Жизнь за жильё

Проезжая по набережной мимо комплекса зданий Крестов, построенных в своё время из красного кирпича, потенциальный гость этой гостиницы с навязчивым сервисом задумался о первом заходе в камеру изолятора. Тимур знал, что сейчас так называемая «прописка» в местах лишения свободы почти не применяется. И тем более в изоляторе временного содержания, где народ меняется каждые сутки. Максимум — могут кинуть под ноги полотенце. Или поинтересуются — кто ты по жизни? Почти все зеки в момент знакомства, по умолчанию, воспринимаются сокамерниками нормально, а какие-то изменения в отношении к ним происходят уже потом, как в сторону «роста», так и в сторону «падения» авторитета. И в первые дни на отношение к арестанту со стороны других заключенных напрямую влияют только его статьи и статус в тюремной иерархии. Кто он по жизни?

Впрочем, тонкости всё равно есть. И проявляются они в тот момент, когда человек только что попал в камеру, и его пока никто не знает. Так называемых «первоходов», которые никак не связаны с криминальным миром, а в изолятор попали за какое-то бытовое или случайное преступление ждет беседа со смотрящим по камере. Будет ли такой главный сиделец в районном ИВС, Тимур пока не знал и решил действовать по обстоятельствам. Всё, как в армии, — спокойно и чётко формулировать свои мысли, не болтать лишнего (болтун — находка для стукача) и твёрдо пресекать всяческие шуточки в свой адрес. Вплоть до мордобития. Добра от тюрьмы лучше не ждать… И не так страшен шайтан, как его малюют по телевизору…

Дежурную часть районного УВД заранее предупредили о доставке арестанта из РУОПа, закреплённого за челябинской прокуратурой. Санкт-Петербург постепенно, но верно захватывал себе лавры звания бандитской столицы, и командированные сотрудники внутренних дел со всех концов нашей необъятной Родины успели примелькаться на невских берегах. Дежурный майор снял трубку с пульта, позвонил в ИВС и нажал кнопку входа первой металлической двери. Лязг двери пригласил уральских гостей внутрь. Небольшой коридор, кнопка звонка у второй двери, ожидание, звук электронного замка и лестница в подвал. Третья дверь, глазок и скрежет механического засова. Вот мы и в изоляторе временного содержания УВД Калининского района города Санкт-Петербурга. Ну, здравствуй, неволя…

Уральских милиционеров ждали, и челябинцы оправдали надежды районной службы охраны и конвоирования заключённых. Бутылка «Распутина» 0,7 литра гордо водрузилась на стол. Стесняться некого, двери надёжно закрыты, и здесь все свои. Голографическая наклейка на этикетке весело подмигнула всем подряд. Прапорщик милиции, сержант и двое младших сержантов, все как один здоровые и под два метра ростом, сразу заулыбались. Уральцы не постояли за ценой… Не подвели опорный край…

Правильный подход к делу. А где наш клиент? Старший караула получил в руки постановление следователя прокуратуры и повернулся к доставленному:

— Хулиганить не будешь?

— Никак нет.

— Он у нас смирный. — Челябинский опер Саша решил не распространяться об инциденте в коридорах РУОПа, расстегнул наручники и для ускорения оформления земляка на нары поддержал его положительную сторону. — Кстати, Кантемиров тоже прапорщик. В Германии служил.

— Прапорщики — золотой фонд ЗГВ, — вдруг сообщил с улыбкой сержант.

— Я в ГСВГ служил, — уточнил задержанный и добавил: — Дрезден, мотострелковый полк.

— А я Котбусе. Отдельный десантно-штурмовой батальон, — сослуживец по Германии подошёл ближе к столу.

— Так, однополчане, работать будем или по армии ностальгировать? — сурово напомнил о конвойной службе прапорщик охраны и взглянул на представленные документы. — Ни хрена себе, коллега? У него тут и убийство, и бандитизм. И ещё торговля оружием в придачу. Когда успел, Кантемиров?

— Я не при делах, — признался Тимур и по очереди оглядел сотрудников в форме. — Уральские начальники, в натуре, рамсы попутали…

— Слышишь, как разговаривает? — Прапорщик повернулся к сержанту. — А ты — ЗГВ-ГСВГ. Сразу видно — бандит. Куда его?

— А я курить бросил…

Задержанный на трое суток перебил сомневающегося старшего конвоира, вытащил из кармана пачку сигарет и положил рядом с бутылкой. Конвой переглянулся. Какой сегодня удачный день выдался для личного состава изолятора — и старец Распутин, и сэр Мальборо сегодня в гостях. Молодцы, уральцы…

— Тогда отправим к Севе, — решил прапорщик милиции. — Снимаем ремень, галстук и выдёргиваем шнурки с ботинок. И все запрещённые предметы на стол.

— Мы его обшмонали перед доставкой. — Старший оперуполномоченный взглянул на часы и ускорил процесс. — Клиент чист. Всё, Кантемиров, не скучай без нас. На днях увидимся…

— Да я готов вас вообще никогда не видеть, граждане начальнички, — ухмыльнулся клиент.

— Никогда не говори — «никогда», — опер Рома, весь в предвкушении праздничного стола, с улыбкой похлопал Тимура по плечу.

— Руки за спину. — Старший конвоя решил выразить свою благодарность челябинцам и лично сопроводить залётного сидельца. — Вперёд.

Сержант с ключами пошёл первым, за ним Кантемиров с бутылкой минералки в руке, замыкал шествие прапорщик милиции. Небольшой коридор, выкрашенный в зелёный цвет и три серые двери. Бывший десантник (правда, бывшей десантуры не бывает…) сноровисто открыл два замка и распахнул тяжёлую металлическую дверь с «кормушкой». Дохнуло спёртым воздухом. Милости просим, заходите, гости дорогие. Кантемиров получил лёгкий толчок в спину от прапорщика, зашёл в камеру и оказался в просторном полуподвальном помещении перед сплошными нарами вдоль противоположной стены. Узкие зарешечённые окна сверху под самым потолком давали свет на всю камеру. Белые ночи…

Зелёные стены, зелёный потолок. Слева от двери туалет системы «очко» и рядом приваренный наглухо к стене металлический умывальник. Вот и все бытовые условия… Вверху две тусклые лампы, наглухо закрытые стеклянным колпаком. На деревянных нарах сидели и лежали примерно с десяток парней. Все, как один, в спортивных костюмах различных фирм, расцветок и качества. Спортсмены разом повернули головы в сторону открывшегося выхода на волю. От окошек потянуло сквозняком к двери. Сержант остался у стены коридора, рядовые заняли позиции у входной двери на лестницу. Всё строго по инструкции. Прапорщик зашёл следом за узником и сказал, повернувшись в правый угол камеры:

— Сева, пассажир к тебе.

— У нас и так тесно, начальник. — С нар встал молодой мужчина в чёрном костюме «Адидас», по возрасту явно старше остальных сокамерников. — Куда мне его?

— Побойся бога, Сева, — добродушно ухмыльнулся старший конвоя. — В соседней хате уже спят по очереди.

Старший по камере показал, кто здесь вожак стаи, и спокойно вернулся на нары. Дверь с лязгом захлопнулась. За спиной Кантемирова дважды щёлкнули замки. Каждый на два оборота…

* * *

Обычная жизнь, в которой всё так привычно, осталась по ту сторону металлической двери. Даже с руками, застёгнутыми за спиной наручниками, в той жизни всё было знакомо и понятно. С этого момента жизнь молодого человека разделилась на то, что было «до», и то, что «здесь и сейчас».

Вынужденные постояльцы беззвёздной гостиницы с навязчивым сервисом уставились на нового соседа в светлом плаще, костюме без галстука, брюках и туфлях без шнурков. Тимур мельком пробежал глазами слева направо: восемь парней и все явно желающие продемонстрировать свою принадлежность к бандитской среде. Смотрят так, с воровским прищуром. Как в кино про мафию…