Жизнь в Древнем Египте

…Усердно проси совета; не пренебрегай такой возможностью, когда пишешь; не испытывай к этому отвращения. Пусть твое сердце будет внимательно к моим словам: так ты найдешь свое счастье» [300] .

После того как школьник полностью овладевал искусством письма, обучение заключалось главным образом в переписывании отрывков из текстов, на которых ученики могли одновременно упражняться в каллиграфии и орфографии и создавать свой стиль. Иногда преподаватель выбирал текст, не слишком обращая внимание на его содержание, – сказку [301] , отрывок из религиозной или магической книги [302] , современное ему [303] или древнее [304] стихотворение; особенно часто учителя предпочитали последний из этих вариантов, чтобы текст произвел на юного ученика впечатление своим причудливым загадочным языком. Но учитель выбирал текст, который мог послужить уроком для ученика, и давал ему переписать сбайт, то есть наставление. Эти наставления, которые мы подробнее рассмотрим в следующей главе, были двух родов. Первый род – большинство наставлений эпохи Среднего царства; они состоят из правил мудрого поведения и хорошего тона, вложенных в уста мудреца древней эпохи [305] . Другие наставления, сочиненные позже, имеют форму вымышленной переписки между наставником и его учеником [306] , в которой, как предполагалось, преподаватель обучал ученика одновременно мудрости и изящному эпистолярному стилю. Конечно, учитель лишь в исключительных случаях составлял эти письма сам; обычно же он предпочитал переписывать их дословно из книг, а иногда использовал после необходимой переделки чье-нибудь чужое письмо [307] . Однако это не мешало многим наставникам и ученикам подписывать эти старые письма своими именами, словно они сами посылали их друг другу.

300

An., 3, 3, 9 и след. с. = An., 5, 8, 1 и след. с.

301

Например, в d'Orbiney and Sail., I.

302

Религиозная: L. D., vi. 115 и след. с. Магическая: Sail., 4.

303

Sail., 3.

304

Например, гимн Нилу, Sail., 2; An., 7.

305

Изречения Птаххотепа и Кагемне в папирусе Присс; поучение Даууфа в Sall., 2, An., 7; поучение Аменемхета, там же, в папирусе Миллинген в Берлине; изречения Энея в папирусах, находящихся в Гизе, и на стелах, хранящихся в Берлине.

306

Что эти письма в основном вымышленные, видно отчасти по их содержанию, которое обычно состоит лишь из общих фраз, а отчасти по тому, что там, где упоминаются конкретные обстоятельства, числа стоят всегда круглые.

307

Поэтому мы обнаруживаем одно и то же письмо с разными именами во многих тетрадях; например: An., 3, 5, 5 и след. с. An., 4, 9, 4 и след. с. An., 4, 11, 8 и след. с. = Sall., 1, 9, 9 и след. с. и т. д. Конечно, иногда учитель в виде исключения мог дать ученику переписать настоящее письмо вместо вымышленного.

Количество писем такого рода, дошедших до нас в тетрадях и на стелах, по сравнению с другими подобными текстами огромно – мы имеем их гораздо больше, чем любых других сочинений. Это не должно нас удивлять, ведь школьнику важнее было иметь при себе в гробнице свою тетрадь, единственное достижение его юных сил, чем взрослому мужчине – свою любимую книгу.

