве случаев) у него были проблемы из-за шутки или из-за того, что Снейп считал, будто он рисковал собой. Макгонагалл редко сердилась на Гарри и ясно давала понять, что он ей нравится. Иначе, чем её Львы, но всё же. Её разочарование причиняло боль.