Жизнь за жильё

— Гражданин следователь, я обычно кулаками привык бить, — боксёр спокойно посмотрел на работника прокуратуры. — Вы что, в самом деле, думаете, что я, отработав сутки на пожарах, слетал в Челябинск, замочил нехорошего человека и вернулся обратно?

— Почему нет? У тебя двое суток в запасе было до следующего дежурства. И тебе твои дружки помогли — Мара с Вершком.

— Тогда покажите мои авиабилеты, и я начну писать явку с повинной.

— Запрос в Аэрофлот уже отправлен. — Следователь отложил нож в сторону. — Будут тебе билеты, Кантемиров. И одна явка с повинной у нас уже есть. Всё подробно. И про тебя, и про Блинкова. Особенно про тебя.

Задержанный отвернулся от следователя и взглянул на опера. Тот улыбнулся и весело кивнул.

— Пипец тебе, прапор. Всё у нас есть. Давай колись, пока не поздно.

— Колоться никогда не поздно, гражданин начальник.

— И всё ты знаешь, прапорщик. Где таких слов набрался?

— Вам же известно, где я вырос? И с кем? — по блатному цыкнул языком поселковский пацан. — Школа жизни!

Тимурка появился на свет в одном из шахтёрских посёлков Копейского угольного бассейна Челябинской области. Населённый пункт официально назывался «Имени 30-летия ВЛКСМ», имел две школы, баню, поликлинику и даже небольшую больницу с роддомом. В центре посёлка установили памятник известному поэту революции Владимиру Маяковскому, а напротив каменного поэта над ближайшими домами возвышался одноимённый Дворец культуры. Так же местными достопримечательностями являлись расположенные неподалёку две тюремные зоны (одна строгого режима, вторая — не очень строгого), сидельцы которых периодически пополняли местное население и трудовой коллектив шахты.

Основными жителями посёлка были аборигены: русские, татары, башкиры, а также немцы-переселенцы с Волги, которые были высланы за Урал в 1941 году и мобилизованы в трудовые колонны; и украинцы, прибывшие ещё в сороковых годах прошлого века из Донбасса по комсомольским путёвкам поднимать новые шахты. Поэтому учеников в двух школах старались комплектовать в равных пропорциях: немцы, украинцы, русские, татары и башкиры.

Так и рос пацан Тимур вместе со всеми интернациональными друзьями и подружками. Ещё пацанёнком спорил со сверстниками о татуировках на местном пляже единственного в округе озера Курочкино, летом играл с дворовой командой в футбол, а зимой гонял шайбу в хоккейной коробке. Пацанята, да и некоторые девчонки любили играть «в войну». В игре были «наши» и «немцы». Наши побеждали всегда… Но наши дворовые немцы никогда не были только в команде «немцев». Поступали просто: двор делился пополам по числу подъездов, бросали монету и играли до темноты, пока мамы не звали из окон домой.

Когда паренёк подрос, он уже хорошо знал границы своего района, не пускал чужаков в свой двор и сам старался не соваться на вражеские территории. Среди пацанов иногда проходили локальные войны, обычно без особой злобы, до первой крови. Дрались между районами честно, «по чесноку», только на кулаках. Иногда происходили драки с пацанами из соседних посёлков, вот тут уже было не до дворовых этикетов, могли и кастетом вдарить или штакетником.

Все пацаны посёлка владели матерным и блатным словом и за этим в карман не лезли. С ранних лет все усвоили основной поселковый запрет: никогда не закладывать своих. Это было всегда и при любых обстоятельствах — западло! Красть у своих — западло вдвойне, крысятничество. Также от старших парней знали, что быть ментом — это тоже не совсем хорошо. Но все, и стар и млад, опасались и уважали районного участкового, седого капитана Виктора Викторовича, которого и жители, и блатные называли не иначе как Виктрч.

До призыва в армию студент Кантемиров смог защитить диплом в Челябинском политехническом техникуме, получить специальность техника-электрика и успел выполнить разряд КМС в копейской школе бокса. Именно из этого боксёрского зала выросли многие участники спортивно-бандитской группировки, включая Мару с Вершком…

* * *

В кабинет вошли челябинский опер и криминалист с чемоданчиком. Кантемиров встал, снял пиджак и закатал рукава рубашки. По предмету «криминалистика» в дипломе выпускника ЛГУ красовалась круглая пятёрка. Началась живописная процедура по откатке отпечатков пальцев на специальном бланке, в блатном простонародье именуемая — «сыграть на пианино». Пальцы откатали, криминалист получил нож с документами, вежливо откланялся и пообещал результат уже завтра утром. Личная просьба заместителя начальника РУОП. Уважуха уральцам…

«Сыгравший на пианино» предъявил старшему следователю руки, запачканные специальной краской.

— Мне нужно в туалет. Руки отмою и поссу заодно.