К тому же друзьям и родственникам было легче расстаться с не имеющей никакой ценности тетрадью, чем с действительно полезным сочинением, которое могло пригодиться живым. Египетскую тетрадь легко узнать по характерным только для нее размеру и форме: ее страницы были короткими и вмещали лишь несколько длинных строк, а у верхнего края страницы учитель обычно вписывал свои поправки, которые, как правило, относились к области каллиграфии. Интересно, что на одном из этих школьных папирусов возле правого края страницы в текст сбоку вписана дата – 24-е число месяца эпифи; за три страницы до этого мы обнаруживаем 23 эпифи, а через три страницы после – 25 эпифи; явно ученику каждый день задавали писать по три страницы. Может показаться, что это немного, но мы должны помнить, что ученики должны были еще выполнять практическую работу в своем ведомстве. Об этом мы тоже прочли в их тетрадях, но не на тех сторонах, которые ученики показывали учителям, а на оборотных. Оборотную сторону папирусных свитков, на которой не полагалось писать, египтяне часто использовали в качестве записной книжки, и несколько слов, торопливо набросанных на ней молодым писцом, часто бывают интереснее, чем то, что аккуратно написано на другой стороне. Таких набросков много на оборотных сторонах школьных тетрадей, и маленькие рисунки, изображающие львов и быков, всевозможные образцы письма, подсчеты количества полученных мешков с зерном и отрывки из деловых писем позволяют нам увидеть, какого рода работу выполняли владельцы этих книг-свитков для того ведомства, в которое были зачислены. Когда мы видим, как удивительно рано взрослеют современные египетские мальчики, нас не удивляет, что в древности двенадцати – четырнадцатилетние писцы уже умели быть по-настоящему полезными властям.

Верхняя часть страницы школьной тетради. Текст такой: «Урожай. Черви отняли одну половину еды, бегемоты – вторую половину. В поле было много мышей и саранчи; скот ел, воробьи крали. Горе (?) крестьянам! Остаток, который лежал на гумне, прикончили воры…» Слово аша – «много» в конце первой строки исправлено, исправлен также знак те в середине третьей строки, так как они были не совсем хорошо написаны достаточно умелой в остальных случаях рукой (согласно An., 5, 16)

Надписи на обратной стороне папируса Саллье IV (страница IV). Внизу нарисован бык, над рисунком указана сумма – 109 точек, в одной группе которых каждая точка (как указывает надпись сбоку – «всего 544») означает пять добавленных мешков зерна, хлеба или чего-то подобного, во второй – восемь мешков, в третьей – один мешок

Египтяне с самого начала своей истории испытывали величайшее почтение к своей письменности, которую они считали основой всего образования. Они называли ее «божественные слова» и верили, что письменность изобрел бог Тот, который сам же и обучил ей жителей Нильской долины. Хотя иероглифы и не могли быть созданы египетским богом, они действительно были важнейшим изобретением египтян. И этот народ имел все основания гордиться этим, потому что египетская письменность, несмотря на свою сложность, – одна из самых удобных и легких для чтения среди всех многочисленных видов письменности, существовавших в мире. Та форма египетской письменности, которую мы обнаруживаем в историческую эпоху, несомненно была не самой ранней. Сейчас известны достаточно убедительные доказательства того, что древнейшее иероглифическое письмо было чисто фонетическим, примерно таким же, как финикийская письменность. Оно имело ту же особенность, которая характерна для письменности финикийцев и многих семитских народов: как правило, записывались только согласные звуки слов. (Ясно, что древнейшее египетское письмо было использовано жителями Леванта при создании финикийского письма. – Ред.) Слово ходеб – «убивать» – писалось хдб, а мосдед – «ненавидеть» – писалось мсдд. Читатель должен был догадываться по контексту, что сочетания хдб и мсдд означают те слова, которые были названы сейчас или читаются, например, как хадби – «я убил» и масдеди – «я ненавидел».

Нам может показаться странным, что эти народы остановились на полпути и стали указывать другими знаками для каждого конкретного случая, что согласные надо дополнить такими-то гласными или оставить вообще без гласных. Однако, когда нам становится понятно строение этих языков, мы начинаем понимать, как получилось, что гласные играли в них второстепенную роль. Во всех этих языках значение слова обычно передается согласными, а гласные, как правило, добавляются к ним для обозначения грамматической формы. Если мы возьмем для примера, скажем, арабское слово qatala – «он убил», то значение «убить» содержится в его трех согласных qtl, а три звука а обозначают лишь третье лицо, единственное число, действительный залог и прошедшее совершенное время. Страдательный залог обозначается гласными u, I, a, поэтому «он был убит» будет qutila; инфинитив будет qutl, императив qtul, причастие qatil и т. д., то есть согласные в слове всегда одни и те же, а гласные меняются. Нам легко понять, что народ, говорящий на таком языке, естественным образом начинает считать согласные единственной существенной частью слова и находит достаточным писать только их.

