Жизнь в зеленом цвете - 7
Шрифт:
…Тащу тяжёлую стопку учебников; мне всего двенадцать лет, стопка в дрожащих руках выше меня, и она, накренившись, рассыпается…
…Разжигаю огонь под котлом в классе Зельеварения…
…Мастурбирую под душем…
…Читаю «Историю Хогвартса» глубоко заполночь…
…Вывожу на пергаменте, сам с некоторым удивлением глядя на появляющиеся буквы: «Мне снился сон; я был змеёй во сне…»…
Поттер по-хозяйски, уверенно и сосредоточенно роется в моих воспоминаниях. Он ищет сегодняшние, он хочет увидеть причины, по которым я назначил эту встречу, хочет знать, о чём я намеревался поговорить… я захлёбываюсь в потоке, в граде воспоминаний,
– Снейп! Северус!
– зовёт обеспокоенный голос.
– Очнись! Дементор тебя поцелуй, очнись же!..
– Не надо дементора, - бормочу я.
– И ты тоже вали отсюда. Поговорили, хватит…
Поттер, разумеется, просьбу не выполняет и не сваливает.
– Извини, - покаянно говорит он, - я не подумал, что ты не окклюмент…
– Не кто?
– Не умеешь защищать своё сознание. Меня отец учил проникать в чужое сознание и защищаться от проникновения… это умение среди чистокровных распространено. А ты ведь полукровка…
– Катись отсюда вместе со своей чистой кровью, тварь гриффиндорская, - я пытаюсь отодрать от себя его обнимающие и поддерживающие руки, но Поттер физически сильнее. Не сказать, чтобы это была приятная новость.
– Катись колбаской, вали, уходи, убирайся - как тебе понятнее?
– Я мог свести тебя с ума этим вторжением, - говорит он.
– Я виноват…
– На том свете тебе зачтётся это искреннее раскаяние, - говорю я.
– А теперь - просто уходи!..
– Не уйду, - отвечает он и целует меня в губы.
– Ты псих!
– через несколько секунд невыносимо сладкого поцелуя мне удаётся опомниться и оттолкнуть Поттера.
– Совсем со своей окклюменцией мозгами повредился! Иди-ка ты на хрен! К Блэку, Люпину и Петтигрю! Они будут только рады!
– Если ты будешь так говорить, я тебя ударю, - предупреждает Поттер.
– Если не хочешь слушать, что я говорю - КАТИСЬ ОТСЮДА!
– взрываюсь я.
– Не ори, голос сорвёшь, - говорит он.
Я не знаю, как ещё сказать ему, чтобы он выметался и оставил меня оклёмываться одного. На какие слова он среагирует?
– Знаешь, - продолжает это чудовище как ни в чём не бывало, - я по твоим воспоминаниям понял, что ты и сам не знаешь, зачем меня позвал сюда. А я думал, ты поглумиться хотел или ещё что-нибудь нехорошее сделать… а ты, оказывается, просто так. Хочешь, я тебя окклюменции научу?
Я молчу. Слов нет.
– То есть, я ведь виноват перед тобой… я чуть не сварил твой мозг на медленном огне, если вдуматься, - говорит он непринуждённо.
– Это правда опасно, это не шуточки, как раньше… давай я научу тебя, и никто никогда не узнает, о чём ты думаешь и какие воспоминания прячешь. Хочешь?
У меня болит всё тело. Я ничего не понимаю в этой жизни. Я всё ещё чувствую тепло его губ на своих губах, а он ведёт себя так, словно ничего особенного не случилось. Такое впечатление, что мир перевернулся и стал жить вверх ногами, а я по рассеянности не заметил и один хожу ногами вниз.
Я говорю:
– Хочу.
И улыбающийся Поттер снова целует меня».
Глава 10.
Откуда знать нам, дуракам,
Что счастье вечно было там,
Откуда мы с тобою уходили…
«Lumen», «Свобода».
Неожиданное затишье вызывало у Гарри нехорошие предчувствия; пусть прорицательского таланта в нём было ноль целых ноль десятых, но даже хагридовский соплохвост уразумел бы, что ничего хорошего в бездействии Вольдеморта не кроется. Такого оскорбления, как наглое выкуривание из собственного штаба, Вольдеморт не потерпел бы, и впечатление, что он всё-таки стерпел, было стопроцентно обманчивым.
Редкие донесения Снейпа не содержали в себе ничего, что могло бы пролить свет на этот животрепещущий вопрос; по большей части, там говорилось, что наглость у Поттера наследственно-гриффиндорская, что бы по этому поводу ни думала Сортировочная Шляпа, и что Тёмный лорд мрачен, как туча, но замыслами с окружающими не делится. Оптимизма это не прибавляло.
Но, коль скоро, несмотря на истерические бредовые статьи в «Пророке», активных действий по отношению к сопротивлению не предпринималось, у Гарри появилась возможность подумать о делах насущных.
Самым насущным делом на данный момент ему представлялись хоркруксы.
Из шести, долженствовавших иметься в наличии, было уничтожено только два - дневник юного Риддла и кольцо Марволо Гонта. Где-то обретались в неповреждённом виде медальон Слизерина, чаша Хаффлпафф, какой-то причиндал Рэйвенкло или Гриффиндора и змея Нагайна.
Змея при Вольдеморте; подобраться к ней, минуя пристальное внимание красных глаз (высыпаться надо, а не планы коварные строить сутки напролёт) её хозяина, практически невозможно. Медальон Слизерина запрятан куда-то неизвестным Р.А.Б. Чаша и неопознанный причиндал и вовсе непонятно где находятся. С чего начать?
Вариант «с Нагайны» Гарри по зрелом размышлении всё-таки отмёл; если при этом случится столкнуться с Тёмным лордом, то придётся убивать его, не уничтожив остальные хоркруксы, и есть опасность, что его недобитое темнейшество через несколько лет снова вылезет из какой-нибудь щели. Как подступиться к поискам чаши и неведомого причиндала, Гарри не представлял, и поэтому решил начать с попыток выяснить, кто такой Р.А.Б.
Для того чтобы узнать, кто это, существовало два взаимодополняющих способа: во-первых, расспрашивать людей, во-вторых, копаться в книгах с родословными старинных семей - если Р.А.Б. называл Вольдеморта Тёмным лордом, то, скорее всего, происходил из чистокровного рода, Блейз говорил, у них всех, даже у тех, кто держал нейтралитет, это было привычкой…
Воспоминание о Блейзе привычно царапнуло болью - уже привычно, хотя всё так же тоскливо. Если бы хоть знать, как он там, в загробном мире… Седрик и родители говорили, там что-то есть, после смерти. Нравится ли там Блейзу, не скучает ли он по матери или Гарри?..
Гарри решил начать с расспросов, потому что людей вокруг было меньше, чем страниц в старых книгах, и эта задача представлялась более лёгкой. Оставалось определить, кто более перспективен в плане расспрашивания; ведь Р.А.Б. умер много лет назад, ещё до того, как пал в Годриковой лощине Тёмный лорд, и ровесники Гарри вряд ли знали этого человека. Кто-то вроде Артура Уизли тоже отпадал, потому что знакомств среди чистокровных семейств не поддерживал, пусть даже и был с большинством из них в родстве, и не учил наизусть родословные. Наиболее подходящим вариантом представлялся Сириус.