— А я думал, что все питерские пожарные — культурные люди. Особенно, старшие пожарные — улыбнулся Байкеев и посмотрел на оперов. — Отведите в туалет и приступим к допросу. Ночь у нас длинная и белая…

Один сотрудник впереди, другой сзади. Роман вошёл с Тимуром в туалет и встал у окна, Александр остался за дверью. Грамотно… Кантемирову, в отличие от челябинских сотрудников, спешить было некуда, спокойно сделал своё дело и тщательно помыл руки с мылом и заодно сполоснул лицо. Жить стало немного легче, а в голове появилась первая умная мысль. Будем работать… Но, очень хотелось есть… Время шло к ужину, а гражданин, ограниченный в пространстве, даже не обедал.

Вернувшись в кабинет, Тимур заметил на столе до боли знакомый бланк протокола допроса подозреваемого. Следователь поднял голову от документов.

— Всё в порядке? Приступим к делу.

— Гражданин следователь…

— Старший следователь.

— Гражданин старший следователь, мы с вами сейчас оба знаем, что перед началом допроса вы должны рассказать мне об одной очень привлекательной статье Конституции, которая позволяет мне не давать вам всем никаких показаний. Вообще… И ещё добросовестный следователь обязан уточнить, не нуждаюсь ли я сейчас в услугах адвоката.

Старший следователь челябинской областной прокуратуры нахмурился и удивлённо посмотрел на оперативных коллег. Александр только ухмыльнулся, Роман пожал плечами. Байкеев спросил:

— Я могу полюбопытствовать, откуда у старшего пожарного такие глубокие познания в юриспруденции и в тактике ведения допроса?

— Можете. На этот вопрос я отвечу — юридический факультет Ленинградского Государственного Университета имени Жданова, заочное отделение. Я ещё в армии смог поступить, а закончил уже в пожарке, — спокойно объяснил Кантемиров и добавил: — Диплом писал по уголовному праву, а преддипломную практику проходил в следственном отделе Приморского УВД по адресу: улица Омская, дом 5.

— Таак… — протянул работник прокуратуры. — И по какой теме прошла защита диплома?

— Бандитизм и разбой. И кстати, защитил с отличием.

— Хорошо учился?

— По-разному. Международное частное право пять раз пересдавал. Гражданский процесс смог сдать только с третьего раза. А Уголовное право и Уголовный процесс сдал с первого раза на «отлично».

— Слушай, прапорщик, раз такой грамотный — зачем тебе адвокат? — подключился к разговору оперативник Саша.

Молодой человек повернулся в сторону двери и наградил улыбкой сотрудника милиции за столь деликатный вопрос. За прошедший месяц в отделе уголовного розыска УВД Адмиралтейского района опытные коллеги первым делом научили новоиспечённого оперативного сотрудника искусству убеждения «собеседника» в том, что ему не нужен адвокат. По крайней мере, платный. Главный аргумент — зачем тратить деньги зря? Итак, все понятно, дело ясное… Лейтенант питерской милиции хорошо знал, что уж кому в данной ситуации адвокат точно не нужен в деле, так это челябинским оперуполномоченным. Есть высокая доля вероятности, что вся проделанная оперативная работа ляжет в стол. Или в корзину у стола. И, скорее всего, так и произойдёт. Тимур не продавал оружия. Никогда и никому… И никого не убивал…

— Пусть будет. У меня есть знакомый адвокат — Соломонов Сергей Витальевич. Учились вместе. В записной книжке есть номер телефона, — Кантемиров перевёл взгляд на следователя и немного повысил голос. — Я требую адвоката. Звоните. Соломонов записан на букву «с» — Серёга.

— Да ладно тебе, Тимур, успокойся, — впервые оперуполномоченный назвал задержанного по имени и присоединился с третьей стороны. — Мы же тебе помочь хотим. Ты же нормальный парень — в армии отслужил, в пожарке работал. Всякое в жизни бывает, оступился раз, друзья с толку сбили… Поговорим нормально, и поедешь спокойно домой на метро. Не будешь говорить — поедешь в тюрьму. На автозаке…

Челябинский опер не мог знать, что Кантемиров, отслуживший шесть лет в армии, впервые услышал эту классическую фразу «мы тебе помочь хотим» ещё в 1986 году от оперуполномоченных особого отдела мотострелкового полка, которые пытались его привлечь к уголовной ответственности за спекуляцию. Через два года эти же слова произнёс майор КГБ, работающий в дрезденском гарнизоне под прикрытием должности директора Дома германо-советской дружбы.

И в данный момент молодой человек твёрдо осознавал, что под этими добрыми словами следует читать: «нам надо сделать статистику по раскрытию…». От статистики зависят звания, премии, повышение по службе. Оперативному работнику в основном безразлично, как будет достигнут результат. Разменной монетой может стать судьба человека. В данном случае — судьба Тимура Кантемирова. Человек решил бороться за свою судьбу, приступил к своему плану и повернулся к старшему следователю: