Жизнь за жильё

Советник юстиции задумался, а засекреченный лейтенант милиции воспользовался паузой и начал внимательно изучать карту Санкт-Петербурга на стене за спиной следователя. Где находится этот ИВС Калининского отдела? Размышления обоих прервал телефонный звонок. Байкеев снял трубку, представился и ответил:

— Добрый день. Гражданин Кантемиров задержан на трое суток и требует вас в качестве адвоката… Во сколько завтра сможете прибыть в РУОП? Хорошо… Найдёте меня здесь, предъявите ордер и я вам оформлю допуск в изолятор… Договорились.

Следователь положил трубку.

— Адвокат Соломонов будет завтра в 12.00, значит — у тебя появится ближе к часу. Твой защитник с утра занят в суде.

— Понял, Зариф Шакирович. Спасибо.

— Кантемиров, подпишись ещё в протоколе задержания на трое суток.

— Легко, гражданин начальник. Так сказать, подписываюсь с чистой совестью и чистыми руками. Недавно мыл. С мылом…

У Тимура действительно камень с сердца упал. С Сергеем Соломоновым он проучился шесть лет на заочном отделении и, хотя встречался с ним только два раза в год, пока служил в Германии, успел по-настоящему подружиться с весёлым студентом, коренным ленинградцем. Сергей перед поступлением в университет успел отдать долг Родине в разведроте мотострелкового полка в городе Одесса, что и сблизило обоих «настоящих пехотинцев». Во время учёбы студент-заочник Соломонов работал опером уголовного розыска в Василеостровском районе города, попал в какую-то историю и был вынужден уйти в «народное хозяйство» по собственному желанию. После получения и обмывания диплома друзья не виделись, перезванивались всё реже и реже, и Тимур только знал, что однокашник смог устроиться адвокатом в юридическую консультацию, которая находилась там же — на Васильевском Острове.

В кабинет вошли довольные сотрудники челябинского уголовного розыска. Александр подошёл к задержанному, отстегнул от батареи и спросил у следователя:

— Не хулиганил? Дал показания?

— Всё в порядке, — улыбнулся Байкеев. — Накормите узника и в тюрьму его. Пусть сидит и думает над своим поведением.

— Долго Кантемирову думать придётся, — Роман водрузил из пакета на стол большую бутылку минералки, подвинул к клиенту чистый лист бумаги и положил две упаковки шавермы. Сервис… Если к служивым по-человечески, то и к тебе по-хорошему. Главное — не борзеть. А уже завтра: «Разбудит утром не петух, прокукарекав, Сержант поднимет, как человека…» (В. С. Высоцкий)

Тимур ел быстро и думал. Как же отправить весточку коллегам по секретной операции? И как всё некстати сложилось с уральцами именно в день важной встречи. Ушёл бы на час раньше из общаги и — с приветом, челябинская милиция! Хотя, могли и засаду устроить в той же общаге. Всё равно бы вернулся. Менты уверены, что именно он снабжал Мару оружием. Но, следак, похоже, задумался над делом. Много нестыковок… А Ваня Маркин всё же, в натуре, козёл! Хотел Блинкауса втёмную использовать, а подставил Тимура. Вот гад… Бандит — он и на Урале — бандит…

Надо потом предъявить Маре конкретно. Заодно и Олегу. Пусть оба отвечают. И ответят, никуда, нах, не денутся. Тимур поймал себя на мысли, что начинает думать, как уголовник. Пора перестраиваться. А то, взял сегодня и назвал милицейского полковника товарищем. Всё! Больше никаких товарищей. Есть только менты и мусора, а также — братва, пацаны, бродяги и кореша. Да я за кореша на пику пойду! Задержанный усмехнулся своим мыслям, доел и повернул голову к операм:

— Мне надо в туалет. И я не буду спешить.

Роман с Александром переглянулись. Поссать и посрать перед заходом в камеру — вещь для организма потенциального арестанта необходимая и очень полезная. Когда ещё выведут? И клиент попался опытный и сообразительный. Жалоб не заявлял, и в молчанку играть не стал. Раскололи прапора на первом же скачке. Будет сегодня, чем поделиться с операми из питерского РУОПа. Мы тоже не лыком шиты. Урал — опорный край державы! Поделимся опытом с этими демократичными парнями. Вот только зачем Кантемиров курсанта опрокинул? Дерзкий, блин… Но, земляк, фигли… Шахтёрские посёлки… Они там все с малых лет блатуют. И этот туда же пошёл. А ещё с университетским образованием. Горбатого могила исправит…

Опер Саша сурово взглянул на земляка.

— В туалете из окна не сиганёшь?

— Зачем бежать, если я уже встал на путь исправления? Показания дал, расписался везде, где следак пальцем ткнул…

— Тогда руки за спину и вперёд.

Вышли втроём: Александр впереди, Тимур посредине, Роман замыкал шествие. Опер Саша, как старший в этом тандеме, первым зашёл в туалет, открыл окно и выглянул наружу — третий этаж дореволюционного здания оказался примерно на высоте пятого этажа стандартной панельки. Водопроводных труб рядом нет. А день-то, какой за окном… Восемь вечера, солнце, тепло и светло, как в полдень. Белые ночи, как ни крути глобус. Северо-Запад! Будет, что рассказать жене и детям…

Опера остались за дверью и принялись обсуждать погоду за окном с противоположной стороны, где широко открылась историческая панорама за путями Витебского вокзала. Тимур первым делом вытащил оставшиеся банкноты, аккуратно свернул, разулся, снял носки и заныкал деньги под стопой. Деньги — это хорошо… Пусть будут…

Прапорщик Кантемиров за шесть лет службы в армии попадал на гаупвахту дрезденского гарнизона три раза. Первый раз, когда особисты полка задержали по подозрению в совершении спекулятивных действий. В итоге пришлось дать подписку на работу с контрразведчиками и уйти от уголовного преследования. Второй раз присел из-за своего солдата, рядового Драугялиса во время корпоративных разборок между армейскими контрразведчиками и сотрудниками КГБ дрезденского гарнизона. И третий раз оказался просто по пьяни перед самым дембелем. В общей сложности, примерно, суток пятнадцать. Но, и этих дней, проведённых в изоляции от приличного общества, вполне хватило, чтобы набраться некоторого тюремного опыта.

Потенциальному арестанту спешить было некуда, Тимур помыл руки, сполоснул лицо, вытерся платком и выглянул из открытого окна. Воля вольная! Иди — куда хочешь, руки держи — как желаешь. Хоть в карман засунь, и яйца себе почеши. Никто слова не скажет. Захотел поесть — поешь, надо в туалет — пожалуйте без всякого на то высочайшего разрешения. Молодой человек тяжело вздохнул. Свободу начинаешь ценить только тогда, когда её лишают…

В кабинете Байкеев протянул сотрудникам оперативно-следственной бригады документы для содержания Кантемирова в ИВС УВД Калининского района, а оперативник Роман продемонстрировал задержанному пакет с сигаретами и бутылкой водки. Тимур кивнул и сказал:

— Сигареты надо сейчас по карманам разложить. Меня же в наручниках доставят.

— И то верно. — Опер поставил бутылку на стол и протянул пакет. — Пять пачек «Мальборо». Как заказывали. И вот ещё — сдачу возьми.

— Спасибо.

Задержанный засунул одну пачку сигарет в карман плаща — для караула. А оставшиеся пачки рассовал по внутренним и боковым карманам пиджака.

— Всё. Кантемиров, руки за спину.

Оперуполномоченный Александр вынул наручники и приготовился повторить уже привычную процедуру. Задержанный развернулся спиной, завёл руки и оказался лицом к бутылке водки на столе со знакомой голографической наклейкой. Григорий Распутин загадочно подмигнул Тимуру Кантемирову — не печалься, бродяга… В ответ потенциальный арестант только горько усмехнулся — от сумы, да от тюрьмы…

Глава 8

Всё тот же милицейский ВАЗ-2106 вёз конвоиров и арестанта по знакомому маршруту: Загородный проспект, Владимирский проспект, пересекли Невский и проехали мимо Большого Дома по Литейному проспекту. На мосту через Неву уральские гости закрутили головами. Крейсер «Аврора» слева… Кресты справа… Красотища!

Кантемиров, слушая восторг земляков, размышлял над вечной темой — про тюрьму. Бывший дознаватель хорошо понимал, что во временном изоляторе он пробудет максимум десять суток — вначале его закроют на 72 часа, затем у следователя есть право продлить задержание ещё до десяти суток. И если ему предъявят обвинение, и прокурор даст санкцию на арест, то он поедет в следственный изолятор и надолго. В Питере их два: Кресты на Арсенальной набережной и Лебедева на улице Академика Лебедева. И оба находятся рядом с УВД Калининского района, расположенном на улице Минеральная, дом 3. Тимур успел во время допроса провести рекогносцировку местности по карте на стене кабинета за спиной челябинского следователя.