Итак, первоначально египетский алфавит состоял только из двадцати одной согласной буквы:

¹ Это не «ч», как в английском языке, а разновидность «х», как в немецком, поскольку, например, название народа «хетты» Эрман пишет Cheta. (Примеч. пер.)

Каждый из этих знаков изображает предмет, обозначаемый коротким словом, где есть тот звук, который стал фонетическим значением знака. Например, знак

– верхняя половина круга – изображает, вероятно, каравай хлеба, называвшийся по-древнеегипетски ta, эллипс

 r – рот, ro, волнистая линия

 n – воду пи, похожий на изображенную сбоку ладонь знак

d — рука, dot, и т. д.

Имя бога Птаха писалось как

(p, t, h. — Пер.), слово ch^opesh – бедро – как

(ch, р, sh. – Пер.), слово ran – имя – как

(r, п. – Пер.), слово ^ot – отец – как

(«знамя» и t. – Пер.), то есть гласные в этих словах были просто опущены.

Лишь в некоторых случаях, когда гласная действительно имела большое значение для правильного чтения слова, египтяне по-своему пытались обозначить ее на письме. Для этого они пользовались тремя согласными

(знаки «слабый особый звук», «знамя» и птенец, обозначающий w. – Пер.), так же как древние евреи использовали h, j, w; но все же полной уверенности в том, как произносятся эти гласные, никогда не было, поскольку они были характерными только для египетского языка. Египтяне отбрасывали при письме не только гласные, во многих словах они пропускали m, n или r – без всяких видимых причин для этого. Так, они обычно писали 

rt; вместо 

(r, т, t'. – Пер.) r^omet, много (на коптском языке r^ome); можно привести и другие примеры.

Такая система письма, как та, которую мы сейчас описали, сама по себе и удобна для чтения, и понятна – во всяком случае, для того народа, который ею пользуется. Однако египтяне не были довольны этой простой системой и уже в доисторические времена развили ее совершенно особым образом – постарались сделать свою письменную речь более ясной и сжатой, введя в нее слова-символы. Чтобы изобразить слово nefer — «лютня», по правилам надо было бы использовать три буквы 

(знаки п, f, r. – Пер.), но для простоты египтяне рисовали саму лютню 

(«лютня». – Пер.) вместо того, чтобы писать нужные три согласные. Преимущество второго варианта было в том, что читатель точно знал, какое слово имел в виду писавший, а с буквами это было не так очевидно

. Если слово са – «гусь» – было написано только знаком s или слово cha — «цветок» – только знаком 

ch или

, оставались сомнения в том, что читатель сразу сможет правильно определить значение этих знаков; если же нарисовать гуся 

или цветок

, смысловая ошибка была невозможна. Эти многочисленные картинные знаки, введенные в иероглифическую письменность, стали ее характерной особенностью. В некоторых случаях они совершенно вытеснили чисто фонетическое написание слова: например, никто не писал слово per — «дом»

 знаками р и r; вместо него всегда рисовали сам дом

 – прямоугольник с разрывом в середине передней стороны. Однако было много слов, значение которых нельзя было изобразить рисунком, – например, «хороший», «сын», «выходить». И египтяне сделали еще один шаг – стали заменять такие слова другими, похожими по звучанию, но которые было легко изобразить рисунком. Чтобы написать n^ofer — «хороший», они пользовались знаком nefer — «лютня»

, слово sa — «сын» заменяли знаком sa – гусь

, а вместо слова per — «выходить» – они изображали per — дом

. Затем, поскольку слова «хороший» и «сын» встречались гораздо чаще, чем «лютня» и «гусь», знаки

 «лютня» и

 «гусь» в значительной степени утратили связь со своим первоначальным значением, и слова, которые они первоначально обозначали, теперь, если была возможность, писали по-другому. В конце концов многие короткие слова, знаки которых часто использовались для обозначения других смыслов, потеряли свое значение и стали чисто слоговыми символами, которые можно было применять в любом слове, содержавшем соответствующий слог. Например, при виде знаков 

«цветок», 

«летящая птица» или 

«кувшин» никто не думал о словах cha – «цветок», pa — «лететь» и nu – «кувшин», которые они первоначально обозначали, они стали означать лишь звуки слога и не имели смыслового содержания. Таким же образом, знак 

«шашечная доска» стал означать слог тп, знак 

«веер» – слог ms и т. д.

В таком рисуночном письме было невозможно полностью избежать ошибок в понимании, и читатель часто мог быть не уверен в том, какое значение имел тот или иной знак. Например, если был написан знак «ухо»

, иногда было невозможно понять, означал он слово masd'rt — «ухо», s^od'm – «слышать» или ^odn – «заменять», поскольку использовался как обозначение для всех этих слов. В таких случаях египтяне применяли простое средство – устанавливали для разных слов разные написания. Так, например, они писали 'edn — «ухо» знаками

 «знамя», «ладонь» (d) и «ухо», edn — «заменить» обозначалось знаками 

«вода» (п) и «ухо», a s^od'm — «слышать» изображалось знаками 

«ухо» и «сова» (m). У редко встречающихся слов был и второй вариант написания – со всеми согласными: например, 

s^od'm —«слышать» – могло быть написано знаками s, d' и m, a pet — знаками 

p, t и символом-определителем «небо».

В каких случаях вместо целого слова полагается писать один знак-символ, надо ли добавлять к нему согласные, и если надо, то сколько их должно быть, – все это в каждом случае определял обычай. Слово hqt – «пиво» – писалось только фонетическими знаками 

h, q, t, а слово hqat – «власть» – изображалось обозначавшим это понятие символом 

и знаками двух конечных согласных – q и t. В слове per — «выходить» – оставляли конечное r,

 но р не писали, в результате оно состояло из знаков «дом» 

и r, а слово pr – «дом» – писали как один символ «дом», вообще не добавляя согласные.

Но у египетской письменности была еще одна особенность, которая могла привести к большому числу ошибок. Египтяне, как почти все древние народы, писали, не отделяя одно слово от другого, и поэтому текст можно было неправильно разделить на слова. Например, сочетание знаков

 rn можно было прочесть как слово rп – «имя», а можно – как rо п – слово «рот»

 и предлог родительного падежа; вместо masd'rt — «ухо» – можно было прочесть mes d'rt – «рожденный от птицы» 

; или слово chawi – «ночь» можно было прочитать просто как двойственное число слова cha – «цветок», обозначающее два цветка. Эту опасность устраняли в высшей степени остроумным способом: в конце слова писали добавочные знаки – так называемые определители, то есть символы, указывавшие, к какой группе понятий принадлежит значение слова. Например, после слов, которые обозначают мужчин, рисовали сидящего мужчину 

с вытянутыми вперед руками, после слов, значение которых было связано со ртом, – сидящего мужчину с рукой, поднесенной ко рту

, после слов, означавших отвлеченные идеи, ставили определитель в виде прямоугольника с двумя маленькими чертами наверху

 и т. д. Все возможности двойного толкования слов устранялись этим способом. Если после знаков «рот» и «вода» 

(r и n) стояли символы «мужчина с рукой у рта» 

, и «прямоугольник с чертами», rn означало имя; сочетание знаков 

«цветок» (ch), «птица» (а), «спираль» и «две вертикальные черты» 

, а после него стояли символы «прямоугольник с двумя чертами внизу и косой крест под ним» и «круг», означало ночь, поскольку эти символы-определители означали «небо» и «солнце»; знак 

«ухо» после символов, читавшихся «masd'rt», не оставлял никаких сомнений в том, что это слово masd'ert, то есть «ухо».